— Вспоминай, вспоминай, Скорцени.
— Ничего не помню, шеф. Я так не пил никогда. Мне говорили, что "Экспресс" яма, но я не ожидал, что такая глубокая.
Бенито сидел за столом, держась за голову. Скорцени в кресле, напротив шефа. Он сонно глядел, куняя во время разговора.
— А вот я помню. Правда, отрывками. Когда мы ночью ездили на Днепр купаться, шел разговор о Ликвидаторе.
— Да, Дубина говорил, что он нас всех перепьёт.
— Откуда полковник это знает. Он, выходит, пил с ним?
— Да врёт, наверное. На Подоле враньё не считается неправдой. Странно, но факт. Это типа шутливой подачи материала.
— Какого материала, Скорцени?
— Информационного. Ну, вроде мифа. Надо демифологизировать.
— Ох, полковник, у тебя уже едет крыша от этих застолий. Демифологизировать пьяное враньё Дубины? Больше ты в "Экспресс" не пойдёшь. Так, давай, суммируем результаты.
— Семнадцать тысяч сто сорок четыре евро.
— Это что?
— Расходы за вчерашнюю ночь. Вы забыли, мы арендовали теплоход, запускали фейерверки, и объехали все китайские рестораны Киева, чтобы сравнить с "Экспрессом".
— И что, Скорцени, сравнили?
— Все решили, что суши и сакё – дерьмо. Под утро вернулись в "Экспресс".
— Ладно, я не про это суммирование. Что мы сумели узнать?
Скорцени включил диктофон. Оттуда понеслась какофония звуков.
— Шеф, все говорили одновременно. Ничего нельзя выделить. Только ваше "аут!", и всё. Но я помню, что Дубина много говорил о Ликвидаторе.
— И я припоминаю. Но что?
— Он говорил, что Ликвидатор пишет небольшие рассказы. Или эссе? Или повесть. А может и роман? Или репортаж. О! Припоминаю! По–моему, он пишет сказки.
— Какие ещё сказки?
— Я имею в виду философские статьи. И публикует их под разными псевдонимами в разных странах, в том числе и здесь, в Киеве. Так сказал полковник.
— А кто же это его печатает? Просто так, пришла по e–mail статья и – здрасьте, напечатали. Такого не бывает даже у нас в Риме. Опять врёт твой Дубина.
— Может и врёт, – согласился пожеванный Скорцени. Обещанки цацанки – а дурному радость. Эту пословицу я, кстати, от него услышал.
— Мне начинает казаться, – задумчиво сказал Бенито, – что тут, в Киеве, какие–то пофигисты живут. Над головой висит нейтронная бомба, – Дубина ведь всё знает! – а они катаются по китайским ресторанам, травят анекдоты и всё им до фени, как говорят на их сленге.
— Национальная черта, – пробормотал Скорцени. – Врать и на всё ложить.
— Что ложить?
— Ничего не бояться. Это я тоже сленг употребил. Вчера Моня научил.
— А, Моня! Хорроший музыкант. Помнишь, как они вчера на Крещатике с тем бородатым исполняли испанскую любовную песню. Красота!
— Помню. Орали как ненормальные. Полицию пришлось успокаивать нашими документами. А когда они запели эту странную песню, – все семь человек плюс Дубина, – вызвали патруль НАТО. Вы и отмазывали их. Отдали пятьсот евро.
— Что за песня?
— О какой–то птице, что летает над головой. Ох, орали, шеф. Орали так, что, наверное, в Риме было слышно. Им потом ещё и прохожие стали подпевать. Вообще какая–то шоу–акция получилась. Нас снимал CNN.
— Господи, это правда?
— Да, шеф. К сожалению. Вы теперь, возможно, суперстар. Как и этот Моня с друзьями. Вы подпевали.
— Я?!!
— Да. Сейчас вспомню. Вспомнил: "Ты добыычи не добьёошься!!! Чёрный ворон я не твооой!!!" Ох, и орали. У вас горло не болит?
— Нет. Болит голова. Значит, деньги потрачены даром, о Ликвидаторе информации нет.
— Может и есть, но в подсознании.
Помолчали, вздыхая и держась за голову. Шеф налил стакан воды и медленно выпил. Сказал:
— Будем разрабатывать этого твоего писателя и собачий след. От Дубины никакой информации мы не получим, я это уже понял. Он водит нас за нос, а мы ходили за ним, как идиоты. Семнадцать тысяч евро. Мать святая! За что?
— За релаксацию, вы так вчера говорили.
— Забудь, что я говорил вчера. Вычеркни этот день из памяти. Сотри этот файл в своей голове. Всё! Начинаем с чистого листа! Собака и писатель. Приведи себя в порядок, и через два часа начинаем круглосуточную работу. Скорцени, и не думай, что я что–то забыл в отношении тебя! 22–го мы будем скованы наручниками. Я не пошутил. Можешь демифологизировать.