Солнце вваливалось в «детскую» с раннего утра и мешало Лидке «досыпать», когда самый сон и снится что-то неуловимо приятное, чего и не вспомнишь потом, а радость остаётся на весь день. Вот и сейчас никак не удавалось спрятаться и ещё немножко понежиться в постели, пока настырная баб Глаша не начнёт торопить с завтраком. А потом, что это за новые звуки, непривычные какие-то, смех и возня.
- Всё равно уже проспалась, - решила Лидка и резво начала одеваться.
Вихрем ворвавшись в кухню, она так и замерла. За столом сидели родители и какая-то незнакомая Лидке женщина в офицерской форме и блестящих на солнце ослепительным блеском сапогах. Она показалась девочке просто киноактрисой, до того была хороша. Смуглая, с чудесной персиковой кожей, красивые губы ярко накрашены, глаза смеются лукаво, словом, красавица. И эта красавица подошла к Лидке и начала её обнимать и целовать, приговаривая:
- Вот ты какая, моя племянница! Здравствуй! Давай знакомиться, меня зовут тётя Маша, а тебя как?
- Лидка, - отчего-то смутившись, отвечала обычно боевая девчонка, уж слишком поразила её женская красота этой необычной гостьи.
Исподтишка она разглядывала тёть Машу с ног до головы. Юбка туго облегает стройные бёдра, грудь высокая, спелая, а нарядные сапожки поскрипывают в такт ходьбе – жик-жик, жик-жик, и вся такая ладная… а уж весёлая. Рассказывает что-то и просто заливается, тут уж поневоле все начинают хохотать вслед за ней.
Осмелев, Лидка спросила:
- А вы с войны? –
- С войны, с войны, деточка, - счастливо рассмеявшись, ответила тёть Маша. – Хорошо-то как, - потянувшись всем телом, пропела она. - Мы живы, теперь заживём. Ну, давайте помянем…
Ой, что ж это я? Племянница! Иди-ка сюда, гостинцы раздавать буду. А Лека где? Ладно. Не будите ребёнка, хоть поговорим по-человечески.
И она полезла в какую-то диковинную сумку, каких не только Лидка, но и её родители точно не видывали и достала большую картонную коробку, украшенную какими-то цветочками и вензельками.
- А теперь закрывай глазки, и, чур, не подглядывать, - смеясь, проворковала тёть Маша.
- Зачем это? – удивилась девочка, которой не доводилось сталкиваться с сюрпризами, но глаза доверчиво закрыла.
- Я не смотрю, честно, - заверила она.
- Раз, - начала считать гостья, - два, три! Смотри!
Лидка открыла глаза и замерла в восхищении. На столе стояло что-то необыкновенно красивое и…съедобное, это она поняла сразу. Роскошные розы, жёлтые и розовые, цвели на этом великолепии среди зелёных фигуристых листиков, а по краям вилось белое кружево, в замысловатом танце огибая «розовый сад».
- Ну, как? Нравится? – засмеялась тёть Маша? Видела когда-нибудь такое?
Лидка только отрицательно покачала головой, не отрывая глаз от белой розы в центре лакомства, особенно большой и пышной.
- Это называется торт. Сейчас мы его порежем и будем пить чай, с тортом.
Лидка не поверила своим ушам.
- Как с тортом? Почему разрежем? Есть такое? Нельзя, чтобы «они» уничтожили эту красоту, нужно "их" попросить очень-очень. Пусть торт просто стоит, а все будут каждый день любоваться и думать, какой он красивый. Только как этих взрослых уговорить? А можно, он постоит немножко, - закинула она удочку, - совсем чуть-чуть, потом и съедим, - содрогаясь, добавила Лидка, всем видом протестуя против этого поедания.
Все засмеялись. Одной Лидке было не до смеха. Она поняла, что проиграла и изо всех сил любовалась розами – на прощанье. По щёчке покатилась маленькая слеза, но девочка, не отрываясь, смотрела на это чудо, когда возник в руке баб Глаши нож, и она изготовилась резать.
- Не плачь, малышка, - стала утешать Лидку тёть Маша, вот увидишь, он вкусный, тебе понравится. Теперь, когда война кончилась, ты ещё не раз увидишь торты, много тортов, и все они будут очень красивые. А сейчас мы попросим Глашу, чтобы она дала тебе самый красивый кусок. Ты какой хочешь?
- С розовой розой, - обречённо ответила Лидка. – Пусть хоть на тарелке у меня ещё немножечко порастёт, я её долго-долго есть не буду.
И она опять уставилась на торт, который стал отдельными ломтиками, каждый со своей розой, и только центральный цветок баб Глаша выделила в отдельный четырёхугольник.
- На завтра детям, - пояснила она.
Все пили чай и, наконец, наступил момент, когда торт пришлось попробовать даже Лидке. Время было такое, что в рационе и детей, и взрослых сливочное масло, или там маргарин, отсутствовали, а на торте крема было столько, что и за месяц такие порции людям не доставались.
Поэтому не удивительно, что Лидка, старательно отъедая всё по краешку, чтобы сохранить своё сокровище – приглянувшийся ей цветок, скоро поняла, что больше не может съесть ни кусочка.
Заспанный Лека, вышедший к чаю, умял огромный кусище с розой, листиками и кружевом. Уже через полчаса его рвало и рвало, потому что принять такую огромную порцию жиров и сдобы истощённый детский организм не смог.
Но на этом тёть Машины чудеса не закончились. Через день ей привезли внушительный сундук и чемоданы, и она продолжила одарять подарками всех домашних. Мать ахала, получив какое-то необыкновенное кружевное бельё, расшитое мелкими букетиками розочек,
- И у мамы розочки, наверное, это цветок счастья, - решила маленькая Лидка.
Во рту у неё держался стойкий вкус торта.
-. Отец крутил в руках новые сапоги и восхищённо цокал языком, баб Глаша тут же унесла к себе нарядные салфетки и полотенца. Лидка ничего не ждала. Зачем? Им же первым вручили торт, так что подарки уже были, чего уж тут. Но было как-то досадно: торт съели вчера, зато сегодня у всех подарки есть, а у них с Лекой ничего.
- Да где же они? – спросила сама у себя между тем тёть Маша.- А! Они же в сундуке!
Она вышла и вернулась, как всегда, загадочно улыбаясь.
- Со взрослыми разобрались, - сообщила тёть Маша всем, теперь очередь детей. Кто первый?
- Я! Я! Я!, - наперебой закричали Лидка с Лекой, по обыкновению отпихивая друг друга.
- Ладно, вместе. По моей команде закрыли глаза! – каким-то военным тоном воскликнула тётя.
Когда глаза открылись, возле каждого из детей лежали коробки, такие диковинные и нарядные, что дух захватывало. У Лидки - огромный, у Леки - поменьше…
-Как? Ещё подарки? С замиранием, девочка открыла тщательно завернутое во множество слоёв бумаги нечто и потеряла дар речи. Только сердечко забилось часто-часто.
- Спасибо, спасибо, - невнятно поблагодарила она тёть Машу вдруг высохшим ртом и замерла. Там лежала кукла, прекрасная и большая, просто чудо какое-то, а не кукла, и теперь эта кукла принадлежала ей, Лидке. Она осторожно взяла чудо на руки и чуть не уронила от неожиданности – кукла вдруг отчётливо сказала: - «ма». Совсем по-человечески, по-детски…
А как она была похожа на младенца! Ручки и ножки пухленькие, ротик приоткрыт и видны два крошечных зубика, глаза синие-пресиние, даже, скорее, фиалковые, щёчки аппетитные, румяные и две косички, чего, конечно, у годовалых младенцев не бывает. А так как раз, как ребёнок, примерно в год ростом. Лидка боялась лишний раз взять своё сокровище на руки – вдруг платьице помнётся? Она подолгу смотрела на куклу и сердце таяло от восторга.
Раньше у девочки была только кукла, которую из лоскутков смастерила ей добрая баб Глаша.
Эдакое чучелко, как сама баб Глаша её и называла. Лицо сделано из фельдиперсового чулка матери, нарисованные химическим карандашом глаза, простым – брови и ресницы и губной помадой рот. Лидка никогда не давала кукле имени и называла её просто «кукла». По правде говоря, это чучелко уже совсем потеряло сколько-нибудь нужные очертания, рот размазался, глаза полустёрлись, но, где же взять новую?
И вдруг такой подарок! Здесь не годились никакие сравнения, Лидка находилась в безудержно восторженном состоянии от того момента, когда вставала до самого отхода ко сну. Немецкая красавица привела её в непроходящий экстаз, который, кажется, разделяла старенькая няня. Баб Глаша частенько приходила в Лидкин уголок, садилась и начинала рассматривать вместе с Лидкой куклу любовно и подробно.
- Умеют делать немцы! – приговаривала она. – Вишь какие зубки. А платье-то, платье, материя какая-то диковинная, - восхищалась нянька. - Деточка, посмотри какие у неё трусики! Все в кружавчиках. Умеют делать, ить что скажешь?
И они вдвоём снова и снова любовались необыкновенным подарком.
- Теперь смотри, ни у кого такой нет, береги, поняла, - внушала баб Глаша Лидке. – Как назовёшь такую-то красоту? Принцесса, чисто принцесса, ей Бо…
Лидка и сама понимала, что как-то куклу нужно назвать. Но и так было понятно, что кукла из другого мира и есть Принцесса, а про себя Лидка называла куклу дочкой, но девочка не хотела, чтобы кто-то узнал её секрет. А других имён кукле и не нужно было, ведь Принцесса – одна, это всем известно.
Пообвыкнув, Лида начала играть по-настоящему: она умывала свою «дочку», заставляла, если не забывала, чистить понарошку зубы, расчёсывала и называла «деточкой». Однажды добрая нянька разрешила вынести заморское чудо на улицу, чтобы доказать девчонкам, что вот она, существует, её необыкновенная большая кукла. По этому случаю куклу завернули по всем правилам, будто настоящего младенца, в прежнее Лидкино одеяльце, и Лидка выщла, наконец, похвастаться. А то девчонки дразнятся, не верят и зло подшучивают. Баб Глаша тоже вышла, не доверяя такую важную вещь, как выход во двор с драгоценной ношей, простой случайности – мало ли что! Разумеется, собрался весь двор, и старые, и малые, даже мальчишки. Лидка приоткрыла одеяльце, показала куклино личико и платьице, несколько раз наклонила и все услышали: «ма-ма-ма». Девчонки ахали и просили подержать, Лидка млела от удовольствия. По правде говоря, одеяло было очень большое, кукла в одеяле – очень тяжёлая, и скоро Лидке стало ясно: пора уходить, больше она этот «кулёк» не удержит. Она хотела позвать няньку, чтобы та подержала куклу хоть чуть-чуть, но не успела: руки сами собой разжались и кукла упала, да что там, просто грохнулась на землю. Двор дружно ахнул, Лидка закричала: «ой», а кукла завела своё «ма-ма-ма» и останавливаться не собиралась. В это время во двор входила какая-то тётка на сносях, которая, увидев всё происходящее, тут же,в свою очередь, грохнулась в обморок. Теперь уж все бросились к ней, а баб Глаша увела плачущую Лидку домой.
Впрочем, ничего страшного не случилось. Кукла так и осталась единственной Принцессой и «деточкой» всё Лидкино раннее детство, как главный его подарок, а потом забылась, как забывается всё на свете. Потому, что её заменил «Тарзан» и книги, много книг.
Когда Лида выросла и стала студенткой, ей вдруг захотелось снова увидеть куклу. Она силилась понять, что, но что-то с ней связанное, не давало девушке покоя.
Бросив единственный взгляд на свою детскую «подружку», Лида содрогнулась. Как этого не могли заметить взрослые? Ведь куклу видели десятки людей! НЕМЕЦКУЮ КУКЛУ ВРЕМЁН ВОЙНЫ С НАСТОЯЩИМИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ ВОЛОСАМИ!!!
- Простите меня, - тихо сказала девушка Лида, ни к кому конкретно не обращаясь…
17-22.008.2011, Карелия