Подкидыш! Это слово глубоко засело в его уже поседевшей голове, вросло глубокими корнями в его сердце и с каждым днем, подобно кислоте, разъедало его душу. Эти слова Рауф первый раз услышал от самой красивой девочки в его классе, от соседки Лалы, в которую он был влюблен с самого детства...
– Рауф муаллим, Вам звонят из министерства, – томным голосом проговорила секретарша.
– Салима, скажи, меня нет на месте, – раздраженно сказал я и тотчас подумал, а зачем, собственно говоря, я прячусь. Сложно было признаться, пусть даже самому себе, что мне просто хочется остаться наедине со своими отягощающими мыслями и в который раз насладиться своей никчемной, не сложившейся жизнью.
В свои 34 года Рауф все еще не был женат, редко, можно сказать, практически не заводил отношений, знакомые никогда не видели его в обществе с лицами противоположного пола. Нет, вы не подумайте, женщины не были ему чужды, просто, в силу своего тяжелого характера, рядом с ним никто не задерживался, да и он сам не пытался кого-либо удержать.
В свои 34 года он жил абсолютно один, в просторной, со вкусом обставленной квартире в одном из центральных районов Баку.
В свои молодые годы Рауф дослужился до директора местной транспортной компании, имел личного водителя, домработницу и секретаршу Салиму, которая вот уже 2 года пыталась хоть как-то обратить на себя внимание своего холостого начальника. Как вы успели понять, тоже безуспешно...
В свои 34 года у Рауфа была мать. Вернее, была чисто по документам, в действительности же она не являлась его родной матерью.
Ровно 34 года тому назад молодую женщину повезли в роддом на своем старом автомобиле добрые соседи.
У нее никого не было. Муж ее скончался на стройке в тот день, когда она узнала о своей беременности. Смирившись со своей судьбой, молодая женщина твердо решила вырастить ребенка одна. В день родов соседка зашла вернуть взятую на время кастрюлю для плова и увидев, что женщине плохо, позвала мужа, чтобы вместе повезти ее в больницу.
Роды были очень тяжелыми – едва молодая женщина услышала плач ребенка, как потеряла сознание от боли и потери крови. Спустя несколько часов ей объявили, что ребенок скончался...
Марьям ханум, так звали приемную мать Рауфа, приехала домой полностью раздавленная очередным ударом неизбежной судьбы.
Зайдя в свою маленькую, бедно обставленную квартирку, она подошла к комоду, где стояла фотография покойного мужа и взмолилась: “'Мубариз, зачем ты меня покинул, а теперь еще и сына нашего забрал, так забери и меня с собой, нет мне смысла жить на этом свете.” Молодой мужчина слегка улыбался ей из портрета. Как будто хотел сказать, что жизнь продолжается...
Календарь на рабочем столе Рауфа показывал 13 ноября – день его рождения. День, который он никогда не справлял, день, который так любила Марьям ханум, день, когда его жизнь началась со слова “подкидыш”, тот самый день, в который какая-то женщина подбросила его к дверям Марьям ханум, его приемной матери...
Проработав целых 2 года, Салима четко знала, что никого, кто по незнанию хотел бы поздравить Рауф муаллима с днем рождения, соединять с ним нельзя. А тем более нельзя говорить с ним о его матери, и уж тем более не соединять, если звонит она.
– Да Марьям ханум, он на совещании, да, конечно, передам. И вам того же, – проворковала Салима, кладя трубку. И все таки странный у нее начальник, это ж надо ни разу матери не позвонить, подумала она про себя вот уже в который раз.
Ему было 16 лет, когда он решил пригласить на выпускной вечер капризную красавицу Лалу – нравилась она ему с детства, а вот сказать ей об этом он не решался.
В детстве они были очень дружны. Ему порой даже доставалось от соседских мальчишек за то, что он дружил с ней.
Накануне того самого дня, к которому испокон веков готовятся все выпускники, он решился, наконец, пригласить Лалу на выпускной вечер.
Улучив момент, когда они шли из школы домой, Рауф смущенно попросил Лалу составить ему компанию на завтрашний вечер.
– Я бы очень хотел быть там именно с тобой, – добавил он после секундной паузы.
Рауф ожидал от нее чего угодно, быть может, даже отказа, но только не тех слов, что, казалось, навсегда предопределили его дальнейшую жизнь.
– Я не могу пойти с тобой, Рауф, – слегка надменно и с какой-то взрослой жалостью в голосе проговорила она. – Ты, конечно, красивый, умный парень, но моя мама говорит, что с таким, как ты, свою жизнь не построишь. Ведь ты – подкидыш...
Видя недоумение в его глазах она добавила:
– Ты что, не знал, ведь Марьям хала не твоя мама, тебя ей подкинули? Говорят, ее собственный ребенок умер при родах, – добавила Лала с притворным ужасом в глазах и, бросив на прощание, – мне пора, – повернулась на своих каблучках и забежала в подъезд...
В тот день Рауф пришел домой очень поздно.
Мать изнервничалась и накинулась на него с упреками:
– Как ты можешь, пришел поздно, я всех соседей обежала, вот еще и спиртным от тебя несет, разве этому я тебя учила, разве таким был твой отец? – кричала женщина, пытаясь достучаться до сына.
Окинув женщину презрительным взглядом, Рауф, будто со дна колодца, прошептал:
– Он не мой отец, а ты не моя мать. Я.., – он долго не мог произнести страшного слова, – Я – подкидыш, щенок, ненужная вещь, от которой жаждали избавиться, только узнал я об этом не от тебя...
В тот день Рауф перестал общаться с матерью...
Набрав внутренний номер, Рауф муаллим позвонил Салиме и сказал, что идет домой, так как совсем не выспался накануне.
Собирая свой дипломат, он вспомнил свой вчерашний сон. Сон, который он видел довольно часто, тот самый день, когда ему отказала девочка его мечты, тот самый день, когда он отвернулся от своей приемной матери и твердо решил найти свою настоящую мать, чтобы узнать причину, по которой она решила от него избавиться...
Убогая квартирка Марьям ханум была увешана маленькими фотографиями, вырезками из газет, всем тем, где могла бы быть хоть какая-то информация о ее сыночке, Рауфе.
Вот уже который день она чувствовала себя очень плохо. Соседка Лена почти каждый вечер вызывала скорую и каждый раз врачи разводили руками, мол, сердце больное, положите в больницу, нужен уход врачей.
Но Марьям ханум была настроена категорически против похода в больницу.
– Давай, я позвоню Рауфу, скажу, как ты больна, пусть поможет, – постоянно твердила Лена.
– Нет, мы не будем его беспокоить, он человек занятый, – с грустью отвечала Марьям ханум.
Сразу после выпускных экзаменов Рауф подал документы в армию. Его определили в Грузию. Отслужив 2 года, Рауф не вернулся домой, а поехал в Москву.
С матерью он все еще не общался.
Проучившись в Москве, Рауф вернулся в Баку и устроился на завод. Жизнь, вроде, протекала своим чередом, Марьям ханум надеялась, что сын успокоится и примет ее, как мать. Все, быть может, так бы и было, если бы не сотрудник Рауфа, как-то надоумивший его обратиться в роддомы в поисках информации.
С тех пор Рауф потерял покой – он искал, мучился, страдал, но не останавливал поиски.
Прошло 10 лет, Рауф был уже зам-директором завода, в свои 28 он немалого добился. Был почет, уважение, деньги, он даже переехал на новую квартиру. Казалось, у него было все, о чем мог бы пожелать любой молодой мужчина в его возрасте. Но не было самого главного, у него не было матери...
Он уже выходил из кабинета, когда вновь раздался телефонный звонок. Звонила Салима.
– Я же сказал, что ухожу, Салима.
– Да, Рауф муаллим, но это какой-то мужчина, говорит, он владеет информацией, которая вам очень важна.
Часом позже Рауф муаллим уже сидел с наемным детективом в чайхане. Перед ним лежал адрес его настоящей матери.
Вынув из дипломата толстую пачку денег, он протянул ее детективу.
– Вы хорошо поработали.
– Это мой долг, Рауф муаллим, – тихонько сказал лысенький детектив и, спрятав пачку денег в пиджаке, так же тихонько встал. Звоните, если что понадобится, работать на такого человека для меня – это честь.
Вот уже который раз он проходил мимо старого двора на Советской и не решался зайти. Из подъезда вышла худая пожилая женщина. В руках у нее была метла, одета она была в оранжевый жилет. Собравшись с духом, он спросил у дворничихи:
– Простите, вы не скажите, здесь проживает женщина по имени Зулейха?
Обнажив беззубый рот в кривой улыбке, женщина прошамкала:
– А что надо? Ну, предположим, это я...
Что было дальше, он плохо помнит, дворничиха, вроде, позвала его к себе, плакала, сетовала на судьбу, называла его сыночком, просила денег.
Денег он дал и поехал домой...
Не успел Рауф зайти домой, как зазвонил телефон – на дисплее высветился номер Марьям ханум. Он не поднял трубку.
Прошла неделя, дворничиха то и дело звонила и просила то на хлеб, то на то, чтобы оплатить коммунальные услуги, называла сыночком, просила не бросать мать в беде.
Рауф посылал ей деньги с водителем, не имея желания навестить собственную мать. Столько лет искать, а потом найти то, о чем он даже не мог подозревать, жалкую, грязную, любившую выпить женщину. В его сердце, так жаждущем материнской любви, не было ни грамма тепла по отношению к той, кто, по мнению и доказательствам детектива, являлась его настоящей матерью.
После ее очередного слезливого звонка Рауф решил поехать к ней сам и объяснить, что деньги не растут на деревьях.
Приехав, он застал ее пьяной, лежащей на грязной софе. Она подняла глаза и прошамкала: – – Ну что, явился сынок, о матери даже не беспокоишься?
Рауф, еле сдерживая нарастающий гнев, спокойным, но твёрдым голосом потребовал у нее документы, а точнее метрику, где бы говорилось о его рождении.
Увы, женщина была не в себе, поэтому о документах не могло бы быть и речи. Битый час сидел Рауф у старухи, пытаясь узнать хоть долю правды о своем рождении.
– Зачем ты меня бросила, зачем подкинула, зачем? – тряс он старую дворничиху.
Придя в себя, то ли от тряски, то ли от его крика, старуха промямлила:
– Да надоел ты мне, все плакал и плакал, а молока у меня не было...
– От стресса, – добавила она, – что сын мой умер...
– Какой сын, твой сын я! – в отчаянии крикнул Рауф
Схватив стакан своей дрожащей рукой, старуха посмотрела на него и прошипела:
– Да какой ты мне сын, мое дите померло, а у той, рядом, здоровенький родился, вот я и обменяла вас, чтоб мне живой достался, а ей мой, мертвый...
Голова кружилась, в горле пересохло, сердце стучало.
– Как ты могла? – кричал он, но дворничиха его уже не слышала, она отключилась от большого количества выпитого алкоголя.
Домой Рауф шел пешком, теперь он знал правду. Ноги его плохо слушались, он придерживался за стены, кто-то из проходящих предложил ему помощь, но он молча покачал головой...
Вынув из кармана мобильный, он набрал свой старый номер... Долго никто не подходил, казалось, прошла вечность и за все это время перед его глазами пролетела вся его жизнь, его мать...
– Алло, Мама?
– Нет, это тетя Лена. Рауф, сынок, это ты? – всхлипывая, спросила женщина.
– Да, – прошептал он.
– Ой горе-то, горе, – запричитала их старая соседка. – Не дождалась, не дождалась, что ж теперь будет...
Рауф нажал на кнопку, связь прервалась. Он не знал, что теперь будет, он знал, что могло бы быть...
На тротуаре лежал мужчина, вокруг него собирались люди, кто-то из прохожих вызвал скорую: – Алло, скорая, скорее, тут мужчина умирает...
Можно было бы закончить мой рассказ на этой грустной нотке, но у этой истории было продолжение.
Забегая вперед, хочу сказать, что Рауф не умер там, на дороге. Скорую вызвать успели и даже привели его в чувство.
Марьям ханум умерла, так и не узнав правды, так и не увидев своего сына, так и не...
– Марьям, не бегай, упадешь, – окликнула дочь молодая женщина в темном платье.
– Пусть бегает, – сказал мужчина рядом, собирая сухие листья с могилы.
– Нужно тут еще пару елок посадить, как думаешь, Салима, маме бы понравилось, – добавил он.
– Как скажешь, милый, завтра я договорюсь, чтобы елки привезли сюда.
– Не надо, я сам посажу, как раз и с мамой увижусь, – дрогнувшим голосом произнес он.
– Марьям, иди, доченька, мы уходим, – позвал он.
– Иду, Рауф, – прокричала в ответ девочка
– Когда она будет называть меня папой? – спросил он, повернувшись к жене.
– Она должна к нам привыкнуть, Рауф, – с улыбкой ответила Салима, дай ей время...
Берегите тех, кто вас любит, пусть они чувствуют себя счастливыми, даже если это ненадолго...