Я люблю вдыхать запахи окружающего мира и наблюдать, и порой остаюсь всю ночь без сна, гуляю и встречаю восход Солнца.
(Рэй Брэдбери, «451 градус по Фаренгейту»)
Я не люблю поезда. В поездах тесно и укачивает. А ещё там будто грязно… Даже если вроде бы чисто. Ничего не могу поделать с собой, но всегда беру в поезд пачку влажных салфеток (довольно увесистую) и вытираю всё вокруг себя и себя тоже, и ребёнка моего (если он со мной едет). И всё равно – будто грязь налипает и налипает… Не могу объяснить это чувство. Не могу.
Однажды я ехала в поезде сутки. И даже не однажды. Хотя сутки это ерунда, несомненно. Моя бабушка, к примеру, когда была беременна и с токсикозом первой половины, ехала в поезде неделю… Ужасно, ужасно. Меня Бог миловал, и больше суток в поездах мне проводить приходилось редко.
Итак, однажды я ехала в поезде сутки, в купейном вагоне. Ехать в поезде сутки – значит и ночевать в нём, конечно. Учитывая, что я была не вполне здорова и расстроена к тому же, пришлось тяжело. И это при том, что я в любом случае не люблю поезда и переношу их не слишком хорошо, а тут – пришлось ехать в заведомо плохой форме…
И так я была расстроена и устала, что не могла заснуть никак. Колёса стучали, из окна дуло, а закрыть нельзя: задохнешься. Дверь же ночью в купе открывать нежелательно, поскольку может зайти кто-то и утащить сумочку, в которой и деньги, и документы, и ключи от дома. Да и вообще, даже если никто ничего не украдёт, а будет просто стоять и смотреть на спящих пассажиров… Приятно разве, когда на тебя спящую смотрит неизвестный некто?.. Страх один.
В общем, дверь в купе была заперта. Но так мне стало почему-то грустно и не по себе, что я забыла страхи и вышла из купе. И даже закрыла за собой дверь. Тесно, душно было в купе… И так темно! И я вышла в коридор. Передо мной оказалась знакомая вереница закрытых однотипных дверей с одной стороны и окон – с другой стороны. Через коридор свистел сквозняк, занавески развевались. Черный воздух за окном был холоден. Ни электрических огней на земле, ни Луны на небе. Свет в вагоне приглушён, полутьма в коридоре… Сквозняк и полутьма, и развивающиеся занавески. Никого.
И я подумала, что поезд несётся в бездне в никуда, ни к кому, не для чего… Просто едет как ему едется. Да есть ли у него машинист? Где проводники? Пустота и вереница закрытых дверей. Пусть появится в дальнем конце коридора широкоплечий силуэт неизвестного убийцы – я не удивлюсь. Самое время и место.
Не знаю, почему опять же, но уходить мне из коридора никак не хотелось. И теперь мне кажется, что я знаю, почему: вся моя жизнь показалась тогда вдруг ездой в этом коридоре. Я одна, в полумраке. Передо мной – закрытые двери в незнакомые помещения, где спят чужие люди, за окнами – тьма, ничего не видно. Но я двигаюсь независимо от собственной воли. Двигаюсь на большой скорости в никуда. И хлещет холодный сквозняк. Зачем я здесь? Зачем здесь все эти люди за закрытыми дверьми? И кто ведёт поезд, а нашу жизнь – кто ведёт в этом мире?
Мы спим. Несётся скорый поезд
В дали безветренно-немой.
В ночи дремучей, в тьме беззвёздной,
В лесу слепом, в степи глухой.
Летит экспресс, стучат колёса
И тонут в океане мглы.
Весь мир – как остров,
Крошка-остров застыл на кончике иглы.
Кто мы? Где мы? Куда несётся
Наш мир-малютка в море тьмы?
А мы – куда? Стучат колёса.
Под тихий стук приходят сны.
И в многомерном Мирозданьи
Огонь пульсирует, как кровь.
А Бездна лапы свои тянет
Из замкнутых её кругов.
И видится наш мир-малютка
В узоре пёстрого огня.
Так мал и так прекрасен, будто
Алмаз в картине бытия.
Кто мы? Где мы? Куда несётся
Наш мир-малютка в море тьмы?
А мы – куда? Стучат колёса.
Под мерный стук приходят сны.
Не помню, сколько я простояла в коридоре, но постепенно маленький летящий мир вокруг меня начал преображаться. Тьма за окнами сменилась серостью. Сквозь мрачноватый туман мимо неслась неизвестная местность. Потом небо стало розоветь… Чудо! Небо порозовело, проступили облака. Быть может, я не зря в этом поезде? И у него всё-таки есть машинист? И приеду я не куда-нибудь, а домой?
Трудно передать чувство радости, которое пришло само собой, как пришло Солнце из-за линии горизонта. Передо мной расстилалась бескрайняя степь, поезд мчался по серому пространству, небо с каждой минутой становилось светлее и вдруг вспыхнуло. Яркий свет разлился по степи, затмевая её. Я зажмурилась. И вдруг ясно представила, как узкая чёрная полоса моего поезда летит по огромному ровному пространству на фоне пылающих небес. Яркое сияние Солнца обливает и пространство, и поезд… Открыла глаза. Передо мной был коридор. Глухие двери надёжно закрывали от сияния тех, кто спал за ними. Те неизвестные мне спящие люди были заперты в темноте, потому что с их стороны не было видно зари. И мне стало их жалко…
По-прежнему развивались на сквозняке оконные занавески, но не бесприютно, как до восхода. Они сверкали, летели в золотисто-розовом ветре.
Проснулась проводница и прошла мимо меня с сонными, не узнающими глазами. А я улыбнулась ей как родной. У меня было такое счастливое утро. Потому что, конечно же, я не зря в этом поезде, и у него всё-таки есть машинист, и приеду я не куда-нибудь, а домой.
Посвящено празднику рождения нового Солнца в кельтском календаре Колеса Года - Йолю (Юлтайду), который имеет место быть в ночь с 21 на 22 декабря ежегодно.
Цикл очерков - "Улыбка Бога".