Глава II
Пароход «Каменоске» заходил в шанхайский порт. Из труб вырывался черный дым, по палубам бегали матросы. Окита Содзи сидел в своей каюте и глядел в иллюминатор на то, как и без того серое небо Шанхая заволакивает дым парохода. Он вылил последние капли саке в очоко, но не спешил выпивать. Старый самурай в свои годы мало чувствовал вкус этого напитка и еще меньше был подвержен опьянению. Он встал со своего кресла, медленно прошел по каюте до дверей и назад, осматривая - все ли вещи собраны. Небольшой чемодан, зонтик и меч - вот все, что составляло багаж лидера Шинсенгуми. Впрочем, даже большинство содержимого чемодана Окита считал лишним грузом.
Раздался еще один низкий и пронзительный гудок. Самурай кивнул - видимо, своим мыслям. Он взял с резной спинки кровати черный камзол, накинул его на плечи и подошел к зеркалу. Застегивая одну за другой серебряные пуговицы, Окита внимательно смотрел на свое отражение. Некогда черные, теперь же поседевшие до пепельного цвета жесткие волосы были аккуратно расчесаны, неглубокий шрам на лице - довольно хорошо припудрен, так, что различить его можно, лишь подойдя вплотную. Окита усмехнулся. Он никак не мог привыкнуть к своему лицу, несмотря на то, что каждый день смотрел в зеркало. Каждый день, просыпаясь, ожидал увидеть в зеркале то самое, юное, красивое, улыбающееся лицо - но каждый день его ждало разочарование. Окита медленно провел пальцем по шраму на левой щеке, коснулся переносицы, подбородка. Вновь горько усмехнувшись - лицо его, ошибки быть не может, Окита застегнул последнюю пуговицу камзола, развел плечи. Тело изменилось не так сильно, как лицо - и это радовало. Прицепив к поясу ножны, слегка выдвинул клинок - выходит более чем отлично, как всегда. Два шага - и самурай оказался у стола, где рядом с пустой бутылью все еще стояло наполовину пустое очоко. Глядя в серое небо Шанхая, где дым уже нельзя было отличить от туч, Окита резким движением поднес очоко к губам и залпом вылил в рот его содержимое. Как и раньше, саке не оказало ни малейшего воздействия.
В дверь постучались. Окита обернулся. На пороге стоял, согнувшись в поклоне, Такаги Хидэо - один из спутников старого самурая. Он был одет в точно такой же камзол - только пуговицы были не серебряными, и на его поясе также висел меч.
- Пора, Окита-сан. - Такаги разогнулся, Окита кивнул и, поправив волосы, направился к выходу. В очередной раз прозвучал сигнал парохода. Перчатки.
- Волки Мибу пришли отомстить, Тёсю. - Прошептал он, напоследок глядя через иллюминатор на небо Шанхая, закрыл дверь, и уверенно и быстро зашагал по коридору.
***
- Миледи, я вас уверяю, что это - лучший чай в Китае. Попробуйте его. - Заботливо предложил слуга, ставя поднос с фарфоровыми кружками на столик. Эльза рассеянно кивнула, подняла блюдце, взяла кружку - элегантно, держась лишь за краешек ручки - как и положено настоящей английской леди. Но глотнув, едва удержалась от того, чтобы поморщиться - чай, может быть, был лучшим в Китае, но в Англии его точно бы не подали даже в самой бедной чайной, в самом бедном районе какого-нибудь Кардиффа. Пить это дальше было сверх ее сил, и Эльза решила, что лучше, если выдалась секунда, осмотреться. Интерьер был далеко не так отвратен, как чай. Более того, здесь и впрямь можно было забыть о том, что ты находишься в Шанхае, а не в Лондоне. Эльза, забывшись, исключительно по привычке поднесла кружку к губам, и вновь едва сдержала гримасу отвращения. Но, если забыть о напитке, то стоит признать, что у хозяина всего этого вкус есть. Он не просто тратил бешеные деньги, обставляя приемную самыми дорогими вещами, неважно - подходят они друг другу или нет, как делали все внезапно разбогатевшие люди что Лондона, что Шанхая. Стол был окружен креслами, обитыми нежнейшим бархатом, шелковые занавески висели на больших окнах, выходящих в сад - еще одно произведение, которое в самом сердце Шанхая представлялось рукотворным чудом. Стены украшали - действительно украшали, а не заполняли пустое место, картины - причем, они были объединены общей тематикой - если Эльза не ошибалась, на каждой из них были изображены сцены из Троецарствия - пожалуй, единственного, что хозяин дома любил в культуре Китая.
Наконец, отворилась дверь в дальнем углу приемной, и через нее в гостиную вошел Цзянь Бо, один из богатейших жителей Шанхая, крупнейший торговец опиумом по всему Южному Китаю. Увиденное Эльзой совсем не совпало с ее ожиданиями - вместо пожилого, полноватого, солидного вида типичного торговца, на носу которого, как думала девушка, должно было быть пенсне, она увидела молодого - чуть старше ее, мужчину, необычайно высокого для китайца. Он не носил ни бороды, ни усов, волосы - средней длины, были зализаны назад. Он улыбался улыбкой человека, равнодушного ко всему, что происходит вокруг - совсем немного приподнятые уголки губ, слегка прищуренные глаза. Девушка мысленно подытожила - единственное, что совпало с ожиданиями - это одежда - она была полностью европейской.
Девушка поставила блюдце с полупустой кружкой на стол, встала, чтобы поприветствовать хозяина. Тот не говорил ни слова - все так же улыбаясь, взял руку девушки в свою, элегантно прикоснулся к ней губами. Жестом указав Эльзе сесть, прошел на свое место. Слуга, совершенно незаметно для девушки, уже подкрался к столику и поставил на него вторую кружку - для хозяина.
- Мисс. - Наконец нарушил долгое молчание китаец. Голос оказался довольно высоким. - Позвольте выразить мне соболезнования по поводу утраты вашего отца. Он был действительно хорошим партнером. - Сказал Цзинь Бо все с той же улыбкой, Эльза вздрогнула - слишком жутко это смотрелось.
- Да, сэр, это большая утрата для нашей семьи. - Постаралась сказать Эльза как можно печальнее, потупив взор. Правда, правый уголок рта китайца совсем слегка приподнялся, и девушка поняла, что обмануть этого странного человека у нее вряд ли выйдет.
- Итак, мисс, теперь его дело легло на ваши хрупкие плечи. - Цзинь Бо отпил немного чая.
- Да, сэр, это верно. Отец сотрудничал с вами, и я хотела бы продолжить это сотрудничество.
- Торговля опиумом для такой девушки как вы... - Сокрушенный вздох, китаец попытался изобразить печаль, при этом не переставая улыбаться и став от этого во много раз более жутким. - Это и впрямь тяжело, мисс Уорен.
- Да, сэр, и...
- И, если не ошибаюсь, ваш покойный отец в последние годы своей жизни много задолжал, и совсем запустил компанию. - Китаец напоминал актеров из японского театра, который Эльза видела во время пребывания в Киото - слова, хотя и английские, он произносил нараспев, эмоционально, но, в то же время, его лицо оставалось маской, столь же неживой и неизменной, как и маски актеров. - Ах, что за печальная ирония - столь известного торговца опиумом опиум сгубил.
Эльзе удалось сохранить спокойствие с величайшим трудом - она почти до крови ногтями впилась в ладонь - но это было единственным проявлением волнения. Только что не испытывавшая никаких чувств, она возненавидела человека, сидящего напротив нее. Именно он стал причиной неудач отца, от которых тот нашел единственное убежище - в опиуме. Эльза была выращена в обществе, где с пеленок учили - выживает сильнейший. Наделавшая фурора пол века назад концепция Дарвина после долгих споров была не только принята, но и возведена в ранг культа. Принцип выживания теперь относился не только к животному миру - его применяли и к отношениям людей. Поэтому, научившаяся всем этим премудростям, Эльза понимала, что столь крупные предприятия не могут не конкурировать, и тот, кто слабее, должен уйти. Раньше она ненавидела лишь своего отца, который не был сильнейшим, который оказался не только неспособным продолжить дело деда, но и неспособным принять это, как полагается настоящему английскому аристократу. В итоге он бросил все - четырех дочерей, оставшихся без матери, все еще огромное предприятие. Эльза навсегда запомнила пустой холодный дом, который покинули почти все слуги, заброшенный сад. Они с сестрами играли у пруда, заросшего тиной, спали вчетвером, чтобы не замерзнуть, и каждый день прятались от чудовища, проклятия этого дома, которым стал отец. Смерть его не вызвала ни у одной из них сожаления. Родственники и знакомые, стоявшие на похоронах, сторонились их и показывали пальцами - ни одна из дочерей не пролила и слезы.
А сейчас Эльза осознала, что в ее бедах виноват не только он. Сидящий напротив нее китаец выглядел загадочно, но тайные мысли и, тем более, чувства мужчин, открыты женщинам - такой уж у них дар от Бога или Природы - называйте как хотите. Цзинь Бо наслаждался не столько своим триумфом - это для любого человека естественно, но он был в эйфории от унижения своего противника. Ему не достало лишь убийства - он хотел раскопать тело и отдать его на растерзание падальщикам. И Эльза будет этому содействовать. Слова, которые она пыталась произнести, никак не выходили - рот не раскрывался, а язык словно прижался к небу. Но выдержка - главное достоинство английской леди.
- Сэр, я хотела бы поговорить о продаже Южнокитайской Опиумной Компании Уо-ренов вам.
Уголки рта маски поползли вверх.
***
Окита не любил комнаты в европейском стиле. Татами, сёдзи были ему куда больше по душе, чем резные массивные столы, огромные окна и разукрашенные занавески. Обычно в таких комнатах было множество неуместных украшений, картин, громоздких светильников. Однако, та комната, где они с Хидэо ожидали Морио Такэаки, радовала глаз скромностью интерьера. Кроме черных стола и стульев из дуба, в комнате стоял лишь столь же черный шкаф и - в другой части, пианола. Ни картин, ни оружия, ни даже ваз. Шелковые занавески на окне, позади стула хозяина, не пестрили журавлями или розами.
И все же, Окита предпочел бы сидеть в сейдза на татами, пусть и в бедном, но японском, доме. Хидэо, правда, его мнения не разделял. Он вовсю глазел то на стол, то на пианолу, то исподтишка ощупывал рукоять стульев.
- Хидэ, даже не думай отломить щепку на память. - Раздался сзади - со стороны двери, смеющийся голос. Хидэо, вздрогнув, встал, следуя примеру Окиты.
- Давно не виделись, Мори.
Сын знаменитого адмирала Эномото Такэаки, изменившего ход войны Босин тогда, когда казалось, что для сёгуната все уже потеряно, спасшего загнанные уже почти в Айдзу войска Токугавы, уничтожив флот противника за несколько месяцев. Эномото после войны женился на француженке, участницы миссии Брюне. Морио Такэаки, японец и самурай до мозга костей, на японца был похож мало - все его черты находились на грани между японскими и европейскими. Не слишком широкие, но лишенные складки глаза, почти европейский прямой нос и почти японский вздернутый подбородок. Но, так или иначе, нечеловечески красивым его считали как жители востока, так и запада. Сделав блестящую военную карьеру в русско-японской войне, он был направлен в Шанхай в качестве посла, и теперь именно он принимал Окиту
- Окита-сан, рад нашей встрече. - Говорил Морио искренне - он, по просьбе отца, воспитывался самим Хиджикатой, и с детства был частым гостем в додзе Шинсена.
Японцы пожали друг другу руки, обменялись парой шуток и любезностей, и, наконец, сели за стол. Веселье тут же улетучилось, лица собеседников приняли крайне серьезное выражение.
- Итак, Окита-сан, Тёсю. - Начал Морио, доставая из стола внушительных размеров папку.
- Сёгун считает, что хватит им ставить палки в колеса нашим предприятиям в Северном Китае. Они, ты знаешь не хуже меня, дают деньги маньчжурам.
- И рюкюсцам тоже они. - Добавил посол, сосредоточенно листая бумаги в папке, некоторые вытаскивал и клал отдельно..
- И им? Значит, Тоси был почти прав. Он говорил, что деньги окинавцам идут из Шанхая.
- Хиджиката-сан, как всегда, проницателен. Впрочем, не будем отвлекаться. Не важно, кому Тёсю платят - манчжурам или русским, но они мешают нашему государству. И их нужно уничтожить. Но, прошу, Окита-сан, поймите правильно, меня настораживает, что прислали именно вас. - Оторвав от бумаг взгляд, Морио с опаской посмотрел на собеседника, прикусив губу. Однако Окита лишь рассмеялся.
- Говори прямо, Мори-кун, я - старый дурак, и совершенно не могу улаживать дела миром. - Посол завозражал, активно жестикулируя, но Окита лишь отмахнулся. - Ты, как всегда, прав. Я, в конце-концов, куда больше похож на Кондо-сана, чем на Тоси, и махать мечом умею куда лучше, чем говорить. Впрочем, - улыбка слетела с лица так же быстро, как и появилась. - Я приехал сюда не говорить.
- Я так и знал, что ничем хорошим... - Устало вздохнул посол, ладонями прикрывая глаза. - Скажите, Окита-сан, он отдает себе отчет в том, что произойдет, если мы здесь, в Шанхае, расправимся с их верхушкой? Британия...
- Отдает, Морио. - Прервал Окита. - Но делать это в Шанхае - крайний выход, на который мы пойдем, только если другого нам не останется.
- И как же мы их выгоним отсюда?
- А вот для этого нам и нужен ты.