фото из интернета
-
-
-
Этот ребёнок моя дочь Ле, Лера или Валерия. Она появилась вдруг и не вдруг, как все дети, которые даются тебе беспомощные и только твои ... уже навсегда. Неизменно покоряющие своим очарованием и привязанностью ... С крохотного возраста Ле была обидчивая и проявилось это очень рано. Ещё когда она была "ручным" ребёнком, она часто складывала губки в обиженную гримасу, и мама сразу заметила, что она "обижалка". Позже, когда она заговорила, её протест принимал и другие формы, пока ещё к радости папы. Это было тогда, когда папа не догадывался, куда это может завести. Как-то папа брал девочку из кроватки приговаривая: "Ах, ты мой мышонок". Мышонок неожиданно пропищал: "Я не мысёнок, я ангый." Потрясённый папа воскликнул: "Ах, ты мой ангел!". Но ангел тут же хихикнул и опять возразил: "Я не ангый, я мысёнок."
Потом было не так умилительно, но всё ещё смешно. Ле могла возразить очередью. Например, папа пытаясь урезонить девочку вальяжно так выговаривал: "Лерочка, как можно, ты же ещё ребёнок". На что Лерочка тут же возмущённо выпаливала: "Неть! Не Лелочка! Не лебёнок!"
Она ещё каждый вечер ждала папу с работы в темноте спальни, чмокала губками в воздухе, когда папа целовал её щёчки, могла сказать: "Это папа. Только твои руки так пахнут", когда папа поправлял одеялко и гладил свою маленькую вертушку. Но уже тогда папа должен был играть строго отведенную ему роль, в противном случае рисковал лишиться расположения. Стоило папе чуть оступиться, как могло незамедлительно прозвучать что-то вроде: "Мама, пошли играть в мячик."
Ле всегда имела свой вполне определенный взгляд на вещи. Когда папа взбивал ей подушечку перед сном, она могла спросить: "Что, ты? Какую музыку тут стараракал?" Или как-то на прогулке, папа показывая вдаль сказал: "Посмотри доченька, какие там горы кучерявые". Девочка переспросила: "Потому что там куча лявая?" Тогда этот бесёнок ещё прислушивался к папиным словам, и её можно было чему-то учить. Чуть позже это стало совсем не так просто, а ещё позже и вовсе невозможно. Однажды девочка плохо себя вела, когда мама усаживала её в туалете (она была ещё мала), поэтому прикрывая дверь мама сказала: "Вот посиди и подумай о своём поведении." Когда же мама спохватилась, что же это девочка делает в туалете так долго, её встретил твёрдый взгляд и вопрос в лоб: "Ну что, подумала о своём пивидении?"
Как-то папа придумал игру для развития ребёнка. Ле навязывала верёвочку узлов, отдавала папе и принималась за следующую, а папа старался развязать наперегонки, отставая и огорчаясь к радости ребёнка. Ну и? Приходя с работы, папа стал получать задание в виде набора верёвочек, ленточек, тряпочек ... и всё в узлах. Длительное время это было любимой забавой девочки перед сном, потому что папа приходил поздно, а в темноте он мало чем мог ещё заниматься. Папа должен был развязывать столько верёвочек, сколько ему велели, рассказывая при этом вечерние сказки, которые никто не отменял. И сказки стали отдельной темой.
Истолии.
Было так. Чтобы ребёнок согласился без скандальчика идти в постель, папа спрашивал: "Сколько сегодня рассказать сказок?" и слышал в ответ, например: "Семь!" Сначала папа торговался не долго, потому что сам хотел рассказать девочке больше сказок. Когда он спохватился, было поздно. Поздно, потому что сказки, которые нравятся, довольно быстро закончились, и начался у папы мучительный период выдумывания разных историй. В ход шло всё и даже библейские сюжеты. Именно поэтому какое-то время сказки назывались "истолии".
В результате папа рассказал сказку про Колобка раз семь и это были разные сказки. Первая имела классический сюжет; вторая излагалась с позиции обманутых родителей: они в старости лишились неблагодарного "сыночка-колобочка", который где-то на большой дороге связался с дурной компанией из зайца с волком и плохо кончил; третья про тощую от голода лису, которая ради фигуры давно не ела мясного, мучного и жирного, но когда она увидала масляные глазки пышущего жаром печи колобка с румяными щёчками в ванильной пудре, который спешил убежать от родителей, она была готова нарушить свои правила. Однако, хитрость лисе не помогала, счастливый конец был неотвратим и т.д. Естественно всё с красочными деталями.
Именно в это время Ле на вопрос: "Какую рассказать тебе сказку?" - часто отвечала: "Стлашную и интелесную". И папа вынужден был рассказывать про злую бабу-ягу, которая Иванушку хотела съесть, да сестрица Аленушка не дала, рассказывал и постоянно спрашивал: "Страшно?" (всё-таки ночь на дворе). Однако девочка неизменно отвечала: "Не стлашно". И слушала до конца, не боялась и просила в другой раз ещё.
Однажды в поисках свежего сюжета папа придумал сказку про добрую бабу-ягу, но на следующий вечер Лера заявила, что вчера ей было так страшно, что она даже "специально думала о чем-то другом, но ей всё равно было страшно". Папа перепугался, сочинял впредь что-то оптимистичное, но однажды пришёл-таки запрос на ту "самую стлашную сказку!" Что делать? Пришлось сказку хитрее изложить, чтобы она осталась той же сказкой и в тоже время не такой "стлашной". Так она и стала называться "Страшная сказка". А страшным девочке казалось место, когда в сказке мальчик-сирота нашёл пропавших родителей, а они "лежали не живые - не мертвые". Было такое место.
Так в папе проснулся сочинитель. Правда, это было не трудно, потому что в Лерочкином возрасте папа уже был сочинителем с той разницей, что сочинял своей маме. Зато "не лебёнок" теперь имеет книгу своих личных сказок. Небольшую такую книжечку, потому что утром не до сказок, надо бежать на работу, лишь некоторые сюжеты папа припомнил и записал. Большинство безвозвратно кануло в ночь, папа их заспал, потому что уставал, страна переживала перестройку. Бывало, читая в выходные девочке книги вслух, папа засыпал сидя на диване продолжая бормотать. Тогда девочка заглядывала в лицо и дразнила папу: "Бу-бу-бу". Креативный был мышонок.
Творчество.
С творчеством у нас было хорошо. В три годика девочка не только перестал слушаться папу, но и бойко рисовала. Папа следил, чтобы под рукой всегда была стопка бумаги, и показывал, что из этого можно получить. Это были четвертинки писчих листов, чтобы были ей по руке, если надо их перегибать, и чтобы рисуя девочка училась рассчитывать пространство. За девять секунд Ле делала типичный рисунок, быстро откладывала бумажку в сторону и брала следующую. Это было серийное творчество, поэтому известно точное время. Так начиналась коллекция картинок. Именно тогда и прозвучала фраза: "Я рисую, поэтому я художник". По крайней мере она так считала. Ле в рисовании к великому огорчению не пошла так далеко, как скажем в оригами. Уже в трёхлетнем возрасте Ле стала сложившимся художником и логиком: "Земля размокляется и размягчается, если дождик. И растаптывается и превращается в глязь".
Папа бережно собирал рисунки, и девочка прониклась пониманием их ценности! Она то спешила показать свои новые работы и дарила, то тиранила папу требованиями вернуть уже подаренные рисунки, когда папа впадал в немилость. Так она довольно долго говорила скрипучим голоском: "Папа верни мне селезня". Селезня, правда, мне не дарили, его я долго выпрашивал, а не добившись - украл. Я находил его очаровательным и вернуть никак не мог, так как был уверен, что он поваляется, а потом будет выброшен с кучей прочей бумаги. А вы могли бы дать погибнуть полотну Леонардо?
Ещё мы вырезали из бумаги различные фигурки и гирлянды: снежинки-ёлочки, "балелинок", мужичков ли в сюртуках, сапогах казачёк, в котелке и с тростью. Потом уже с мамой она занималась оригами, плела из бисера и очень преуспела.
С мамой же она ходила заниматься в группу самодеятельности в Культурном центре, где приняла участие в спектакле. Ведущие роли в нём исполняли какие-то "особенные дети". Благодаря кавказской специфике они были очень выразительны, к тому же они были старше, чем другие дети группы, при том же росте, и потому более собраны. Ле по роли и по смыслу в числе таких же детишек была мышонком. Репетировать с папой дома или хотя бы показать свою партию она категорически отказывалась, и её творчество папа смог оценить только на сцене. В спектакле "особенные дети" играли роли со словами и возглавляли некую процессию, которую завершали мышата. Последним мышонком был кто? Конечно же мой непослушный мышонка исполнял роль - шаловливого хвостика! Но она очень уверенно играла свою роль. С секундным, я уверен умышленным запаздыванием, и очень-очень выразительно.
Журналистика.
Одно время Ле писала письма в редакции детских журналов, которые очень любила, и отправляла туда свои рисунки. Отвечать не спешили, а чаще, конечно, не отвечали вовсе, но однажды Ле радостно сообщила: "У меня такое счастье! Я получила два больших конверта с журналами и на них написано По… Валерии". Рисунки там не оценили.
Это увлечение могло пройти менее заметно, но мы ещё писали письма друг другу, чтобы занять время ожидания. К задней стенке стола, потому что место это было секретное(!), был прикреплён специальный конверт, в который складывались записочки. (Ну, как Маша и Дубровский.) Эти записочки позже превращались в эпистолярные шедевры и явились прообразом журналов, которые мы брались неоднократно сами издавать. Правда, оформить пару номеров до конца терпения хватило только у папы.
К раннему творчеству можно отнести ещё звонки. Каждый звонок это опера. Ле могла не вспоминать папу неделями, а жил я тогда, к сожалению, отдельно, и вдруг, бомбила папин автоответчик, пока он не отключался. Причём тексты были необязательно произведениями искусства. В моей фонотеке масса вариаций фразы: "Папа, ну когда же ты придёшь?", красноречивых вздохов уже без слов упрека, ритмы жевания, постукиваний, похрюкиваний, свист, многозначительный шелест и коварная тишина или хихиканье. Хотя автоответчик папа оставлял включённым для работы, и уже никогда не узнает, сколько людей не смогли с ним связаться, в награду иногда папа мог слышать удивительную фразу: "Какое счастье, что ты рано пришёл!"
Дворовые гуляния.
Аналогично тому, как Лерочка некогда заявила, что она большая, а папа маленький, поэтому он должен её слушаться, в девять лет (третьеклассницей) она неожиданно сказала, что ей нравится быть ребёнком, и она хотела бы всегда оставаться ребёнком. (?!) Тем не менее она продолжала не по-детски третировать папу. О непослушании не могло быть и речи. В результате папа стал почти "ручным" и только удивлялся этой метаморфозе.
Где-то примерно в это время у Леры вспыхнула тяга дружить со сверстницами. Это была именно вспышка. Было жаркое лето. Подружки разъехались, но Лера была готова часами просиживать во дворе дожидаясь появления хоть кого-нибудь. Никакими уговорами невозможно было заманить девочку погулять по любимым некогда местам: на холмы, в лес или к реке. Это было очень жаркое лето. Мы тоскливо просиживали время в душных дворах округи. Если кто-то появлялся, папа делал фас - знакомился с родителями, через некоторое время мы уже играли с этой девочкой. Однажды встретилась очаровательная легкомысленная вертушка, которая поиграв сама предложила дружбу, даже дала номер своего телефона. Я до сих пор помню его и её. Бабушка была рядом, с очевидностью всё делалось с её одобрения. Папа был счастлив, наконец-то думал он! Но мы так и не смогли погулять вместе ещё хотя бы раз.
Заглядывая после работы во двор, папа к ужасу заставал там своего ребёнка в тоскливом одиночестве, но изменить ничего уже не мог. Видеть на детской площадке спинку неподвижно сидящего на качелях ребёнка, зрелище довольно невесёлое, а если это твой ребёнок … Ситуация не разрешалась. Ребёнку для общения нужны были они. Мне в лучшем случае отводилась роль удобного исполнителя второстепенной роли, а мне это нравилось не всегда.
Своё десятилетие Лера ждала как великий юбилей. Ей даже казалось, что оно никогда не наступит. Ещё действовал закон безоговорочного послушания для папы, но девочка уже начинала всё чаще прислушиваться к слабому папиному ропоту. Наши общие занятия приобретали для неё всё большее значение, а результаты папиных трудов какую-то ценность. Папа стал из удобной игрушки в партнёра по занятиям … и как папе стало казаться в предмет внимания. Однажды она нашла, что одна моя бесформенная рубашка … хороша полоской на кармане! Это без преувеличения был счастливый "родительский день". Правда, потом быстро пришли провалы.
Опала.
К великому огорчению идиллическое папино существование продлилось совсем недолго. Зимой настал кошмар настолько же нестерпимый насколько неожиданный. Разговаривала всегда неохотно и плохо. Чтобы только послушать голосок, приходилось поддерживать ужасные разговоры, и те были непродолжительны.
И вдруг, невероятное событие. На день Валентина дочь потрясла меня. Когда я робко подошёл к ней с поздравлениями и сказал, что я её очень люблю, она неожиданно ответила: "Я тебя тоже люблю". Но было это единственный раз. Летом следующего года отношения чуть улучшились и стали чудесные в период их с мамой сборов на отдых. Папа почувствовал, что всё разрешается само собой и записал: "У Ле появляются новые интересы, и я всё чаще становлюсь ей нужен для общения. Ей шьют "купальник-загаральник". Ле собирается с мамой к морю, она ежечасно спрашивает: Как там в Пицунде ... ?"
Холодная зима.
Осенью девочка перестала общаться с папой. Папа прослушивал старые записи голосочка, просматривал результаты морских боёв, и только подборка анекдотов была слабой надеждой на то, что очередной раз удастся сколько-нибудь продолжительно поговорить с ребёнком. Предложения попить вместе чайку с некогда любимыми конфетами "Рафаэль", с тортом, с красной рыбой ещё недавно любимой - не помогали. Смотреть вместе новую кассету с мультиками за ананасом она тоже не хотела. Заходишь к ней - встречает вежливым волчонком.
Император.
"Emperror" вообще-то просто название китайской игры, но для папы это имя великой эпохи! Игрой папа обзавелся давно, да вот приходить играть сначала никто не собирался. По классификации это стратегия. Игрой, для девочки одиннадцати лет, такое занятие можно назвать условно, т.к. управлять городским хозяйством, заниматься сельхоз и промышленным производством, импортом-экспортом, регулировать налоги, воевать и разбираться со шпионами и китайскими богами – это не игрушечная нагрузка.
Леру тут естественно подкупила роль китайского императора. Как же, по гороскопу она "Лев". Комплименты: "Народ Вас обожает!" или "Вы лучший император за всю историю!" - она принимала за чистую монету и сразу об этом сообщала.
"7 марта ХХ. Мой ненаглядный тиран опять отлучила папу от себя за то, что возвращаясь из парикмахерской папа вёл её неправильной дорогой. В результате вернулись, рассорившись навек. Однако, оказалось ненадолго и игры возобновились. Точнее игра одна – Император! Игра многолика и с очевидностью оставит след в душе на всю жизнь."
Smash
Настало и такое время, когда девочка по-особенному увлеклась музыкой. Ей нравилась группа "Smash"! Это интриговало, но оставалось загадкой. Диск был у подруги Насти, и папа получил задание найти такой же. Почему-то это являлось трудностью. Диск принёс Лерочкин двоюродный дядя, скачав его из сети МГУ. Его оценка: "особенно не слушал, но это не ужасно". Когда же папа послушал, то обрадовался и … прослезился. Обрадовался за девочек - музыка понравилась, но слова оказались очень не детские. Ребёнок вырос!
Детство закончилось.
"Последнее время Ле оставалась такой какой была всегда. Она растёт и меняется. Я жду."
"Счастье возможно надо только дождаться! Ле ездила с мамой отдыхать и вот вернулась. До отъезда она обиделась на меня из-за каприза, источала угрозы и заявляла, что разговаривать не будет. Так и уехала. Но я знал, что поездка изменит её и дождался.
Я впервые за последние лет десять смог обнять своего ребёнка так, чтобы хотя бы не дёргалась. Я поцеловал её в головку, и она не оттолкнула меня как обычно. На юге она заразилась ветрянкой, вся в пятнышках зелёнки, думаю, покладистость её связана с этим. Коварный женский план."
"Завтра счастливый день! Согласно договорённости, мы идём покупать какую-то удивительную кофточку, которую Ле видела с подругой Настей в универмаге, и я уверен, что это произойдёт. Она маленькая, но женщина и пропустить покупку кофточки не может."
"День 04.11.ХХ. Сегодня Лерочка сказала, что соскучилась! Это было впервые в жизни, но через день она вернула всё на старые места."
Иногда очередной раз мне снится, что у меня на груди тёплый комочек жизни, всецело зависящий от меня и бесконечно дорогой мне. Но потом я просыпаюсь и обнаруживаю, что это задралось на лицо одеяло и душило меня.
Вместо эпилога
Прошло ещё какое-то количество лет. Ребёнка, которого я безумно любил, нет. Есть фотографии, видео ролики, фонограммы, рисунки и милые сердцу предметы. В них детские образы не похожие и даже в чём-то противоречащие друг другу. Есть память и молодая уверенная в себе женщина, которую зовут Валерия Викторовна. Она редко нуждается во мне, а я обхожу двор её детства стороной, чтобы не убивать себя ещё своими руками.
Сейчас я знаю, что если ребёнок упорно отказывается от чего-то, то это не обязательно каприз, причины разные и настаивать не к чему. Очень уж противоречивы ранние желания, витиеват путь развития и познания. Прислушиваясь, я понял сколь хрупок мир ребёнка, и как мало взрослые готовы это понять.
Однако, детей и животных любить легко, они на любовь и заботу всегда ответят взаимностью. Со взрослыми сложнее, особенно если эти взрослые - женщины.