Солнце начинает едва заметно удлинять тени, автобус нетерпеливо подает сигналы и, наконец, трогается, прихватив и собственную тень.
Объезжая полигон, подбирает русских специалистов и кого-то из монголов, кому по пути.
Мест в автобусе не хватает, стоят - монголы.
Сидящие - автобус не опоздал, не сломался! – крикливы, подначивают друг друга, соревнуясь в остроумии.
Стоящие – тоже между собой - на своем тарабарском - иногда громко, срываясь на гогот.
Шум временами становится нестерпимым, и кто-то из сидящих, поворачивается к одному из стоящих:
- Цэрендорж, почему тебя давно на полигоне не видно было? - балду гоняешь?!
Монголы стихают.
Цэрендорж смеется, как будто его щекотят:
- Не-ет, болел…
- Болел! - триппер, что ли, подхватил?
- Зачем триппер? - ангина.
- Не ври! У вас тут, говорят, и триппер, и что хочешь.
Цэрендорж не отвечает, но продолжает улыбаться, будто ждет другого вопроса.
Не дождавшись, вдруг посерьезнел и говорит:
- Слуш, может, ты надо, скажи! - у меня есть лекарств - от триппер.
К удовольствию Цэрендоржа, сидящие оживились - словно, ждали его слов.
Тут же понеслось:
- Серега, бери, пригодится!
- Жена к тебе еще не скоро приедет!
- Я тут знаю куханку одну, про тебя спрашивала.
Все, весь автобус - в полном восторге.
Пыльная грунтовка петляет распадками между сопок, пересекает ручьи, взбегает по лесистым склонам, падает в малахит весеннего травяного буйства.
Где пониже, разбегаются, сколько видит глаз, поля лютиков.
В мокрых низинах их сменяют жарки.
- Смотрите! Смотрите!!
Автобус, неуклюже переваливаясь с боку на бок, притормаживает.
Почти у самой дороги два серых журавля, два самца, ритуально распустив крылья и хвосты, ничего не замечая, вальсируют вокруг самки, невозмутимо ожидающей своей участи.
А чуть дальше - едва отъехали - на самом виду - разодранная, наполовину съеденная туша дикой козы.
Все понимают, - трапеза только-только была прервана, и участники пиршества, не за дальней горой, облизывают окровавленные морды.
Оцепенев - и автобус, и лица в окнах - вяло проплывают мимо.
И надо всем этим - безмятежная, безмерная, абсолютная небесная синева, которой нет дела ни до чего, что имеет право быть под ее покровом.