Лёшка выбежал на улицу и только тогда понял, что на улице зима, а он без куртки и в тапочках. Но возвращаться он не хотел – после таких демонстративных хлопаний дверью не возвращаются.
Сначала было даже ничего. Отсутствие курточки компенсировал внутренний огонь обиды и злости.
«Как? Как она могла? Дура!» - удивительно, но сейчас эти мысли грели.
А улица была враждебной. Толстые, серые тучи целый день плохо себя чувствовали, но, под вечер, начали кашлять, и, в конце концов, отхаркали свои мокроты на окоченевший, покрытый старым льдом, город.
Пальцы на ногах, уши и кисти начали неметь. Губы высохли.
Довольно забавно выглядел Лёша, пританцовывающий от холода, да еще поскальзывающийся на льду. Но смешно от этого не становилось.
Он постоянно пережевывал складками, пока еще, теплого мозга, последние месяцы своей жизни.
Последние месяцы не были радужными – постоянные ссоры дома стали нормой. Все разговоры были перемалыванием косточек отношениям.
Но, до костей они добрались не сразу – сначала они стёрли кожу, потом впились зубами в мясо, животно раздирая отношения на куски…
А теперь остался печальный скелет, который, как макет на уроках анатомии – жить не хотел, давал на себя посмотреть, и, иногда, позволял с собою сфотографироваться.
Не смотря на всё – жизнь тянулась, и кости скелета впивались между губами, в обязательных, почти формальных, поцелуях.
Говорить стало не о чем. И невозможно. Сразу начиналась дележка на правых и виноватых.
«Странно, раньше всё это время уходило на комплименты…», - подумал полуживой Лёша. Он настолько глубоко промёрз, что не мог без боли моргнуть.
«Ладно, вернусь. Сегодня. Черт с ним. Без разницы. Завтра. Завтра всё решу. Еще один день. Точнее ночь. Справлюсь», - вонзились мысли в Лёшину головушку.
Но не дошел он домой – упал на скользком льду, и, непослушное, замерзшее тело не могло встать.
Лежал Лёша, замерзал, смотрел на примерзший к ступне тапок, наслаждался снегопадом, и, чудесным праздником зимы - днём святого Валентина.