Название: Цикл рассказов о Пете Володине.
Автор: ARTOIS
Бета: Всё сам
Фэндом: Ориджинал
Пейринг: м/м
Рейтинг: от PG-13 до NC-17
Жанр: Роумэнс
Размер: Миди
Статус: В процессе
Размещение: Только с моего разрешения
Саммари: Сказка о мальчике-неудачнике и птице-говоруне.
«Монеты золотые»
Он и не знал, что чувствует человек, который привлекателен для общества. В чужую шкуру не влезешь. Хотя Володину и сейчас казалось, что он лишь примерил на себя чью-то – гладкую и блестящую, ребристую, с ярким рисунком, завораживающим окружающих.
Внимание окутывало Володина мягким кашемировым палантином. Будто все вдруг проснулись по хлопку. Его звали пить чай, на перекур, в кафе после работы. Но Володин тактично отклонял предложения. «Чайные» сплетницы его не интересовали, курение вредно для здоровья, а после работы он желал лишь одного – услышать глубокий голос Ворона в динамик телефона. Тем более что такое неожиданное и нарочитое любопытство к его скромной персоне смущало до желудочных колик. Словно Петр до этого понедельника был лишь чьей-то тенью, карандашным скетчем.
А Ворон выкрасил цветным маслом. Походя… Играючи. Художник, выхватывающий взглядом несущественные для остальных детали. Фотограф, проявляющий негативы. Дерзкий повелитель человеческих душ. Володин думал о Вороне с не присущим ему пафосом, представляя колкую кривую усмешку и насмешливый блеск глаз. Ворон гипнотизировал, притягивал неспешно, наматывая невидимую проволоку, сокращая расстояние. Петр впервые видел харизму такой силы. И он прекрасно понимал, что является таким мощным оружием. Ворон взвинчивал эмоции, скручивал нервы в моток пряжи. Он скальпелем вскрывал нарывы. Наставник, диктующий новую веру. Веру в себя. Провокатор, бьющий словами хлестко – наотмашь.
Володин отдавал себе отчет – вполне возможно, что лишь он видел в коуче всё это. Потому что его рецепт оказался действенным против «болезни». Как продавец желаний, он насыпал в ладони золотых монет, а Петр пошел в ближайшую лавочку в придуманном ими мире и купил себе… новую душу. Она была другой. Она была свободной.
Невозможно измениться в одночасье. Но Володин теперь знал, что вкусив однажды, это нельзя забыть. И есть только два варианта: остаться во тьме или ступить на свет.
После, в квартире, прислонившись спиной к двери, съехав вниз по дерматиновой обивке в клёпку, он хватал ртом затхлый воздух тесной квартиры. Впопыхах стаскивая с себя одежду, дрожал от такого полноценного вкуса победы. Не над обстоятельствами – над собой. Казалось, Ворон просто нажал на нужную кнопку, и механизм пришел в действие. Тысячи маленьких шестеренок закрутились, цепляясь зубчиками, набирая скорость. Володин ясно осознал, что больше не может и не желает жить так, как раньше. У него не осталось сил на такое жалкое существование.
Он еле добежал до уборной – вывернуло. И потом, опустошенный, чувствуя коленями холод кафеля, стирая вафельным полотенцем испарину тела, ощутил облегчение. Голова была невесомой, мысли прозрачными и уловимыми. Петр решил, что смелым быть куда приятнее.
План созрел молниеносно. Остаток понедельника Володин потратил на сбор информации о фирме-захватчике, бегло читал статьи, изучая мнения экспертов. Помечал важное на листке в клетку. У всех есть слабые стороны и больные места. Главное – знать, куда вонзить острие. Компания «Магма» имела плохую репутацию. «Темная» фирма при поддержке двух депутатов – Струпьева и Тираняна. Подспорье для разухабистых действий армянской диаспоры. Благопристойным и модным понятием «слияние и поглощение» черноглазые сотрудники «Магмы» прикрывали откровенное рейдерство – захват предприятий. Баринов был не первым, кто пострадал от захватчиков. «Магма» за последние три года упрочила свои позиции на рынке – бороться с ними было непросто. Горе-руководители и владельцы компаний теряли бизнес и тратили баснословные суммы на адвокатов, взятки, личную охрану и много чего еще. Понятно, почему Баринов нервничал. Он не мог ждать. В таких обстоятельствах минута промедления грозила упущенными возможностями. И опоздание Володина лишь разозлило Баринова. Не удивительно, что он уехал к конкурентам.
Утром во вторник с твердым намерением изменить ситуацию в пользу «Дельты», Володин отправился в офис предпринимателя.
***
- Как? Я не понимаю… Как тебе это удалось? – выдохнул Панин, вцепившись в документы. Он моргнул и зажмурился – подпись Баринова совершенно отчетливо вырисовывалась внизу страницы – а потом посмотрел на Володина.
Петр Алексеевич сидел напротив гендира с прямой деревянной спиной и неподобающим румянцем на скулах. Он волновался. Понедельник оказался насыщенным и плодотворным. Все понимали, что подписание договора об услугах было лишь формальностью. Если Баринов доверится юристам «Дельты» - дороги назад уже не будет. Информация сегодня стоит дорого.
Конечно, поездка Володина в офис несостоявшегося клиента была авантюрой. Но в голове эхом звучал низкий насмешливый голос Ворона, наполняя Петю энергией и уверенностью в собственных силах. Баринов сдался. А вернее, заинтересовался скромным, но напористым молодым человеком. Макар Сергеевич в людях разбирался. У конкурентов «Дельты» ему не понравилось - приторные речи Куравлева и необоснованные обещания вызвали у него стойкое неприятие. Петр Алексеевич же был напротив – искренен и сдержан. Тем не менее, Володина он помучил некоторое время, задавая вопросы, скрупулезно прорабатывая важные детали. Снисходительно дав шанс долговязому юристу в нелепых очках, Баринов подписал договор и назначил новую встречу. Но все эти симпатии и антипатии были сейчас не так важны. Правда состояла в том, что Баринов был просто не в состоянии нанять высококвалифицированную команду, довольствуясь малыми конторами с сомнительным статусом превосходства. Он был на мели. И именно сейчас магмовцы решили атаковать просевшего предпринимателя. Они всегда знают, когда нужный момент настал. В этом весь смак игры.
- Это неважно. Главное – результат, - сдержано ответил Володин, предпочитая умолчать о методах воздействия на клиента. Он справедливо рассудил, что Панин, как человек любопытный, должен проникнуться неким «секретом» и аурой таинственности – больше ценить будет.
Панин резво встал из-за стола и стремительно подошел к Пете, хватая его за плечи, словно старинного друга.
- Ну орёл! Ну молодец! – дышал сладким зефиром Панин в лицо Володину. – Да мне и премии тебе не жалко. Ты только смотри там – дело ответственное. Репутация – наше всё. Держи меня в курсе событий, а то мало ли что. Понял?
- Я сделаю все возможное, – ответил Петя, высвобождаясь из плена коротких цепких пальцев гендира.
- Хорошо. Иди работай, - по-свойски похлопал по плечу Володина. Он уже и забыл, что вчера утром уволил Володина за прогул. Панин мыслями был уже далеко – со смаком представлял, как утрет нос Куравлеву такой новостью.
- Виктор Павлович…
- А? Что-то еще?
- Мне одному не справиться. Нужен помощник.
Панин досадливо прищелкнул языком.
- Вот с кадрами у нас сам знаешь как. Даже не знаю кого…
Петр Алексеевич смело посмотрел в глаза руководителю.
- Отдайте мне Иру.
- Новенькую? Да ты с ума сошел! Вы мне так всё завалите! – вскричал Панин, всплеснув руками и побагровев от нервного перенапряжения.
- Не завалим, - упрямился Петя. В собственном профессионализме он как раз не сомневался. Он хотел рискнуть, проверить свой потенциал. Сейчас, как никогда ранее, Володину хотелось, чтобы Ворон оказался прав о «никто, кроме тебя». – Она ответственный и исполнительный сотрудник. К тому же, все равно будете контролировать процесс. Виктор Павлович, вы ничего не теряете.
- Ладно… - нехотя согласился гендир. Усевшись в кресло, с интересом посмотрел на Петю. – Поражаюсь тебе, Володин. Откуда такие перемены? Не узнать совсем.
Петя подумал, что броский алый джемпер, купленный ему Ворониным, сейчас всего на пару тонов отличается от цвета лица.
- Нет. Я…
- Да иди работай уже. Надоел до чертиков, - хмыкнул тот, замяв тему.
Петя чуть не поклонился от растерянности, но вовремя спохватившись, выпрямился, одернул джемпер и вышел за дверь.
***
Рабочая неделя выдалась жаркой и выматывающей. Бесконечные встречи, переговоры, бессонницы по ночам. Володин впервые в жизни чувствовал невероятный азарт от дела, которым занимался. Баринов произвел на него хорошее впечатление, но ситуация у него была неоднозначная. Магмовцы – настойчивые ребята с админресурсом, когда Баринов всего лишь предприниматель средней руки, не желающий проигрывать. Гонка за превосходство началась.
К вечеру, Володин неизменно терял свой запал, утонув в усталости. Уверенность в собственных силах давала сбой. Наедине с документами и монитором компьютера в пустом офисе ему становилось страшно, что он ни с чем не справится, упустит какие-то детали, не сможет быть напористым в нужной ситуации, а в итоге Баринов проиграет и потеряет всё, сотни сотрудников будут уволены, а здание снесено…
Тогда Петя покрывался испариной, весь скукоживался в кресле, чувствуя приближение панической атаки. В эти мгновения он снова ощущал себя тем, прошлым, вчерашним Петей, кто не имеет сил бороться за самого себя – не то, что за другого человека. И ему казалось единственно-правильным и возможным решением в минуты слабости звонить Воронину. Тот никогда не звонил первым, но неизменно брал трубку. И за это – за простой человеческий отклик – Володин был безмерно благодарен.
- Ты сможешь, Петр Алексеевич, - слышалось уверенное в трубке. – Риск – дело благородное.
- Да… Наверно, вы правы.
Снова он скатился на пресловутое «вы». Когда Ворон так далеко, сложно заставить себя обращаться как-то иначе, по-свойски. Вообще все было сложно у Пети и все просто у Ворона. И вот это «просто» было самым сложным.
Петр снял новые очки черной лаковой оправе и устало потер переносицу. Голос Ворона словно втекал жидкостью в вены Пети, расслабляя, растворяя тревоги.
- Не наверно, а точно. Точно тебе говорю. Но уже поздно. Ты еще в офисе?
- Да. Все ушли, а мне нужно было кое-что проверить…
- Ты собирайся и двигай домой, - прозвучало твердым приказом. Петя подумал, если бы у него был отец, то он, может быть, разговаривал именно так – заботливо и резко одновременно. А Петя бы слушался, он непременно выполнил бы все папины наставления. Возможно, Володин и вырос таким расхлябанным и пресным, потому что никогда не знал этой твердой отцовской руки, наказаний за провинности и собственную слабость, неподобающую мужчине.
- Извини, что так получилось с прошлой пятницей. Я сам не знал, что придется уехать, - мягко произнес Ворон.
Петя был рад, что в офисе уже никого не было, иначе все бы оценили его схожесть с Марфушенькой-душенькой из сказки – свекольные румяна были в моде в той истории.
- Нет-нет, все в порядке, - затараторил Петя. – Я не хочу доставлять вам неудобства. Это ведь совсем не обязательно… В смысле… я хочу сказать… Не то, чтобы я не… Ну…
Динамик разразился бархатистым смехом, заразительным и теплым, казалось, что можно закутаться в него, как в ворсистый мягкий плед.
- Слушай, Алексеич, вот когда ты перестанешь лебезить и заикаться? Какие к черту неудобства? – Петр справедливо решил, что сейчас последует доказательная база. Впрочем, как всегда. Он уже стал привыкать к этим навязчивым наставлениям. Именно их, как оказалось, очень не хватало в его жизни. Только Ворон на предполагаемого папу не похож, и хочется от него любви другого рода. – Когда ты научишься брать то, чего желаешь? Размениваешься на извинения, расшаркивания. Будь ты мужиком уже. Сколько можно-то… Эх. Запомни – всегда лучше жалеть о том, что сделал, нежели о том, чего не успел.
Петя прижимал трубку к горящему уху и внимал с особым трепетом каждое слово, чувствуя, как внизу живота приятно и тяжело потянуло, налилось жгучим и нестерпимым, от которого дышать и думать было сложно. В голове бессвязно и отрывочно мелькали мысли. Ожидание пятничного обещания Ворона и две недели пустоты, заполненные работой. Время бесконечной рефлексии и игры на публику. Страшно. Этот извечный страх, который клещом живет под кожей и кусает, впивается своими маленькими челюстями, высасывая силы.
- У меня не очень получается это всё пока… Я не вы.
- А я не предлагаю быть кем-то, тем более, мной. Просто живи, Петр Алексеевич. Просто живи. Полноценно.
Петя стиснул зубы, а потом тяжко, совсем обреченно, вздохнул. Наверно, он должен что-то сказать. Но что? Что обычно люди говорят в таких случаях?
- Я читаю твои мысли, - вкрадчиво, с улыбкой в голосе, произнес Ворон. - Не думай о том, что я хотел бы услышать от тебя. Говори то, что хочешь сказать сам.
Пауза казалась длиной и напряженной. Натянулась тонкой прозрачной лентой с вышитыми буквами на непонятном языке – не прочесть правильный ответ. Как слепой, на ощупь. Добровольный отказ от инертности в пользу нового себя.
Тишина, нарушаемая только ровным дыханием Ворона и ошалелым биением сердца Володина. Слышит ли он этот стук? Ведь бьется. Горячее и тяжелое. До боли сжимается.
- Я хочу вас, - вырвалось хриплое неожиданно для самого Пети. Он удивленно поморгал и закусил губу, будто ляпнул нечто пошлое, неприличное и гадкое. За что невоспитанных детей ставят в гречку на колени и заставляют читать молитву. Или это уже прошлый век? И сейчас за это просто бьют палками или резиновым жгутом, чтобы стыдно было. Нет, пожалуй, это тоже не сюда… Володин сглотнул вязкую слюну и закончил: - Поэтому возвращайтесь, пожалуйста, скорее.
На последнем слоге голос безудержно пропал и исчез. Получилось жалко и комкано, но зато честно. Честность – это ведь хорошо? Это правильно? Полноценно?
- Петь, я приеду, привяжу тебя к ближайшему предмету, чтобы не убежал, и оближу с ног до головы. А потом поставлю в колено-локтевую и...
Он еще говорил что-то невообразимо пошлое и волнующее, отчего Володину стало дурно, голова кружилась от порнографических картинок, мелькающих перед глазами, а в брюках, казалось, полыхнуло огнем – еще слово и можно звонить ноль-один. В воображении некстати появились пожарники с резиновыми длинными шлангами, в красных комбинезонах, одетых на голые испачканные сажей тела, и они бежали, как в заставке «Спасателей Малибу», навстречу Пете, а вместо Памелы Андерсон, играя мускулами и коварно улыбаясь, бежал Ворон, и его черные волосы развевались от порывов океанского воздуха.
- Алексеич, - рассмеялся Воронин, - ты там живой? Первый, первый, я второй, ответьте, как слышите?
Володин утер ладонью пот со лба и шумно втянул в себя воздух.
- Да. Я… Я буду ждать вас с огнетушителем, - загипнотизировано прошептал он.
- С чем-чем?
Петя непонимающе нахмурился, а потом словно очнулся от видения и поспешно поправился:
- В смысле… Вы что-то говорили о ресторане, который я должен выбрать. Но их великое множество, - сменил тему он. – Может быть, вы предпочитаете какую-то определенную кухню? И я подумал, что…
- Я понял, - хмыкнул Воронин, - не напрягайся особо. Я знаю, куда мы пойдем. Приеду в четверг вечером, а в пятницу я весь твой. С огнетушителем и без. Думай обо мне… - сказал Каа.
Петя улыбнулся и хотел ответить, что даже если бы захотел, теперь думать о чем-то другом точно не получится, но вслух произнес:
- До пятницы.
- Пока, юрист.
***
Четверг был на редкость нервным. Панин был недоволен и срывал зло на каждом, кто попадался под горячую руку. Сегодня в Арбитраже «Дельтой» было проиграно дело. Клиенты оборвали весь телефон. Екатерина Всеволодовна пила «Корвалол», запивая настоем валерьяны, и со страхом в больших голубых глазах смотрела на телефон. В углу за своим рабочим столом плакала Иланова – виновница торжества. По этой причине сегодня все были мудаками и тупыми дурами. Петя еще понимал о мудаках, но почему дуры обязательно с приставкой «тупые» никак не мог взять в толк. Дура – это ведь и так уже недалекая особа женского пола. Масло масляное какое-то.
- Володин! – рявкнул Панин над ухом, побагровев всем своим круглым лицом от натуги.
Петя вздрогнул от неожиданности и спокойно посмотрел на руководителя. В какой-то книге о психологии он прочитал, что с истериками нужно разговаривать спокойно и внятно, не делая резких движений. После ликбеза Воронина, Петя теперь вчитывался в подобную литературу. И, кажется, эти нехитрые советы даже помогали в работе. И уж точно облегчали жизнь.
- Что там с Бариновым?
- Работаем, Виктор Павлович. Он уехал в Мюнхен до понедельника. Мы вчера обговорили все имеющиеся вопросы, деньги уже перечислены на счет фирмы.
- Вот! Хоть кто-то работает в этой богадельне, - ворчал Панин, но уже на более низкой частоте. И обращаясь ко всем присутствующим, добавил: - Не будете шевелить задницами, весь оклад с процентами с вас удержу в пользу Володина. Одни тунеядцы на мою голову.
Десять пар глаз уставились на Петра Алексеевича. Тот вытянулся и застыл, как суслик на горке. Даже пошевелиться невозможно под таким гнетом всеобщего внимания к собственной персоне. Еще две недели назад его никто не замечал и не считал конкурентом, а сейчас уже зависть-зависть-зависть. Спасла ситуацию Ирочка.
Мягко потянув за рукав джемпера, она шепнула:
- Петь, пойдем покурим.
Володин пару раз моргнул, вышел из оцепенения и кивнул. Это был его первый перекур. И, кажется, сигарета сейчас совсем не помешает.
Для курения было отведено место на лестничной площадке. От бесконечной дымовой завесы спасал только сквозняк. Ира прислонилась спиной к стене, чиркнула зажигалкой и прикурила тонкую ментоловую. Володин облокотился на перила и смущенно посмотрел на девушку.
- Спасибо, что… спасла меня.
Ира улыбнулась пухлыми, ярко очерченными губами, обозначив ямочки на щеках.
- Это мне нужно тебя благодарить. Катя сказала, что это ты уговорил Баринова взять меня в команду.
Володин засунул руки в карманы брюк и неопределенно пожал плечами. А потом выглянул из-под челки и вернул Ире улыбку.
- Знаешь, с тобой у меня странное ощущение… Будто я давно тебя знаю и могу доверять. Наверно, это глупо. Но мне кажется, что все получится. По крайней мере, я хотел бы в это верить.
Ира стряхнула пепел в урну и кивнула.
- Не у одного тебя. Это взаимно. Но я практически уверена, что мы встречались.
Володин удивленно моргнул и взъерошил волосы. В голове мелькали обрывки воспоминаний, абсолютно точно порочащие его репутацию. Но Ира прервала бессвязный поток самоуничижительных мыслей.
- Случаем, это не ты тот мальчик-гений, который победил на областной Олимпиаде по математике в две тысяча первом? А потом досрочно закончил школу?
- Откуда ты?.. Как ты узнала?
Ира хлопнула себя ладонью по бедру и счастливо рассмеялась, будто разгадала сложную головоломку.
- Так я второе место заняла! Ты меня не помнишь?
- Если честно, я тогда так волновался, что себя не помнил, - виновато закусил губу Петя.
- Да я ревела в подушку неделю. Все глаза проплакала, так что такое не забывается.
- Прости, я не хотел… - сконфузился Петя и опустил глаза в пол, рассматривая начищенные носки черных ботинок.
- Перестань. За что ты извиняешься? На самом деле я восхищалась тобой. Потом узнала, что ты досрочно закончил школу. – Звучало, как «досрочно выйти из тюрьмы». Хотя, рассудил Петя, на самом деле так и было: - Никому этого не удавалось. Вернее, я просто не знакома с такими людьми. А ты долгое время был для меня примером. Пока я совсем не потеряла тебя из вида.
Володин нервно поправил очки и уже другими глазами посмотрел на Иру. Добрую, умную, целеустремленную Иру. Узнать, что кто-то издалека смотрел на тебя, как на человека, достойного восхищения, когда ты сам видел лишь унижение и осуждение окружающих, было ново и удивительно. Это смущало, сбивало с толку. Все эти награды, грамоты, кубки ровным счетом ничего не значили до сего момента.
Ира затушила сигарету о металлический ободок урны.
- Знаешь, ты должен больше общаться с людьми. Поверь, им бы этого хотелось. Ведь дело не в том, что они сейчас обратили на тебя внимание. Дело в том, что недавно ты сам заметил себя.
Ира вдруг сделала шаг и протянула руку, коснувшись пальцами скулы Володина. Глаза у Иры были невероятного глубокого серого оттенка, как мокрый асфальт после шумного ливня. Прохлада и свежесть. Трезвый взгляд на вещи.
Володин тихо вздохнул и кивнул. Потом, повинуясь порыву, на мгновенье прижался теплыми губами к изящному запястью.
***
- Ты готов?
- Да.
Володин стоял у зеркала в туалете, придирчиво рассматривая свое отражение. Пятница случилась быстро.
- Если хочешь, я заеду за тобой.
- Нет, не нужно. Я доберусь сам. Возьму такси.
Поправил ворот приталенной рубашки. Расстегнул верхнюю пуговицу. Убрал отросшую челку с лица. Застегнул верхнюю пуговицу.
- Нервничаешь? – вкрадчиво спросил Воронин.
Петя повернулся и через плечо посмотрел на себя со спины. Джинсы сидели отлично.
- Больше нет, чем да, - улыбнулся он.
- Хорошо. Жду тебя. Не опаздывай.
- Это же Москва. Ничего не могу обещать… - он прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
- Ууу. Поднаторел.
- Хорошие учителя.
- А почему во множественном числе?
- Учитель, я ждал вас две недели, так что уж подождете меня, надеюсь.
Ворон довольно хмыкнул.
- Засчитано.
Гудки разорвали связь.
Как и предполагал Володин, московские пробки в час-пик были неминуемы. Опоздал на сорок минут. На метро было бы быстрее, но Петр решил, что толкотня и суета подземки сейчас не для его настроения. К тому же он не хотел приехать слишком рано и ждать Воронина, бесцельно шатаясь у входа в ресторан. В подобных заведениях Петя не бывал, и как объясняться с официантами, чтобы пробраться к нужному столику, мыслей не было ни одной. Он представил себя неловко бегающего по залам, нетактично рассматривая посетителей на предмет обнаружения Воронина. Петя решительно сказал «нет» такому сценарию и отмахнулся от фантазии, как от назойливой мошки.
Он расплатился с таксистом и выбрался из душного салона машины в прохладу весеннего вечера. Сердце испуганно билось о грудную клетку. Отступать некуда, приехал ведь. И будь что будет.
«Самарканд» встретил Володина ярким восточным колоритом. В центре большого зала две девушки исполняли танец живота, наряженные в прозрачные юбки и вышитые золотыми нитками лифы. Воздух звенел музыкой, посетители радостно хлопали в такт, поощряя танцовщиц. Но рассмотреть убранство Петру не удалось - тут же подошел официант.
- Петр Володин?
Петр Алексеевич опешил от такого поименного приема.
- Да.
- Добрый вечер. Вас ожидают. Следуйте за мной.
Они прошли через зал, завернули за угол, чтобы оказаться в следующем – более тесном и уютном. Но вопреки ожиданиям, официант прошел дальше, равнодушно миновав узкий коридор, ведущий к винтовой лестнице, спиралью уходящей вниз.
«… прямо в кроличью нору», - подумал Володин.
В помещении густел полумрак. Пахло душистым кальяном. Полукругом в стене неприметно расположились три арки, завешанные портьерами. Казалось, что это тупик. Но официант прошел к одной из арок и приподнял тканевую завесу, жестом приглашая пройти внутрь. Володин смело сделал шаг.
За шторой оказалась такая же полукруглая комната на постаменте, который был усыпан цветастыми подушками. В центре стоял низкий столик с возвышающимся на нем кальяном. Ворон возлежал на подушках не хуже падишаха, томно прикрыв глаза и затягиваясь ароматным дымом.
- Разувайся.
Петя ухмыльнулся.
- Уже?
Ворон растянул губы в многозначительной усмешке.
- Пока только обувь. Но ход твоих мыслей мне нравится.
Володин снял ботинки, присел на корточки, а потом на четвереньках заполз на постамент, внутренне посмеиваясь над предусмотрительностью Ворона. Тот в свою очередь лениво наблюдал за его действиями. Оба молчали.
Володин улегся по другую сторону стола и подпер ладонью подбородок. Ворон был еще притягательнее, чем запомнилось Пете. Вальяжность позы и бездействие длинного худощавого тела были обманчивы. В полумраке кожа Ворона казалась смуглой, а глаза чернее черного. От мягкого освещения черты лица заострились, невольно выдавая истинную сущность. Влекло…
Петя чувствовал, что ведёт. Ведет просто от присутствия, от еле ощутимого запаха Ворона, от проницательного и чуть насмешливого взгляда. От этой интимности, словно мира больше не существует. Он остался где-то там – в другой жизни, в иной фантазии, растворился чьим-то сном. И есть лишь это. Они.
Володину еще никогда не приходилось испытывать такую похоть. Жажду. Он даже не мог вспомнить, чтобы кто-то, хотя бы Смолкин, вызывал у него такое бешенное сердцебиение, заставлял нервно кусать губы, жить желанием. В голове была лишь порнография.
- Я заказал нам шашлык, люля-кебаб и овощные салаты. Надеюсь, ты не против?
- Мясо – это отлично. Я очень голоден, - кивнул Володин.
Петя облизнул пересохшие губы, не смея отвести взгляд, ожидая действий от Воронина, подмечая каждое движение.
Ворон приподнялся, и протянул руку к бутылке, разлил красное по бокалам и поднял свой. Тихий звон тонкого стекла. Петя сделал большой глоток, а потом еще один. Вино оказалось прохладным и несладким – то, что нужно.
- Как продвигается твое дело?
- Пока что все хорошо. В том ключе, что мне многое стало ясно. Всегда важна первопричина. И я ее узнал.
Петя говорил обтекаемо – привычка любого юриста. Информация – оружие. Не то, чтобы он не доверял Воронину. Скорее, видел смысл в профессиональной этике.
- Расскажите, куда вы ездили…
Ворон поставил бокал на столик, придвинулся и расслабленно откинулся на подушки в непосредственной близости от Володина. Сократил расстояние до минимума. Теперь Петр Алексеевич мог оценить гладковыбритые скулы и вдохнуть терпкий парфюм. Вопреки внешнему спокойствию Воронина, он ощущал нарастающую нервозность – тронь натянутую струну и зазвенит. Петя совершенно точно понимал, что уже пьян - не от пары глотков вина, а от нестерпимого ожидания.
- Я был в Новосибирске. Поступило предложение от наших коллег открыть филиал нашей компании. Там непаханое поле. А сейчас тренинговые услуги очень востребованы. Но возникли некоторые препоны, поэтому требовалось мое личное участие в этом вопросе.
- Так вы… кто-то вроде важного человека в компании? – пытался разрядить обстановку Петя, при этом осушив бокал.
Слишком близко.
- Я и трое моих друзей десять лет назад основали тренинговый центр. Так что да – некто важный, - улыбнулся Ворон и между делом плеснул вина в стекло, вернул бокал Пете. Володин потянулся, чтобы взять – соприкосновение – и тут же отдернул руку. Обожгло. Бокал выскользнул из руки.
- Черт!
Петя резко сел, рассматривая ползущее вниз по рубашке бордовое пятно.
- А говорил, не нервничаешь, - расхохотался Воронин. – Снимай. Засыпем солью, отойдет на раз. Народный рецепт.
Петя посмотрел на Ворона, не понимая шутит тот или нет. Не шутил. Петя выругался про себя и, расстегнув дрожащими пальцами пуговицы, снял рубашку. Ворон открутил у солонки крышку и щедро засыпал пятно солью.
Володину вдруг стало смешно. При каждой встрече с коучем он выглядел не самым лучшим образом. И, кажется, это уже входило в привычку.
- Ну и как я теперь пойду через весь ресторан голый по пояс?
Воронин оставил пострадавшую рубашку и поднял голову. Полоснул взглядом. Застыл, а потом медленно осмотрел окоченевшего, нервно посмеивающегося Петю.
- Петр Алексеевич, я сейчас тебя поцелую, окей? А ты будешь сидеть смирно и ни разу не убежишь.
Петя перестал глупо, совсем по-мальчишески, смеяться и замер. Он, будто со стороны, наблюдал, как Ворон приближается к нему, медленно, будто чтобы не спугнуть добычу. Дыхание сбилось. Володин закрыл глаза, ожидая прикосновения к губам. Только почувствовал трение джинсы о джинсу, глотнул вязкого воздуха и вздрогнул – Воронин слизал винные капельки с кожи. Провел губами по животу вверх к груди, пощекотал кончиком языка сосок.
Володин судорожно вцепился пальцами в плечо Ворона. Это было даже лучше, чем он себе представлял, приятнее, чем все удовольствия мира. Ответ на желание. Казалось в венах течет не кровь, а кипящее масло. Тело стало горячим.
Ещё.
Володин поддался вперед, вцепился пальцами в прохладные черные пряди и потянул, запрокинув голову Ворона.
- Этого мало.
Петя не отдавал себе отчет, что сам произнес эту фразу, сам прижался губами к губам, перенимая инициативу, попробовал на вкус, а потом глубоко втолкнулся языком в рот. Горько-сладкий вкус яблочного табака и терпкость красного сухого. Голова кружилась, то ли от вина, то ли от похоти, то ли от самого первого настоящего поцелуя.
Тогда, в машине, они целовались украдкой, комкано и сдержанно. Сейчас это было полноценно, глубоко и остро.
Ворон потерся бедрами, при этом поглаживая торс Пети, лаская пальцами кожу, пощипывая соски. Володин потерялся, как во времени, так и в ощущениях. Единственной связная мысль была о сексе. Сейчас. Скорее. Иначе можно так вот запросто кончить в штаны от этих бесконечных трений через ткань.
С трудом оторвавшись от Ворона, Петя, хватая ртом воздух, будто пробежал кросс, сбивчиво произнес:
- Я думаю, нам надо ехать. Все равно куда – к тебе или ко мне.
Ворон лизнул его в щеку и тут же толкнул в грудь – Петя упал на шелковые подушки и вопросительно посмотрел. В черных блестящих глазах Ворона читался азарт.
Только Володин успел подумать, что не могут же они... Как Ворон устроившись между ног Володина, уже расстегивал ширинку и рывком стягивал с него джинсы.
- Петь, уже поздняк метаться, не находишь?
- Нет… - выдохнул Петя, наконец, осознав всю серьезность намерений.
- Да, - хриплый голос дал утвердительный ответ.
- Но официанты…
- Похуй, Петь.
Володин не успел возразить, лишь задрожал и выгнулся, когда горячие пальцы Воронина сомкнулись на его члене. А потом Ворон склонился, глубоко вбирая в рот.
Петя заметался по скользким подушкам, вскинул руки, чтобы спрятать пылающее лицо в ладонях. Даже в самых откровенный фантазиях он не представлял, что Ворон будет отсасывать ему в одной из ВИП-комнат восточного ресторана. Что всего лишь в паре метров за тяжелыми шторами будут сновать официанты, приглашая и провожая гостей. Что в любую секунду их могут раскрыть, потревожив принесенным заказом.
Это было отвязно. Совершенно не в духе Пети. Сумасшествие для двоих.
Возбуждение достигло предела. Петя уже смело толкался членом в рот Ворона, запустив пальцы в темные блестящие волосы, задавая ритм. Губы были искусаны – сдерживаться стало невыносимо.
Очень хотелось кончить прямо в умелый рот. Как же он был хорош.
Петя сипло застонал, когда почувствовал липкие прохладные пальцы между ягодиц. И раздвинул шире ноги, согнув в коленях, пропуская, соглашаясь…
Ворон облизнул влажную головку, провел вверх-вниз по напряженному члену Володина. А потом отстранился.
Что-то зашелестело – Петя распахнул глаза. Воронин разорвав зубами упаковку, достал презерватив.
Володин вдруг с удивлением отметил, что рубашки на Вороне не было, а джинсы вместе с боксерами спущены до колен. Тело лоснилось от испарины, напряженные мышцы казались рельефными в причудливой игре освещения. Несколько темных прядей прилипло ко лбу и вискам. А длинный, напряженный член практически прижимался к плоскому животу. Володин подумал, что никогда еще не видел ничего более… красивого.
Он посмотрел вверх на купол, служивший потолком в необычной комнате, приподнял бедра и на выдохе смял пальцами витиеватый узор на шелке, внутри обожгло горячим. Ворон остановился на секунду, чтобы в следующую плавно качнуться.
А потом еще и еще. Более резко и жестко. Володин тихо вскрикнул. Но сейчас уже было плевать на тех, кто ненароком может услышать, заметить, осудить…
Ворон наклонился, лизнул выпирающий кадык, прикусил мягкую мочку уха, чтобы охрипшим голосом шепнуть:
- Больно? Потерпи, Петр Алексеевич…
Если бы не вдалбливающийся до основания член в его заднице, Петр Алексеевич обязательно ответил что-то в духе самого Воронина. Он несомненно бы матерился, если бы мог произнести хоть что-то, кроме несвязных звуков. Он, конечно же, рассказал бы в подробностях о том, как ему нравится, когда имеют в общественном месте практически на глазах у честного народа. Но он лишь стиснул пальцами упругие ягодицы Воронина, безмолвно отвечая на глупый вопрос в столь добрый час.
Время и место исчезли. Все страхи померкли и растворились в душном пространстве полукруглой комнаты. Будто и не было ничего «до». Осталось только «после».
Перед глазами мелькали пестрые рисунки, выбитые на цветастом шелке. Легкие наполнились тяжелым мускусным запахом. Казалось, тело пульсирует, как одна живая клетка, только что появившаяся на свет. Возникшая из ниоткуда.
Ворон все целовал, гладил по волосам, сжимал бедра и ритмично двигался в Володине, заставляя того биться в исступлении…
Потом было небо. Черный, словно бархатный, купол. Он застыл над Петей шатром. И из самой сердцевины посыпались монеты. Они сверкали золотом и падали дождем, звеня музыкой самого настоящего человеческого счастья.
***
- Петь, ты прав, поехали ко мне, - лениво и сыто протянул Ворон, целуя Володина в висок.
- Да-да, я помню… Ты привяжешь меня к первому попавшемуся предмету и оближешь с ног до головы, - отозвался он. Снова на «ты».
Воронин рассмеялся в голос над собственной репликой, сказанной по телефону, ни чуть при этом не стесняясь.
- А как же заказ?
- Я попрошу нам его упаковать. Возьмем с собой.
- А с рубашкой что? – не то чтобы Володину было теперь интересно, но все же.
- Думаю, после нашего концерта, твой вид никого не удивит.
Володин хмыкнул и хитро улыбнулся:
- Надеюсь, нас попросят сыграть на бис.