Хадбатар

Александр Богданов 2
"Из бытия и небытия произошло всё;
из невозможного и возможного — исполнение;
из длинного и короткого — форма.
Высокое подчиняет себе низкое;
высшие голоса вместе с низшими производят гармонию.
Предшествующее подчиняет себе последующее».

Лао Цзы, задолго до рождества Христова.



           Хадбатар – офицер, лейтенант, на какой-то технической должности и, по сути, заведует всем строительством на полигоне. Знакомы мы с ним недавно, но  дружны, и отношения наши – не формальны. Живу я, пока, один, без семьи и, как водится, зазвал его к себе после работы поужинать вместе. Бутылка водки, закуска из магазина...
          - Ну, давай! За родину!
          - За родину! - не моргнув согласился мой гость.
          Застолье и беседа не предвещали ничего неожиданного. Между тем, Хатбатар косит глаза в газету на столе и, вдруг, спрашивает:
          - Почему так дорого?
          - Что?
          - За два миллиона долларов… продали картину.
          Я быстро прочитываю маленькую заметку о продаже на аукционе картины Малевича «Черный квадрат».
          - Думаешь, дорого?
          - На ней, вот что? ничего нет? только черный цвет? – Хадбатар посмотрел на меня и доверчиво, и с недоумением.
          Мы уже неплохо «подняли градус», вопрос мне интересен, попробую и сам что-то понять...
          - "Черный квадрат" без Малевича, без того времени и тех людей не мог бы возникнуть даже. Он стал философским аргументом Малевича в споре, что всегда ведут художники: о жизни, о духовных ценностях… - Я выглядел, видимо глупо, но Хатбатар слушал, и я продолжал.
        - Все, что однажды происходит, никуда не исчезает! Оно в нас входит и передается дальше, другим людям. И даже без нас, мимо нашего осознавания. Так мы меняемся. Но, кто мы? Откуда? Куда? Как узнать? Как без этого жить? Что с собой взять, что выкинуть? Нет памятников - нет и осознания пути. Нет того, что называется человеческим обществом. И все достижения - колесо, телефон, самолеты  – все это возникло как результат сохранения исторической памяти. Внутри нас и вне нас. Тогда и появляются все новые и новые Ньютоны, Эйнштейны... А в своем деле Малевич, как они. Или Чингис-хан!
           Это неожиданное сравнение меня еще больше воодушевило:
          - Малевич или Чингизхан – не важно! – стоят больших денег сейчас не потому, что ныне живущим все еще нужны их достижения. А, потому, что, сохраняя эти старые дрожжи, люди могут рассчитывать на новых Ньютонов, Эйнштейнов, и…  Чингиз-ханов. Без их воплощенной мечты, без сохранения памяти о ней не родятся новые гении... Ни новых штанов, ни машин, ни самолетов не будет! Скучно будет?
          Засиделись мы тогда допоздна...
          Но, вот, спустя день или два, Хадбатар, встретил меня и, загадочно так, развернул вытянутую ко мне ладонь. А на ней - целая связка старинных бронзовых наконечников для стрел: острые, граненые, увесистые пули, которыми снаряжались звонкие оперённые дротики.
          - Вот, мои игрушки, ребенком когда был...
          Мне тут же привиделись играющие с этими наконечниками в пыли возле своих юрт сопливые, полуголодные и чумазые волчата – дети степняков, наследники и потомки славных воинов и мечтателей Чингиз-хана. Когда-то их стрелы, выпущенные из тяжелых луков, напрочь  пробивали металлические кольчуги и панцири оросов и прочих иноплеменников, не пожелавших признать их, монголов, простые, прозревшие века, истины. Ими была проникнута воля творца величайшей в истории империи, подчинившей себе едва ли не весь мир: от моря и до моря на полтора столетия. Они сродни врожденной и непреодолимой мечте о том, с чего все начиналось.