Чёрт ли дёрнул меня поступать в военное училище, или это был посыл от высших небесных правителей, сейчас уже не важно. Раз это произошло, стало быть, так оно и должно было случиться.
И вот, при поступлении в доблестное калининградское военное авиационно-техническое училище, случилась первая в моей жизни серьёзная закавыка. Иначе говоря, возникло труднопреодолимое препятствие. Подействовавшее на мою, тогда ещё детскую, ранимую душу, весьма болезненно. Нет, не думайте, будто мне не дались вступительные экзамены. Вот тут-то как раз всё было на высоте. Математику я сдал на «пять», хотя в аттестате была «тройка», а за русский вообще не переживал. Я всегда писал сочинения на свободную тему. Фантазия работала, дай бог каждому, и писал я довольно грамотно. Тема попалась достойная: почему я хочу стать офицером. Я, конечно, постарался раскрыть весь свой потенциал, но за сочинение получил лишь «четыре». Перестарался, наверное.
«Камнем преткновения» стала для меня, как ни странно, медицинская комиссия. И опять не думайте, что я был этаким болезненным, чахоточным юношей, страдавшим плоскостопием и частичным отсутствием зрения. И тут всё было в порядке. В нашем призывном возрасте медкомиссия – первейшее дело. Сколько их было, и не сосчитаешь теперь. Так вот. Врачей я не боялся. Нисколько. Разве что, зубного несколько недолюбливал. Стоматолога. Но дело, как выяснилось, было вовсе не в нём.
Для проведения медкомиссии был выделен так называемый «старый учебный корпус». Это было здание ещё немецкой постройки, высотой в три этажа с крутой крышей, покрытой красной черепицей. Позже, когда мы ходили туда в наряды, то есть, нести суточную службу по наведению и поддержанию порядка в корпусе, кто-то из курсантов старших курсов пустил слух, что в нём появляется призрак. Некоторые описывали его как старика с бородой. Сижу, говорит, в дежурке, включено ночное освещение, а дальний конец коридора в темноте. Вот оттуда он, призрак этот, и появляется. Ещё, говорят, на лестнице его видели. Так то оно, конечно, смешно, но когда сидишь ночью один в огромном пустом здании, неизвестно когда построенном восточными пруссами, а твой помощник спит, тут иногда и поёжишься. Но тогда я ещё не был курсантом. Мне предстояло пройти заключительный этап, медкомиссию. Ибо, на результаты экзамена по физподготовке мало кто обращал внимание.
Так вот, набилось нас, абитуриентов, в старый учебный корпус великое множество. На каждом этаже были организованы свои врачебные кабинеты и в них тут же выстроились неимоверные очереди. Сунулся я в одну, занял очередь, сунулся в другую, а там – те же самые лица стоят. Ну, занимаю, жду, а вижу, что очередь не движется. Ребята, что проходили медкомиссию группами, им проще, они занимают очередь сразу во все кабинеты. И только ты думаешь, что уже немного человек впереди осталось, как тебе объявляют: «а я не один, нас много, а последний из нас сейчас в другом кабинете…». Сам я остался один. Мои товарищи срезались на экзаменах самым позорным образом, оставив меня в одиночку расхлёбывать все прелести дальнейшего поступления в училище.
Вот тут и началась эта самая закавыка. Примерно за час я прошёл пару самых «простых» врачей, и на этом дело окончательно застопорилось. Везде мелькают одни и те же лица, кто внаглую без очереди прёт, кто «вспоминает», что он уже тут стоял и тут же находит «свидетелей» тому. Моя же очередь не только не движется, а наоборот, меня оттесняют всё дальше в конец. Образно говоря, упёрся я в глухую стену. Мне бы действовать несколько иначе, присоединиться к какой-нибудь компании, ведь здесь было немало пацанов из моей школы. Но, сидевший внутри меня необъяснимый «комплекс необщительности», сковывал мои действия. Я начал пытаться пробить эту мрачную стену и вскоре ощутил, что мне это не удаётся. И стал я внутри закипать, одновременно чувствуя какую-то опустошённость.
Время шло. Очередь не двигалась. От шума и нервного напряжения разболелась голова. Пару раз выходил на улицу, подышать в теньке. Возвращался. Тот же результат.
Много раз после этого я стоял в очередях. Всякий знает, насколько это муторно. Но тогда меня стало охватывать чувство беспокойства, почти паники. С другой стороны, вряд ли допустят, чтобы абитуриент не смог показаться врачу. Всякая очередь, в конце концов, иссякает. А тут – военная организация, пока все не пройдут, никого не отпустят. Но тогда я не думал об этом. В голову полезли совсем уж грустные мысли. И становилось ещё грустнее оттого, что мои товарищи покинули меня, не чувствовалось их поддержки, одиночество добавило свою долю тоски в мою огорчённую душу.
Ещё через час, не получив ни одной новой подписи, а дело шло уже к обеду, вышел я прогуляться по территории училища. Нам, абитуриентам, в рамках дозволенного, можно было прогуливаться в некоторых местах по территории училища. Завернув за новый учебный корпус, современное четырёхэтажное здание, перед которым иногда останавливался, затаив дыхание (каким же наукам там обучают?), обогнув учебный аэродром, где стояли настоящие самолёты и вертолёты, вышел я к пруду-бассейну. Бассейн располагался на краю территории училища, возле бетонного забора. Прыгай, подумалось, и беги домой. Забудь про мечту об офицерских погонах, осенью - в армию. К слову, перед окончанием обучения мы перелезали через этот забор и забегали в один скромный домик, расположенный совсем рядышком. На домике висела табличка «Ателье. Здесь вам пошьют хорошую уставную фуражку». «Уставную», конечно сказано слишком. Фуражка имела широкие поля (как у моряков), круто взбитую тулью, и выглядела довольно шикарно. Хотя за такую красоту в полку вполне могли дать взбучку, особенно молодому лейтенанту. А в бассейне мы, в процессе обучения, сдавали плавание. Перед самым же выпуском считалось нормальным выкупать в нём своих уже бывших командиров – сержантов, причём, в одежде. Водился в пруду и хороший карась. Но, это к слову. А тогда я вполне серьёзно полагал, что пройти медкомиссию мне так и не удастся. А раз не прошёл, то, до свидания, юноша, идите домой и ждите повестку в армию. В армию, простым солдатом, не хотелось. Хотелось в училище.
Возвращался я в учебный корпус, оценивал ситуацию, не находил её сильно изменившейся, уходил обратно к пруду. Снова возвращался… Толпа. Тоска. Безнадёга.
И вот, устав от напряжения, безрезультатности и безысходности, решил я действовать. На свой страх и риск. Как действовать? Очень просто: если тяжело получить подпись в свою карточку от врача, то нужно расписаться за него. В школе я рисовал газеты, писал пером, так что рука у меня была развита и пальцы вполне могли воспроизвести незамысловатые каракули военных и гражданских медиков. Замечу, что уже в процессе учёбы в КВАТУ, я постоянно оформлял газеты и боевые листки, и иногда, по просьбе командиров, подделывал подписи других начальников.
Зайдя за учебный корпус, где некоторые «счастливчики», получив некоторое количество вожделенных врачебных автографов, неспешно покуривали, я подошёл к одному из них, спросил как бы между прочим, кого из врачей он прошёл, и попросил показать, что из себя представляет та или иная подпись, и нет ли в дополнение к ней ещё и печати. Оказалось всё довольно просто: подписи ставили обычной шариковой ручкой, и печатей нигде не было. Ну что ж, раз решил, так решил. Вздохнул я и, прикинув мысленно траекторию нужной закорючки, одним движением воспроизвёл требуемое. «Похоже?» - поинтересовался я у парня. «Класс!» - подтвердил он. Итак, одного врача я успешно «прошёл». Дело за следующим. «Ты присядь, - посоветовали мне. – Сидя удобнее». Кто-то нашёл какую-то книжку, на которую я положил карточку, и дело пошло. «Хирург!... Кто прошёл хирурга?». «Я». «Иди сюда, дай посмотреть на подпись!»…
Видя, каким образом я, минуя бесконечные очереди, «прохожу» медкомиссию, ко мне потянулись другие. Видимо, не один я испытал жестокое нервное потрясение, пытаясь пройти всех врачей среди этого столпотворения. «Слушай, друг, распишись и мне за окулиста!». «И мне за невропатолога!»…
И вот я уже сижу в окружении ребят, чувствую их расположение ко мне, вместе мы делаем своё нехитрое дело. Я подписываюсь за врачей, меня загораживают телами от посторонних глаз. У всех поднимается настроение. Напряжение заметно спадает. Вот мне протягивают сигарету. Отказываюсь, не курю.
Так я прошёл всю медкомиссию. И помог многим.
Позже у меня возникали некоторые сомнения. Нет, не муки совести, а просто: вдруг кто-то определит, что подписи поддельные, мало ли что?... Но эти сомнения я отгонял прочь – кому понадобится ворошить ненужные бумаги…
Зачем я поведал эту историю? Что в ней интересного, поучительного, что я хотел сказать читателям, признавшись в этой незатейливой махинации?
Нет, конечно, не то, что нужно прибегать к обману, пытаясь решить свои проблемы.
Просто, вспомнились старые добрые времена. И подумалось, а почему бы не поделиться, так сказать, пережитым? Ведь в жизни каждого из нас случаются такие обстоятельства, когда, словно ниоткуда, появляется глухая стена, и возникает гнетущая, тяжёлая обстановка, когда хочется завыть волком в поисках выхода из злополучной ситуации… Всегда нужно верить: решение придёт. Потом вспомните с улыбкой о тех временных затруднениях.
Как сегодня я вспомнил своё.