Матвей пришел из школы раньше обычного.
Зашел, что-то пробурчал, пошел себе в комнату, вернулся, пошел на кухню. Слышу,- хлопнула дверца холодильника.
Зашел ко мне, - в руках бутерброд с колбасой и сыром, сел в кресло, жует, -смотрит на меня.
Молчу, откровенно не зная, что сказать и что спросить.
- А что так рано? – нахожу нейтральный, вроде бы, обыкновенный вопрос.
- Относительно чего? – жевать перестаёт, и я понимаю, что мне надо ретироваться.
- Пойду, поставлю чай, - говорю мирно и иду на кухню. Он – за мной.
- Свистнет, - выключишь, - говорю уже на кухне, дружелюбно и мирно.
- Кому свистнет? – стоит и нагло смотрит на меня.
- Тебе свистнет! – говорю резко, явно давая понять, что я не доволен ни таким его тоном, ни такими "формулировками", - И не ешь «всухомятку»! – добавляю то, что он от меня явно ждёт.
- Почему рано вернулся и, что случилось? – говорю уже сидя у себя в кресле.
- Дед! Люди могут прожить, не задавая друг другу дурацких вопросов? - он опять сел в кресло.
- Могут прожить, не задавая никаких вопросов, в том числе и дурацких.
Это в двух случаях: когда они безразличны друг другу и когда они вжились друг в друга так, что все ответы знают сами. Но между этими состояниями им приходится задавать вопросы, что бы жить самим в этом мире и понимать его, - говорю я, думая, сказать, или ещё рано, ему то, на что когда-то сам «наступил».
Решаю, что надо и добавляю: - Постарайся всё-таки какое-то время в разговорах с кем-либо не употреблять прилагательных и других форм речи, которые характеризовали бы твоё личное отношение к излагаемому тобой вопросу. Постарайся обходиться только глаголами и существительными.-
Смотрю на него и вспоминаю своего деда – его прапрадеда. И то, как он когда-то «высек» меня этим.
- Дед. Давай я тебе расскажу анекдот? – говорит он, задумчиво и примирительно.
- Давай! – говорю тоже примерительно, думая о том, что,-а я считал, что период, когда анекдоты сыпались, как из «рога изобилия» - уже прошли и у него, и у Миши.
- Мальчик пришел из школы раньше и ничего не делает. Ничего! Мама его спрашивает, спрашивает: - Что делаешь, что делаешь. «Достала» его. Он взял лист бумаги и стал рисовать чертиков. Она опять: - Что делаешь?-
А он говорит: - Чертиков рисую! – А она: - Перестань чертиков рисовать! Неужели больше нечем заняться! –
Сидит, смотрит на меня.
Анекдот, конечно, я, примерно такой, знаю, считаю его «рановатым», поэтому не смеюсь и не улыбаюсь.
- Понял, - говорю я, - если тебе со мной не интересно, или не знаешь чем заняться иди к "старшему" деду. Расскажи ему его. Он оценит.-
- Он ещё хуже. Вообще ничего не спросит и ничего не скажет. Скажет только: - О! Как хорошо, что ты рано пришел, давай я тебе прочитаю, что «разрыл» сегодня, - передразнил он моего папу.
Сижу, думаю – Когда наступило такое время, что у пацана неожиданно нашлось три часа свободного времени, а он не знает, куда их деть. И идет домой. А где остальные пацаны? Что они сейчас делают? Почем они не вместе? Почему нет рогаток? Тайников? Почему в футбол не играют? Почему по деревьям не лазят?
Свистит чайник. Оба сидим, смотрим друг на друга, слушаем беспокойный и надрывный призыв из кухни.
Встаю. Матвей вскакивает и бежит на кухню. Я иду к папе.
- Пап! Пойдём чаю попьём, - говорю ему.
- А, что случилось? С кем? Почему так рано чай?
- Не знаю! – говорю я.