1. О мудрецах-хакамах и о книге "Притч Соломоновых"
После смерти Ездры большое влияние на жизнь Иудейской общины, помимо знатоков закона, стали оказывать хакамы - мудрецы, создавшие большое число замечательных произведений религиозной литературы. Своим покровителем хакамы считали Соломона и часто называли свои писания Соломоновыми. Под этим именем они и вошли позже в священный канон. В отличие от пророков, хакамы редко говорили о видениях, таинственных зовах и повелениях возвещать людям волю Творца. Они крайне редко ссылались на Тору, предпочитая говорить об обыкновенных людях и обычных жизненных проблемах.
Еще до плена иудейские книжники любили собирать пословицы, загадки и афоризмы. В конце 5 в. до Р.Х. несколько таких сборников были объединены в «Книгу Притч Соломоновых». Она включила в себя множество мудрых изречений о семейной жизни и воспитании детей, о занятиях горожан и земледельцев, о дружбе и честности, о бедности и богатстве, трудолюбии и праздности. По своей форме «Притчи» представляют наставления, данные Соломоном своему сыну. Вот некоторые из них: «Слушай, сын мой, наставления отца твоего и не отвергай завета матери твоей, потому что это - прекрасный венок для головы твоей и украшение для шеи твоей. Если ты примешь слова мои и сохранишь при себе заповеди мои, то найдешь познание о Боге. Ибо Господь дает мудрость; из уст Его - знание и разум; Он сохраняет для праведных спасение; Он - щит для ходящих непорочно. Потому что праведные будут жить на земле, и непорочные пребудут на ней; а беззаконные будут истреблены с земли, и вероломные искоренены из нее.
Надейся на Господа всем сердцем твоим, и не полагайся на разум твой. Во всех путях твоих познавай Его, и Он направит путь твой. Не хвались завтрашним днем, потому что не знаешь, что родит тот день. Пусть хвалит тебя другой, а не уста твои, - чужой, а не язык твой. Не будь мудрецом в глазах твоих; бойся Господа и удаляйся от зла. Наказания Господня, сын мой, не отвергай, и не тяготись обличением Его; ибо кого любит Господь, того наказывает и благоволит к тому, как отец к своему сыну. Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум, - потому что приобретение ее лучше приобретения серебра, и прибыли от нее больше, нежели от золота.
Не отказывай в благодеянии нуждающемуся, когда рука твоя в силе сделать это. Благотворящий бедному дает взаймы Господу, и Он воздает ему за благодеяние. Не замышляй против ближнего твоего зла. Не ссорься с человеком без причины. Не ходи по пути злых. Не внимай льстивой женщине; ибо мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее; но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый. Утешайся женою юности твоей, любезною ланью и прекрасною серною.
Сеющий неправду пожнет беду. Путь Господень - твердыня для непорочного и страх для делающих беззаконие. На всяком месте очи Господни: они видят злых и добрых. Лучше немногое при страхе Господнем, нежелибольшое сокровище, и при нем тревога. Наследство поспешно захваченное вначале, не благословится впоследствии. Соблюдение правды и правосудия более угодно Господу, нежели жертва. Все пути человека чисты в его глазах, но Господь взвешивает души».
2. О еврейской духовной поэзии и о книге «Псалтырь»
На время персидского владычества пришелся настоящий расцвет еврейской духовной поэзии. Это было вызвано тем значением, которое получили молитва и синагога, как существенное дополнение к культу жертвоприношений и храму. Излияние верующей души стало потребностью в тех «собраниях благочестивцев», которые объединялись не столько внешними обрядами, сколько внутренним настроением. В связи с этим тщательно собираются древние псалмы и пишутся новые, ничуть не уступавшие им по блеску стиха и силе слова. Лучшие образцы религиозной поэзии были собраны в конце V в. до Р.Х. в отдельную книгу – «Псалтирь» и включены в состав ТаНаХа.
Темы, псалмов очень разнообразны. Прежде всего, это гимны всемогуществу Божьему. Ведь прославление Бога означало прославление той высшей власти, которая служила залогом народной мощи:
«Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах.
Посему не убоимся, хотя бы поколебалась земля,
И горы двинулись в сердце морей.
Пусть шумят, воздымаются воды их,
Трясутся горы от волнения их.
Речные потоки веселят град Божий,
Святое жилище Всевышнего.
Бог посреди его; он не поколеблется:
Бог поможет ему с раннего утра.
Господь сил с нами, Бог Иакова заступник наш…».
Другие псалмы выражают уверенность в светлом и благодатном будущем богоизбранного народа. Может ли быть иначе, раз иудейское общество находится под непосредственным управлением Бога? В одном из псалмов мы читаем:
«Господь – свет мой и спасение мое: кого мне бояться?
Господь – крепость жизни моей: кого мне страшиться?
Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои,
Чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут.
Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое;
Если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться.
Одного просил я у Господа, того только ищу,
Чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей,
Созерцать красоту Господню и посещать храм Его;
Ибо Он укрыл бы меня в скинии Своей в день бедствия,
Скрыл бы меня в притесненном месте селения Своего,
Вознес бы меня на скалу…»
Третьи псалмы говорят о бесхитростном счастье человека во всем послушного Богу. Простота и честность – вот идеал жизни религиозного иудея! Не шумное веселье, нега и наслаждения манят его, а тихий семейный очаг и чистая любовь:
«Блажен всякий боящийся Господа, ходящий путями Его!
Ты будешь есть от трудов твоих: блажен ты и благо тебе!
Жена твоя, как плодовитая лоза, в доме твоем;
Сыновья твои, как масличные ветви, вокруг трапезы твоей,
Так благословится человек, боящийся Господа…»
Некоторые псалмы сродни высокой философской поэзии. Дух возносится в них на недосягаемую высоту: поэзия делается религией, а религия – поэзией. Это особенно видно в лирических описаниях природы, равных которому нет во всей древней литературе:
«Господи, Боже мой! Ты дивно велик,
Ты облечен славою и величием.
Ты одеваешься светом, как ризою,
Простираешь небеса, как шатер;
Устрояешь над водами горние чертоги Твои,
Делаешь облака Твоею колесницею,
Шествуешь на крыльях ветра.
Ты творишь ангелами Твоими духов,
Служителями Твоими – огонь пылающий.
Ты поставил землю на твердых основах:
Не поколеблется она во веки и веки.
Бездною, как одеянием, покрыл Ты ее.
Ты напояешь горы с высот Твоих,
Плодами дел Твоих насыщается земля.
Ты простираешь тьму, и бывает ночь:
Во время ее бродят все лесные звери.
Как многочисленны дела Твои Господи!
Все содеял Ты премудро;
Земля полна произведений Твоих».
Однако «Псалтирь» сохранил не только гимн торжественной веры, но и вопль сомневающегося человека, упорно ищущего правды. Мы знаем, что религия древних евреев была основана на вере в строгую божественную справедливость, воздающей каждому человеку по его заслугам. Но был один пункт, где эта вера, казалось, теряла силу. Дело в том, что древние иудеи имели очень конкретное представление о воздаянии, которое должно было совершиться во время нынешнего, земного существования (в воздаяние после смерти древние евреи не веровали). Праведники, по их убеждениям, должны были обязательно обрести материальное благополучие в семейной и общественной жизни, а грешники, напротив, должны были страдать. Но, увы, это представление слишком часто вступало в противоречие с действительностью. Последняя во все времена представляла множество случаев, когда праведник бедствовал, а грешник, наперекор всякой справедливости, благоденствовал. Наблюдая подобные явления, мыслящие люди задавались тягостным вопросом: «Где же тогда божественная справедливость? Где воздаяние по заслугам?»
Один из псалмов донес до нас боль этого сомнения:
«Едва не пошатнулись ноги мои, едва не поскользнулись стопы мои, -
Я позавидовал безумным, видя благоденствие нечестивых.
Ибо им нет страданий до смерти их, и крепки силы их.
На работе человеческой нет их,
И с прочими людьми не подвергаются ударам.
Оттого гордость их, как ожерелье обложила их,
И дерзость, как наряд, одевает их.
Выкатились от жира глаза их, бродят помыслы в сердце.
Над всем издеваются; злобно разглашают клевету; говорят свысока;
Поднимают к небесам уста свои, и язык их расхаживает по земле.
И говорят: "как узнает Бог? И есть ли веденье у Всевышнего?"
И вот, эти нечестивые благоденствуют в веке сем, умножают богатство.
Так не напрасно ли я очищал сердце мое, и омывал в невинности руки мои,
И подвергал себя ранам каждый день и обличениям всякое утро?»
3. О книге «Иов»
Тогда же, в конце 5 в. до Р.Х., был написан один из величайших шедевров Танаха - книга «Иов». По сей день это произведение поражает воображение читателя удивительно красотой и силой слова, глубиной богопознания, а также смелостью, с какой здесь поставлены извечные, «проклятые» вопросы.
О жизни Иова, младшего современника великих еврейских патриархов, уже говорилось выше. Как мы помним, он был человек «непорочный, справедливый, богобоязненный и далекий от зла». Вначале книга переносит читателя в надзвездные чертоги. На престоле, подобно царю, принимающему доклады вельмож, восседает Сам Яхве, окруженный своими слугами-ангелами. Среди этих «сынов Божиих», выделяется Сатана - исполнитель суровых предначертаний Господа, подобный грозным ангелам-губителям. Его задача - испытывать человека. Обойдя в который раз дозором землю, небесный обвинитель нашел мало достойных людей и явился с этой вестью к Богу. Но Яхве обращает внимание Сатаны на Своего «служителя» Иова. «Ибо нет такого, как он, на земле!» Впрочем, и этот пример не может изменить невысокого мнения Сатаны о людях. Он прямо говорит Яхве, что праведность Иова далеко не бескорыстна и является следствием расчета. Ведь Иов получил от Бога все, о чем только может мечтать смертный: богатство, власть, успех, прекрасных детей. Очевидно, Иов будет благочестив лишь до той поры, пока имеет все это. Яхве, читающий в сердцах людей, знает, что это не так и предлагает Сатане самому убедиться в ошибке.
Вследствие описанного небесного спора на Иова обрушиваются тысячи бед. Не успевает в его доме смолкнуть один горестный вестник, как появляется другой с извещением о новом несчастье: стада его угнаны врагами, слуги сражены молнией, дом рухнул и похоронил под своими руинами всех детей. В результате он в один момент оказывается низринутым с высоты могущества и счастья на самое дно жизни. Однако Иов переносит катастрофу с мужеством, подобающим истинному праведнику. «Господь дал, Господь взял, - говорит он, - благословенно имя Господне!»
Казалось бы, Сатана должен удовлетвориться, ведь Иов доказал свою веру, смирение и бескорыстие. Но Сатана требует у Яхве нового испытания - поразить несчастного тяжкой болезнью. Господь опять соглашается и отдает в его властьтело Иова. И вот недавний баловень счастья лежит на пепелище, пораженный страшной проказой. Все близкие однозначно толкуют его недуг как знак небесного гнева и отрекаются от него. Жена уговаривает несчастного произнести хулу на Творца и умереть от Его руки. Но Иов отвечает: «Приемлем мы от Бога добро - ужели не приемлем зло?»
Таким образом, Сатана посрамлен во второй раз. Искушенный читатель, которому знакомы «правила жанра», ожидает завершения рассказа. Единственное, о чем осталось поведать, это то, как Бог вознаградил Своего верного слугу. Но на самом деле повествование только начинается! Изложенная история оказывается как бы вводной частью к другой - несравненно более глубокой и трагичной. Как объяснить этот неожиданный поворот? Современные исследователи полагают его следствием позднейшей редакции. Сама притча о споре Яхве с Сатаной и об испытании, которому подверг Бог Своего праведника, была очень старой. Ее хорошо знали уже при первых иудейских царях. Однако неизвестный автор конца 5 в. до Р.Х., взяв за основу древний сюжет, придал ему совершенно иное звучание.
Насколько глубоки страдания Иова читатель понимает в тот момент, когда к тому приходят его друзья. Характер главного героя неуловимо меняется. На месте праведника, стойко воспринимавшего свалившиеся на него несчастья, мы неожиданно видим личность, поднявшую свой голос в защиту всех безвинно страдающих людей. Мы знаем, что праведность Иова это не пустой звук – она засвидетельствована Самим Богом. Иов не помнит за собой никаких тайных грехов и совершенно искренне верует в свою невиновность. По всем законам он должен был оставаться преуспевающим человеком. За что же его подвергли таким жестокими испытаниям? И как может в его жизни проявиться справедливость Божия, если для него все уже кончено?
Напрасно друзья уверяют Иова в том, что суд Бога не может быть неправым. Верные всегда бывают награждены! Иову следует уповать на милость Всевышнего, а не возмущаться. Испытания, выпавшие на его долю, только искус, который он должен с честью выдержать. Терпение будет вознаграждено, и Иов вновь получит все, чего лишился. Однако Иов отвергает здравые доводы друзей. Они кажутся ему плоскими и ничего не значащими. «Я слышал такое много раз!» – восклицает он с тоской. Не об украденном имуществе, не об ушедшем здоровье и даже не об умерших детях печалится этот человек. Он жестоко мучается от того, что утратил веру в справедливость Божию. Ведь Бог не мог и не должен был поступать с ним так, как поступил. А раз это случилось – то рушится все мироощущение Иова. Единственное, чего он хочет теперь, - это понять происходящее. Он знает, что его личное горе – не исключение из общего порядка вещей. Путь большинства людей – сплошная цепь страданий. Иов говорит: «Из города стон людей слышен, и души убиваемых на помощь зовут; и этого не прекратит Бог!» Он вопрошает уже не о собственной своей судьбе, но о жребии всего человечества. В его речах собрана вся боль мира, переживающего трагедию богооставленности.
Друзья уверяют Иова, будто злые всегда получают возмездие. Однако действительность, как уже говорилось, доказывает обратное. Нечестивцы ни во что не ставят законы Божии – и при этом благоденствуют. Иов вдруг осознает великое несовершенство мира. В своих жалобах и обвинениях он доходит до самого края пропасти. Кажется, еще шаг и он докатится до прямого богохульства. Но, даже в этот момент, Иов продолжает жадно искать Живого Бога. Он восклицает: «О, если бы мог я найти Его, мог перед престолом Его стать! Хотел бы я знать, что Он скажет мне, изведать, что Он ответит мне!» И тут происходит невероятное - из налетевшей бури раздается глас Господень! Читатель, горячо сочувствующий Иову, вздыхает с облегчением. Свершилось! Бог проникся сочувствием к своему творению. Наконец-то несчастный страдалец получит разъяснения на все свои вопросы.
Но ничуть не бывало! Вместо прямого ответа Господь разворачивает перед глазами слушателей величественную панораму Вселенной. Она настолько грандиозна, что невольно приводит к мысли о безграничной мощи ее Создателя. Тайное так и остается тайным, но читатель осознает: высший Промысел существует, пусть даже он действует не так, как представляет себе человек. Нет сомнения, что все пути Творца направлены на конечное благо мира. А раз так, значит тревога Иова напрасна! Страдалец успокаивается и вновь обретает глубокую веру в правоту Бога. Но в чем состоит его прозрение, об этом автор не говорит.
Конец книги подчеркнуто парадоксален. В силу всего сказанного перед читателем ясно открывается неправота Иова. И тем не менее ропот несчастного не лишил его праведности в глазах Божьих! Напротив, друзья Иова, говорившие по сути тоже, что Сам Господь, оказываются не правы. Яхве сурово упрекает их в том, что они «говорили не так верно». Отчего же так вышло? Все рассуждения этих почтенных идумейских шейхов были совершенно справедливы. Очевидно, их главная ошибка заключалась в том, что они ограничились одними поучениями. Между тем, Богу неугодна успокоенность человека перед лицом страдания и несовершенства. Протест Иова более праведен, потому что рожден справедливым чувством человека, не желающего мириться со злом. Иов взывал к Самому Богу, искал ответа там, где умолкают все слова. И потому Господь возвращает ему вдвойне все, что тот потерял. По виду, все кончается благополучно, но читатель закрывает книгу со сложным, спутанным чувством. Он понимает: не все в этой жизни объясняется одним воздаянием. У Бога нет пошлой бухгалтерии услуг и расчетов, а тайна происхождения добра и зла так и остается нераскрытой.
4. О книге «Екклесиаст»
В середине 4 в. до Р.Х. иудейскими мудрецами было создано еще одно выдающееся произведение религиозной и философской мысли – книга «Екклесиаст». Она представляет из себя нечто вроде проповеди или исповеди живой души. Без всякой внутренней системе Екклесиаст (слово это можно перевести как «человек, говорящий в собрании», «проповедник») делится со слушателями своими наблюдениями, выводами и раздумьями. Кто этот неизвестный мудрец? В самой книге он назван «сыном Давида, царем в Иерусалиме». Вследствие этого, книгу долгое время считали творением Соломона. Однако большинство современных исследователей полагают, что она была написана уже в послепленную эпоху, в середине 4 в. до Р.Х.
Содержание книги в кратком изложении сводится к следующему. «Суета сует, - сказал Екклесиаст, - суета сует, – все суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу, и возвращается ветер на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь. Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: ;смотри, вот это новое;, но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.
Я, Екклесиаст, был царем над Израилем в Иерусалиме; и предал сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем. Видел я все дела, которые делаются под солнцем, и вот, все – суета и томление духа! Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать. И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это – томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.
Я предпринял большие дела: построил себе дома, посадил себе виноградники, устроил себе сады и рощи и насадил в них всякие плодовитые дерева, приобрел себе слуг и служанок, собрал себе серебра и золота и драгоценностей. И сделался я великим и богатым больше всех, бывших прежде меня в Иерусалиме. Чего бы глаза мои не пожелали, я не отказывал им. И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все – суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!
И обратился я, чтобы взглянуть на мудрость и безумие и глупость. И увидел я, что преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущества света перед тьмою: у мудрого глаза его – в голове его, а глупый ходит во тьме; но узнал я, что одна участь постигнет их всех. И сказал я в сердце своем, что и это – суета; потому что мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто, и увы! мудрый умирает наравне с глупым.
Сказал я в сердце своем о сынах человеческих, чтобы испытал их Бог, и чтобы они видели, что они сами по себе животные; потому что участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимуществ перед скотом, потому что все – суета! Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратиться в прах.
Когда я обратил сердце мое на то, чтобы постигнуть мудрость и обозреть дела, которые делаются на земле, и среди которых человек ни днем, ни ночью не знает сна, - тогда я увидел все дела Божии и нашел, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек не трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого.
Всему и всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы. Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению, и любовь их, и ненависть их и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем. Итак, иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим. Да будут во всякое время одежды твои светлы, и да не оскудеет елей на голове твоей. Наслаждайся жизнью с женой, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что – это доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем. Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости.
Если человек проживет и много лет, то пусть веселится он в продолжении всех их, и пусть помнит о днях темных, которых будет много: все, что будет, - суета! Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд. И удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего, потому что детство и юность – суета…»
Все эти рассуждения воссоздают перед нами как бы еще одну грань иудейской религиозной мысли. Если автор «Иова» страстно искал Бога, то для Екклесиаста Бог бесконечно далек и почти не связан с человеком. По отношению к смертным он ведет себя как непонятная роковая сила. И это не может не наполнять сердце верующего человека глубокой скорбью. Что ни говори, неизвестный иерусалимский философ поднес людям чашу с горьким напитком, но то был напиток исцеляющий. Бытовавшая среди древних иудеев уверенность в том, что высшее благо ограничено исключительно земными пределами, была преградой на пути их религии. Екклесиаст безжалостно разрушил это заблуждение. Его книга заставляла человека серьезно задуматься о смысле человеческого существования. Ведь, раз жизнь в этом земном мире всего лишь суета, значит подлинное совершенство может лежать только за пределами зримого мира!
5. О пророчествах Третьеисаи и об ожидании Судного Дня
После смерти Артаксеркса I персы погрязли во внутренних смутах, между тем их империя должна была готовиться к тяжелой внешней войне. В свое время Дарий I легко покорил себе Македонию. В то время это северо-балканское царство казалось настолько слабым, что никто не воспринимал его правителя всерьез. Однако потом положение кардинально изменилось. С каждым годом Македония крепла, но особенно усилилась она в царствование Филиппа II (правил в 359-336 гг. до Р.Х.). В 337 г. до Р.Х. все греческие государства объединились в единый союз, главой которого был провозглашен Филипп II. Своей ближайшей целью царь объявил войну против Персидской державы. Через Геллеспонт стали переправляться македонские и греческие войска. Европа и Азия пребывали в ожидании большой войны. Над огромным Персидским царством нависла угроза разгрома и порабощения.
Многих людей на Востоке охватило тогда предчувствие грандиозной катастрофы. Никто не сомневался в том, что мир стоит накануне глобальных перемен. Тревога была разлита в воздухе. Во всем пытались увидеть знаки близящейся Божией грозы. В этой атмосфере страха и надежды произошло рождение еврейской апокалиптической литературы. Само слово «апокалипсис» означает откровение. Книги апокалипсиса должны были раскрывать мистический смысл событий, совершающихся в мире.
Отличительной чертой апокалиптической литературы является страстное ожидание Последнего Суда и Богоявления. Накануне македонского завоевания или в первые годы нашествия появился первый образчик этого жанра – Апокалипсис Исаии. Неизвестный нам автор скрылся под именем великого древнего пророка, и в дальнейшем его писания вошли в Танах в составе книги последнего (они составляют 24-27 главы книги пророка Исаии). В современной литературе этого безымянного пророка принято называть Третьеисаей.
Исая писал: «Вот, Господь опустошает землю и делает ее бесплодной; изменяет вид ее и рассеивает живущих на ней. Сетует, уныла земля; поникла, уныла вселенная. Земля осквернена под живущими на ней, ибо они преступили законы, изменили устав, нарушили вечный завет. За то проклятие поедает землю, и несут наказание живущие на ней; за то сожжены обитатели земли, и немного осталось людей. В городе осталось запустенье, и ворота развалились. И сказал я: "Беда мне, беда мне! Увы мне! Злодеи злодействуют, и злодействуют злодеи злодейски. Ужас и яма и петля для тебя, житель земли! Тогда побежавший от крика ужаса упадет в яму; и кто выйдет из ямы, попадет в петлю; ибо окна с небесной высоты растворятся, и основания земли потрясутся. Земля сокрушается, земля распадается, земля сильно потрясена; шатается земля, как пьяный, и качается, как колыбель, и беззаконие ее тяготеет на ней; она упадет, и уже не встанет".
И будет в тот день: посетит Господь воинство небесное на высоте и царей земных на земле. И будут собраны вместе, как узники, в ров, и будут заключены в темницу, и после многих дней будут наказаны. И покраснеет луна, и устыдится солнце, когда Господь воцарится на горе Синай в Иерусалиме. И сделает Господь на этой горе трапезу для всех народов из тучных яств, трапезу из чистых вин; и уничтожит на горе этой покрывало, покрывающее все народы, покрывало, лежащее на всех племенах. Поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц, и снимет поношение с народа Своего по всей земле. И скажут в тот день: "Вот Он, Бог наш! На него мы уповали, и Он спас нас! Это есть Господь; возрадуемся и возвесилимся во спасение Его!" В тот день оживут мертвецы Твои, Господи, восстанут тела их, пробудятся и возликуют лежащие во прахе, ибо Твоя роса – роса света, и извергнет земля умерших…»
Из этого отрывка видно, что апокалипсис соединяет в себе ужас Последнего Суда с горячей надеждой на последующее воскресение и обновление мира. Глубокие размышления над природой духа побудили людей, жаждущих совершенства, увидеть в смерти не горечь разрушения, а самое действенное избавление от земных скорбей. Апокалипсис Третьеисаи знаменателен тем, что не только был первым шедевром в ряду апокалиптических сочинений, но и первым благовестием о тайне грядущего воскресения. Впрочем, эта идея не утвердилась сразу в умах евреев. Потребовалось еще много лет, прежде чем вера в воскресение стала неотъемлемой частью их религии. Однако с этого времени в еврейскую религиозную литературу властно вошла тема Последнего Суда и Судного Дня.
«Священная Иудея» http://proza.ru/2010/07/14/189
Восточная культура в Древности и Средневековье http://proza.ru/2013/07/11/270