Только мы. Я и Ксантия. И мои босоножки на барной стойке. Моя подруга – она. Молчит, но с каждым глотком всё больше развязывает мне язык, и я уже подневольно стаю всеобщим посмешищем обихода. Мы с ней дома и в гостях. Мы с ней с видом на помойку и небоскрёбы. Мы с ней. Встречаем рассветы и засыпаем. Она раньше, конечно. Теряется с опустошением бокала, как и я, порою. Находится. Ею напиваются супермены в отставке и неудачники-стажёры. И грязные руки. Миллионеры и скупердяи жуткие. Жёнушки на дамских вечерах-посиделках. Жалуются на жизнь, раздавая карты для бриджа и покера. Розоватый осадок на дне, с кусочком солнечного луча. Поутру. Под вечер – в неоновом свечении пафосных клубов. Тебе не гадко уже, как и мне, Ксантия. Вот и сейчас: непринуждённо я держу тебя в левой руке, слегка взбалтываю стеклянный бокал для мартини. И снова рассуждаю ни о чём. А ты – воодушевление. Благородна и продажная. По рецепту. Всегда воспринимаема по-разному. Сладкий дынный сок с ромом. Ледяная.
И, может, напрасно говорят, что обиду, разочарование и пыл нельзя топить в рюмке и бокале? Холодными и жадными глотками тебя осушая, я знаю: остужаешь мой пыл, алкогольная…