Дневник IV-4 Жизнь только началась
24 февраля. Год 1997. Пела в хоре. Регент спросил меня, где я пела. Я ответила: "В Хамовниках, на Полянке, в переулке Аксакова, в Елоховском соборе, в Георгиевском, на улице Рождественка, в Антиохийском подворье, на Красных воротах, на улице Радио, у метро Водный стадион, Речной вокзал, в Брюсовом переулке, на улице Поликарпова, в Покровско-Глебово, в храме святого Пимена Великого и так далее.
26 февраля. Я пела в Петровских линиях свои песни, перемежая их своими стихами, люди подходили и обнимали меня, одна скульпторша сказала, что если бы она была моложе, она бы сделала мою скульптуру, художник Владимир Волков сказал мне: «Вы пишете стихи вне времени и пола».
28 февраля. В Нащокинском переулке я видела Эмму и Веру Григорьевну, у которой недавно открылся канал яснослышания. Эмма сказала, что Вера была в одной из жизней Беатриче. Я в метро или раньше где-то на миг увидела её духовную красоту, потом появилось обычное лицо немолодой женщины.
Эмма похожа на Эразма Ротердамского, а ведёт себя, как школьница. Наташа К. в юности была эталоном кротости, теперь она не здоровается со мной.
Вера тепло поговорила со мной. О W. она сказала, что он — духовный учитель, считающий себя Высшим существом, он никогда не перестанет так считать. О моих прошлых жизнях она сказала, что у меня было два высоких воплощения, в одном из них я жила в древнем Египте. Так я и думала.
Вдова известного художника Ирина Р. оказалась тяжелейшей собеседницей, она слушала только себя, меня постоянно перебивала, оспаривала всё, что я пыталась ей сказать. Сначала она ополчилась на слово «карма», сказала, что увлечение Востоком это болезнь. Я не обнаружила в ней даже обычной человеческой воспитанности и вежливости.
Она говорила, что я должна печатать бабушкины дневники, а не "пожирать" чужое творчество и не выступать с моими песнями и стихами. Моих возражений она не чувствовала, резко оборвала разговор наш. У меня было ощущение, что я разговариваю с человеком чудовищно самостным, не тактичным, нетерпимым к мысли другого человека, к его опыту. Это тип знакомого моего брата Ю., но в ещё более страшном выражении.
В доме Васильчикова пели: я, другие люди, Лариса Кашперко - Чайка. Крылатый голос её звучал, а слёзы восторга заливали мою душу. Сергей Белов сказал мне, что он от многих слышал обо мне хорошие слова: «Вы знамениты». Я ответила цитатой из Пастернака: «Быть знаменитым некрасиво, не это поднимает ввысь».
По Вятской, по Тверской-Ямской,
Скажи ещё: куда там -
Пойду холодной мостовой
К себе искать возврата.
Пойду к себе и не найду
И вдруг увижу небо.
К деревьям руки протяну.
Они заплачут следом.
ранние стихи
1 марта. Жизнь только началась — такое переживание у меня было вечером. С радостью читаю Бориса Зайцева, он добрый писатель, снисходительный к людям.
2 марта. Взяла себя за шкирку и повела на лекцию Сергея Прокофьева.* Потом я была на лекции Эммы. Она после лекции просила меня рассказать людям о себе. Я читала стихи и пела. Некоторые женщины плакали, когда я пела. Эмма сказала мне, что у них был один гений - Юрий Владимирович Линник, а теперь появился второй — я.
* Сергей внук композитора Сергея Сергеевича Прокофьева
Эмма видела вокруг меня во время моего пения большую белую ауру, и какое-то голубое существо надо мной изливало голубые потоки. Мне подарили лаванду, розовое масло и деньги, чего я никак не ожидала.
3 марта. Драгоценная жизнь. Я сильно привязана к своим книгам и вещам в своей комнате. Может быть, эта привязанность ослабнет в момент выхода моего из тела и в дальнейших странствиях души.
4 марта. Сегодня у меня малая Голгофа. Я заболела гриппом с жуткой головной болью.
5 марта. Я молила Бога о бессмертии всего человека, в том числе и его личности, которая несёт в себе много неповторимого.
Три дня я переживаю репетицию смерти.
7 марта. Звонила Дана: «Как же мы не зависим от тела? Ещё как зависим...», - говорит она.
8 марта. Наташа Адиева утешила меня, сказав мне, что личность после смерти тела не уничтожается.
Господи, почему в дни тяжких страданий я не чувствую Тебя?
9 марта. Ужас моей болезни длится.
10 марта. Семь дней ада.
11 марта. Прискакала на 10 минут Эмма. Принесла суп, еду, фрукты. Сердце моё наполнилось к ней благодарностью. Эммы сказала, что она потому помогает мне, что знает, что такое страдание, когда болеешь.
12 марта. Боль отступает. Смотрела потрясший меня французский фильм «Фанфан». Я рыдала.
Есть три потрясающих фильма: "Фанфан", «Крушение» по Рабиндранату Тагору и
«Бенвенутта», который мы смотрели в Литве с моим другом Димой Могилевским.
Одну смерть я миновала. Вторая идёт — изнуряющий кашель.
Моя идея о личностях великих людей посещает меня всю мою сознательную жизнь.
Читая Гёте, я соединяюсь с его личностью. Тоже самое происходит, когда я читаю святых отцов, Анри Стендаля, Густава Флобера. Сейчас я читаю Нину Берберову.
13 марта. У меня бывает ощущение своего ничтожества.
Как только я вижу по ТВ старинные одежды в костюмных фильмах, я теряю голову. Это страшно меня волнует.
14 марта. Я слушаю на магнитофоне свою музыку и хочу писать её ещё и ещё.
И начинает петь душа.
Орфей, изнемогаю...
Ослепительная жизнь позади. Ныне пусто всё, обмелело.
15 марта. Опять погрузилась в тёплые глубины собственных мелодий, Пети Старчика, Бори Муратова.
21 марта. У Бори Талесника инсульт. Он был в реанимации. Он ничего не помнит, что с ним было.
Наташа К. в очередной раз обидела меня, потом швырнула трубку. Я бросилась молиться о ней, помянула её усопших родителей и бабушку. Через несколько минут она позвонила и тихим голосом сказала: «Прости меня. Я бываю очень резкой. У меня есть ужасные недостатки. Прости, что ранила тебя». Я обомлела, конечно, тотчас её простила, и мы мирно поговорили.
22 марта. Настоятель отец Николай благословил меня петь в храме великого Пимена.
23 марта. Тревожусь за Борю Талесника.
24 марта. Урок вокала у Веры Малый. Я спела её ученику А.А. свои детские песни, он сказал мне, что мои песни распевают его дети дома с удовольствием.
Ухаживала в больнице за Борей, абсолютно заброшенном. Ужаснулась тому, что я увидела. Я всех подняла на ноги, чтобы вымыть его, перепеленать, покормила его ужином.
28 марта. Каждый день езжу к Боре. Он падает с кровати, силясь встать. Я молилась вслух, а Боря повторял за мной слова молитв. На душе было тепло и благодатно, хотя я очень устала.
Приходила Тася Шульгина, я обняла её. Боря моментально преобразился, увидев её. Они смотрели друг на друга с нежностью.
29 марта. Час я пела в библиотеке в Свиблово. Эмма замечательно говорила о гениях-вестниках-ангелах, об их тяжёлом детстве, об их трудностях. Лариса-Чайка сказала мне: «Я оценила масштаб твоей личности».
Мой рисунок.