Этот рассказ я задумывала как конкурсный, к картине И.Чеботрёвой "Незнакомка".
Но он вышел у меня слишком длинным. И сокращать ничего не хочется...
Стоял тихий нежный европейский октябрь.
У нас с мужем совпал отпуск, и мы были безумно счастливы оказаться в Париже.
Прошли пешком почти половину старинных закоулков города, и, заметив стеклянное кафе, решили отдохнуть, а мужу захотелось попробовать настоящие французские круассаны.
Летние круглые столики с мраморной столешницей, плетёные кресла, еще стояли во дворе.
Мы сели за один из столиков. Заказали по чашечке капуччино.
Подул свежий ветерок, муж заботливо укрыл меня голубым флисовым пледом со спинки кресла.
За столиком рядом с нами сидел молодой человек, с альбомом в руках, и что-то задумчиво писал. Сначала я подумала - стихи, но позднее поняла - он писал картину карандашом.
Я сразу заметила его пронзительно-синие васильковые глаза. Такой цвет глаз встречается в жизни очень редко.
Где-то рядом играла шарманка. Звуки завораживали...
Мы впервые слышали этот волшебный старинный инструмент.
Ноги приятно гудели от долгой ходьбы по булыжной мостовой, а впечатления сплелись в один клубок...
Не хотелось ни о чём думать, размышлять.
Мы сидели и наслаждались жизнью.
- Вот он загадочный дух Парижа, - сказала я мужу, - кругом музыканты и художники...
Мне нестерпимо хотелось посмотреть: что так увлечённо рисует этот молодой человек?
И я не выдержала:
- Excuse me, сould I take a look at your picture? - спросила я его на английском, так как французский для меня так и остался в зоне недосягаемости.
Каково же было наше удивление, когда обладатель васильковых глаз заговорил с нами на чистейшем русском языке!
- Здравствуйте, меня зовут Василий, Василий Никандров,- представился он нам. - Я приехал на выставку картин русских художников. Я художник.
То ли «тот самый загадочный дух Парижа» на нас так подействовал, только мы и сами не заметили, как просидели и с удовольствием проговорили целых два часа!
- Вообще-то, моё имя Николай, - загадочно начал наш собеседник, и улыбнулся, заметив, как мы с мужем переглянулись.
Было это всё ровно двадцать лет назад...
Василёк сидел с мамой в красивом стеклянном кафе и воодушевлённо долизывал взбитые сливки с длиннющей ложки. Квадратный кусочек шоколадного кекса он давно уже съел и запил его необычным молоком коричневого цвета, с густой пенкой, налитым в высокий стакан, и необычайно ароматным на вкус.
Вот уже месяц Василёк жил в настоящей сказке.
Ему очень нравилось в его новой квартире. В ней всегда пахло яблоками и чем-то ещё, таким приятно-сказочным.
Мама Людмила сказала, что этот запах называется корицей.
А ещё в этом доме всегда звучала красивая музыка.
В первый же вечер мама Людмила рассказала Васе удивительную историю про прекрасную Фею из Лунной страны. О том, как она ночами бродит по тротуарам, и город засыпает крепким сном от её чудесных песен.
И Васе всю ночь снилась эта странная сказка.
В своём сне он ходил за Феей по плоским круглым камням и даже чувствовал аромат её духов, и … никак не мог разобраться: это Фея или мама Людмила?
Вчера мама привезла Васю в Париж. У мамы был концерт в одном большом красивом дворце. Вася с раскрытым ртом смотрел на высокие округлые потолки и золотые люстры. На люстрах было много белых свечей. Очень много! Вася в первый раз в жизни видел столько золота и столько свечей. Мама сказала, что это красивое здание называется Собор.
Потом она посадила его на скамеечку, на две мягкие подушки, чтобы Васе было лучше видно. К скамеечкам нужно было заходить через маленькую калитку, как в палисадник.
- Смотри вон на те трубы и слушай, очень внимательно, хорошо? Я буду играть, - сказала мама, и Вася увидел как она поднялась по лестнице куда-то вверх и исчезла за блестящими трубами.
Когда-то мама Людмила показывала ему на картинке, как выглядит орган - инструмент, на котором она играет, но Вася даже представить себе не мог - какой он был огромный!
Орган зазвучал. И Вася заплакал... Едва слышно, тихонечко. Но дяденька, который сидел рядом на скамейке, всё равно заволновался, и что-то спросил у него на каком-то непонятном для Васи языке. Вася тут же протёр глаза, и старался больше не плакать: «Конечно же, конечно моя мама волшебница, - думал он, - ведь только волшебники могут заставить так красиво звучать эти большие блестящие трубы...»
Совсем недавно Васю звали Колей.
У него была абсолютно другая жизнь: одинокая, холодная, тоскливая. Сам он был худым и невзрачным, за что дети прозвали его «привидением».
Ему было всё равно, лишь бы отстали.
Только мысли о маме-волшебнице грели его всё время, пока он был там, в детском доме...
- Снова про свою волшебницу думаешь, дурачок? - ехидно спрашивал рыжий противный мальчик, больно пнув Колю сзади, и громко смеялся, как всегда, - сколько раз тебе можно говорить, волшебников в жизни не бывает!
- А моя мама всё равно волшебница... - тихо отвечал Коля и
отворачивался к окну.
Когда он смотрел в окно, ему лучше всего представлялась его мама: она была словно голубое облачко, в нежно-сиреневом длинном платье и изящных светлых туфельках с острыми носиками. А на шее был прозрачный шарфик, цвета незабудки.
Она так и шла к нему, как движутся облака, бесшумно, почти плыла.
Иногда Коля пробовал рисовать её голубым карандашом.
Но в мечтах мама всегда получалась красивее.
И он со злостью рвал свои картинки в маленькие клочья.
А ночью, перед тем как заснуть, он снова думал о ней.
И так и видел, как она тихо-тихо, через сон, идёт к нему неслышными шагами и воздушный её шарфик шлейфом летит за ней...
Однажды в детдом, где жил Коля, привезли мешки. Несколько больших мешков.
Мешки были полны мягкими игрушками и одеждой.
Всё это собирали музыканты из городской филармонии для детей-сирот.
Их поставили прямо в прихожей, а рядом стояла женщина в голубом платье и шляпке.
Коля увидел её из дверей столовой... и побежал к ней, как сумасшедший:
- Мама! Мама, я всегда знал, что ты придёшь! Ведь ты волшебница, правда? - закричал он ей.
Женщина опешила.
Она стояла и молча смотрела Коле в глаза.
- Василёк... Настоящий Василёк! Какой удивительный мальчик..., - тихо произнесла она потом.
Через два месяца она забрала Колю к себе домой.
Так Коля стал Василием, а органистка Людмила Никандрова - мамой Людмилой.
В кафе было уютно. Тихо играла приятная музыка. А на улице, там, за стеклянной стеной, дул осенний ветер, срывая красные листья клёнов и разбрасывая их под ноги прохожим.
Иногда листочки прилипали на мгновение к стеклу кафе. И Васе казалось, что они, как человеческие ладони, машут ему, говоря: «Привет!», а может быть «Пока!»?
Вдруг Вася увидел ту самую Фею!
Она шла в своем голубом платье, держа над собой прозрачный зонтик, и такой же невесомый шарфик, какой Вася видел в своих снах, шлейфом летел за ней.
- Мама, мама, смотри - Фея! - закричал Вася, и пущенной из лука стрелой, вылетел на улицу.
Мама Людмила едва успела выбежать за ним и схватить его за руку.
Но «Фея» уже была далеко. И даже аромат её парижских духов очень скоро развеяло ветром...
Но она была! Была в Васиной жизни: настоящей, реальной, пахнущей чудесными французскими духами!
Вася чуть не заплакал. А мама Людмила прижала его к своему мягкому животу, ласково поцеловала в волосы и сказала:
- Сказочник ты мой!
Наконец-то я смогла увидеть, что же так увлечённо писал Василий на своем листке.
Это была та самая Фея, то ли летящая, то ли плывущая по мощёным тротуарам парижских улиц. В том самом голубом прозрачном платье, с воздушным шарфиком на шее.
Казалось, что ноги её в изящных туфельках едва касаются земли.
А за ней шёл элегантный молодой человек.
Мне почему-то подумалось, что это был сам Василий.
Жаль, что он не показал здесь своих необычных глаз.
Тогда у меня не осталось бы сомнений...