23. Победившие страх
«В древние-древние времена, когда никто в мире не знал о Рождественской Звезде и Голгофе, когда пастухи мирно пасли свои стада, а их жёны приносили им на пастбище обед, существовали разбойники и насильники. Разбойники грабили богатых путешественников, а насильники ловили жён на дорогах и утаскивали их в пещеры. Пресытившись женами пастухов, они отбирали у них еду, приготовленную для мужей, и уходили. Раз были преступления, то были и наказания. Невинных жён, уличенных в измене, побивали каменьями, разбойников вешали на деревьях или сжигали живьём, устроив для того большой костёр из поленьев и сухих веток. «Пусть будет проклят всякий, висящий на дереве»,- говорили люди и называли висящих на дереве висельниками. А потом придумали ещё более тяжкую казнь- отсечение головы мечом. Казнь ту применили и к Иоанну, святому Джону. И было то в эпоху Царств. А когда все деревья закончились, древние римляне сообразили, что можно соорудить перекладину и совершить крестную казнь. На такой перекладине был распят царь Антигон, один из царей Македонии. И было то году так в 168 до н. э.». Ефим Ильич отложил книжку, написанную специально для таких чайников, как он, и задумался. В книжке было сказано, что крестная казнь была в те времена языческой, поскольку ни греки, ни римляне Христа ещё не знали. И сказано было: « Поэтому в ветхозаветных текстах нет и не может быть никаких даже подобий креста в качестве орудия казни: как со стороны названия, так и со стороны формы; но, напротив, там имеется множество свидетельств: 1) о деяниях человеческих, образ креста Господня пророчески предобразовавших, 2) о предметах известных, силу и древо креста таинственно предначертавших и 3) о видениях и откровениях, самое страдание Господне предызобразивших. Сам же крест, как страшное орудие позорной казни, избранное сатаной знаменем смертоносности, вызывал непреодолимый страх и ужас». Фима вспомнил своё позорное бегство с кладбища в Литве, где он имел счастье однажды поправить свое здоровье.
Фиме было скучно. Эту книгу он взял исключительно для того, чтобы узнать что-либо интересное о превращении символа смерти и казни в символ радости и благоговения. Но он должен был пробиться сквозь огромное количество высказываний и имён святых мужей.
«Святой Ипполит Римский — муж Апостольский — восклицал: “и у Церкви есть свой трофей над смертью — это Крест Христов, который она носит на себе”, и святой Павел — Апостол языков - писал в своем Послании: “желаю хвалиться … только крестом Господа нашего Иисуса Христа”. “Смотри, сколь вожделенным и достолюбезным соделалось сие столь ужасное и поносное в древности знамение жесточайших казней”, -свидетельствовал святитель Иоанн Златоуст. И Апостольский муж — святой Иустин Философ — утверждал: “Крест, как предсказал пророк, есть величайший символ силы и власти Христовой”». « Ага,- сказал себе Фима,- мужи Апостольские- Святой Ипполит Римский, Святой Павел, Святитель Иоанн Златоуст, Святой Иустин Философ… А кто пророк????». Трудно было Фиме. Кругом запреты, таинства. Пророку Йезекилю Бог запретил говорить, но повелел начертать на кирпиче изображение осады Иерусалима. Первые христиане, как мог догадаться Фима, исполняли свои обряды тайно, церковь Христова не имела ещё внешней ограды, что отражалось на символике и богослужении. «И по сей день сохранились в Церкви меры предосторожности для охранения самого учения, да и святынь от зловредного любопытства врагов Христовых. Для примера, Иконостас — порождение Таинства причащения, подлежащего предохранительным мерам; или диаконский возглас: “елицы оглашенные изыдите” между литургиями оглашенных и верных, несомненно, напоминает нам, что “мы совершаем Таинство, затворив двери, и запрещаем непосвященным быть при оном”, -пишет Златоустый (?)». Ефима Ильича очень заинтересовало слово ОГЛАШЕННЫЙ. Правда, он и раньше его слышал. В детстве его матушка часто пресекала болтовню и визг разрезвившейся молодежи возгласом « Чего вы орёте, как оглашенные????». Названные этим словом подростки на время замолкали, а потом кричали пуще прежнего. Почему-то они не умели разговаривать спокойно, без криков и визгов. Фима задал вопрос в Интернете про оглашенных и получил ответы, из коих понял, что большинство не знают, кто это, а некоторые вообще считают их попами. И только один человек разъяснил, кто такие оглашенные, по понятиям церкви православной. И совпало это объяснение со словами Иоанна Златоуста. Нельзя им присутствовать при таинствах, потому как креста на них нет. Но у Фимы остался невыясненным вопрос- атеисты и люди других религий- тоже оглашенные ???? Обидно ему стало. И ещё ему стало обидно за себя, когда прочитал он слова апостола Павла: «... слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, сила Божия». Выходит, о Кресте можно говорить только спасаемым, все другие- юродивые и погибающие. Он пересмотрел свои заметки о Кресте, припомнил, что двигало им не простое любопытство или ирония, а исключительная жажда познания. И вот он- юродивый и погибающий !!!
« Мир сей— весь лежащий во зле”, читал далее Ефим Ильич слова Тайновидца Иоанна. С трепетом прочитал он историю циркового мима Генесия, которого принудили надругаться над крестом и таинством Крещения. Покаявшись, тот принял крещение и вместе с приготовленными для публичной казни христианами «был первым усечен главою». Фима частенько в своей жизни слышал обращенные к нему слова старух из церкви «Покайся!!». Так вот оно что!!! Даже если он покается ( но в чем ему каяться, Фима не знал, он всегда вёл добропорядочный образ жизни и в действиях своих ориентировался на честность и искренность своей души), ему усекут голову. За что??? Было страшно, и Фима решил посмотреть в словаре иностранных слов не известное ему доселе слово неофит. Новичок, новый приверженец религии, новообращённый. Если бы он стал им, церковники обязательно посвятили бы его в тайну Креста, но постепенно, с учетом его духовного возраста и умственных способностей. Фима понял также, что святители и другие церковники остерегаются оглашенных. Именно поэтому святитель Кирилл Иерусалимский разделил свои проповеди на две части: первую — из 18 огласительных, где ни слова о Таинствах, и вторую — из 5 тайноводственных, объясняющих верным все церковные Таинства. В предисловии он убеждает оглашенных не передавать услышанное посторонним: “когда опытом изведаешь высоту преподаваемого, тогда узнаешь, что оглашаемые недостойны слышать его”. И святитель Иоанн Златоуст писал: “Я желал бы открыто говорить об этом, но опасаюсь непосвященых. Ибо они затрудняют беседу нашу, заставляя нас говорить неясно и прикровенно”. О том же говорится и у блаженного Феодорита епископа Кирского: “О божественных тайнах, по причине непосвященных, беседуем прикровенно; по удалении же таковых, которые сподобились тайноводства, тех учим ясно”. И Фима понял, что его учить ясно не будут. Самому придется перелопатить множество книг и проповедей. Но вот беда, Фима не хотел учиться по проповедям. Ему нужны были исторические источники, светская литература. Увы, все авторы светской литературы были ОГЛАШЕННЫМИ. Следовательно, они не были знакомы с ТАИНСТВАМИ. Хочешь узнать истину ТАИНСТВА- кайся сначала, потом крестись, потом набирайся опыта, а уж потом…. А потом будем посмотреть, стоит ли тебе, Ефиму Ильичу Маликову, доверять ТАЙНЫ святой Церкви.
И вспомнился Ефиму Ильичу разговор его с молодым проповедником в одном южном городе, который вместе с коллегами по вере и профессии прибыл в город с переносной палаткой и переносной библиотекой, дабы учить уму-разуму наркоманов, бывших зэков и стареньких старушек. Проповедник держал в руках чёрную книгу в дерматиновом переплете и на каждый вопрос и комментарий Фимы открывал страничку и тыкал пальчиком. Фима пытался вынудить его говорить своими словами, но , увы, ему это не удалось. А вопросы у Фимы были ехидненькие, ну, например, почему, по Библии, должен был родиться Эммануил, а родился Иисус. Проповедничек краснел от напряжения и тыкал пальчиком в книжечку. Но ответа Фима так и не получил. А потом подошел суровый мужчина и что-то сказал проповедничку на ушко. Фима расслышал только фразочку: «Перестань. Ты же видишь, не тот уровень». Фима возгордился своим уровнем, но и в дальнейшем, когда православные братья и сестры призывали его покаяться и покреститься, чтобы искупить грехи свои, Фима возвращался мыслью к Эммануилу, к деве Марии и выдавал им свои греховные теории, которые ставили сестер и братьев в затруднительное положение и они направляли Фиму к богословам, говоря, что не их это дело - толковать тексты Священного писания. Правду говорил Апостол Павел: “Проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную”. Фима понял, что тайну Божию, сокровенную, могут постичь не все, она дается только высоким служителям Церкви. И ему понравилось высказывание мудрого человека о Церкви, уподобившейся кораблю, плывущему по бурным волнам к тихой пристани.