В любви все средства хороши, особенно наличные!
Про Жратву и Другое (из Закона Гоблинов)
…№ 6. Нашёл Жратву или Другое и оно не приколочено – тащи всё в дом, дома сожрёшь.
Лисси Мусса «3000 способов не препятствовать стройности, или Сделаем из Тушки Фигурку»
Главным развлечением во Франции у меня стал шопинг. Нет, не думайте даже, что мне покупали дорогие наряды, и я стала капризной модницей. Ничего подобного! Просто когда в округе из живых существ – в основном жеребцы да кобылы, а до ближайшего магазина нужно ехать двадцать минут на машине, поневоле поездки за продуктами станут источником незабываемых впечатлений. Почему, спросите, этим не занимается прислуга? Отвечу, горничная и дворецкий – это такой же праздничный антураж, как и фонтан, и многое-многое другое.
Моник, правда, приходит изредка убираться, а её молчаливый супруг за отдельную плату ремонтирует электричество в доме, помогает дробить зерно для лошадей в специальной машине. Всю остальную работу, включая даже стрижку необозримых газонов, Месье, из жадности, делает сам.
Бедняжке Моник, конечно, не позавидуешь. Уборки ей достаётся много, особенно в чёрные дни, когда несноный Пюпюс гостит у папа. Некоторые французские привычки поначалу могут привести в шок. Например: заходя в дом никогда не снимать обувь и в ней же непременно заваливаться на постель! Особенно поражал Месье, когда, вернувшись после работ из конюшен, скидывал посреди гостиной пыльные джинсы, коим предстояло пролежать там несколько дней, дожидаясь Моник.
О мытье рук перед едой вообще никто никогда не вспоминал. Даже детей не особо заставляли соблюдать чистоту, не полоскали ежеминутно упавшие соски, не отбирали всё, что тащилось отпрысками в рот. Никому в голову не пришло бы отлупить малыша за то, что он облизывает свой сандалик, как непременно сделали бы некоторые параноидальные российские мамаши. Не смотря на столь вопиющее антисанитарное поведение, повсюду царила чистота, дети не томились в тухлых боксах инфекционных отделений, словно в умытой пижонистой Франции микробов вовсе нет!
Однажды во время одной из увеселительных поездок в ближайший супермаркет, километров эдак за двадцать, запомнилась необычная погоня. Всю дорогу за нами гнались бабки-рокерши на зверском «Харлее»! Отвязные старушки в «касухах» и кожаных банданах мчали быстрее ветра, демонстрируя миру многочисленные цветные татуировки и позитивное отношение к жизни. Когда дерзкая парочка всё же обогнала нашу машину, то одна из почтенных матрон развернулась к нам и, как сказал бы Виталик из 7-го «В», показала обидный «факельный» палец. А что? Веселятся, как хотят!
Я почему-то сразу, представила свою бабулю в компании этих заграничных ровесниц. Моя робкая блюстительница нравственной чистоты и этикета, с детства запуганная произволом разнообразных частоменяющихся властей, на мотоцикле, в коже и клёпках – вот уж действительно умора!
На автостоянке рядом с машинами расположились большие тележки для товара «скованные одной цепью...» Чтобы отсоединить тележку Месье открыл собственным магнитным ключом замок, какие стоят сейчас на домофонах в наших подъездах. Пюпюс ловко запрыгнул в продуктовую телегу и помчался в боевом транспорте вперёд к новым диверсиям. Двери на фотоэлементах едва успели распахнуться перед боевой машиной.
«Мы едем-едем-едем…» вдоль бесконечных полок и останавливаемся у длиннющей витрины-холодильника переполненной мясными деликатесами, как фламандский натюрморт. В руках у Месье – самого обеспеченного покупателя этого супермаркета неизменный калькулятор-антиквариат, почти дореволюционного вида, такие уже давненько списаны даже в самых захудалых совхозных канторах Тамбовщины. Месье придирчиво рассматривает со всех сторон «эскалёп во» (телятина пластиками) по два с половиной евро и кидает его обратно на прилавок, выудив почти такую же упаковку, но с дешёвой индюшатиной по одному евро:
- Вкусно, а главное, недорого! - констатирует гордо.
Но малыш тут же нарушает идиллию, наказывая папашу за мелкобуржуазное скупердяйство. Смелый юный «Кибальчиш» хватает с проплывающей мимо его носа полки самую дорогую пачку отбивных, молниеносным движением прорывает вакуумную упаковку. Месье обречённо вздыхает, понимая, что теперь обязан купить испорченный товар, и кидает ненужные отбивные в тележку по-соседству с любимым малюткой.
Но тот не привык останавливаться на достигнутом и тут же предпринимает новую попытку повернуть отсталое капиталистически-прогнившее классовое сознание в сторону отказа от материальных благ. Но теперь агент «Пюпюс» действует более мудро, т. е. исподтишка.
Не проронив ни слова и сохраняя хладнокровие так, что ни один мускул не дрогнет на ангельской мордашке, трепетно-аристократическим большим пальцем ноги поочерёдно и последовательно давит виноградины только что брошенной на дно тележки сочной лозы. Когда недотёпа-отец застукал его за этим занятием, Пюпюс уже успел героически истребить больше половины вражеского винограда. Малыш бесстрашно и откровенно насмешливо смотрел прямо в лицо орущего взбесившегося Буржуина. Мир не знал подобного героизма!
Подвиг не остался незамеченным – награда нашла героя! За проявленную смекалку и беззаветное мужество Пюпюс был поощрён множеством разноцветных коробок с игрушками, яркими говорящими детскими книжками и дисками с мультиками. Сверху гору пёстрых подарков с еле просматриваемым под ними мальчиком венчал самый большой и дорогой рожок мороженого. Для других лиц, имеющих гораздо меньшую ценность для Месье, мороженое, как и остальные продукты, покупались большими упаковками по оптовым ценам желательно со скидками.
Мимо женских отделов, в отличие от детских, Месье проходил, опустив взгляд долу, порывистым деловым шагом будто спешил по важному делу, но по дороге ему предстояло идти мимо кучи мусора, глядеть на которую неприятно, поэтому нужно поскорее пробежать это противное вонючее место. Наверное, права была Лолка, поучая меня глупую:
- Любовь измеряется деньгами! Насколько мужик готов на тебя потратиться – настолько он тебя и любит. Это ж э-ле-мен-тар-но!
Из чего я сделала неутешительный вывод, что Месье испытывает ко мне лёгкую симпатию на сумму равную обеду в ресторанчике средней паршивости, истраченному бензину, и выклянченному тюбику солнцезащитного крема (я ж и предположить не могла, что здесь может быть так жарко!) Из списка явно выбивался золотой кулон-Аполло, но эту оплошность можно списать на случайный неуправляемый эмоциональный порыв. С каждым может случиться!
И вдруг, аттракцион неслыханной щедрости:
- Элина, а давай я тебе джи-инз (джинсы) куплю.
Я смутилась, очутившись в двояком положении: от подарка не хочется отказываться (это ж такая редкость!) и джинсы я никогда не осмеливалась одевать по причине полноты ног. Такова уж моя ужасная конституция – даже если я, замучив себя диетами насмерть, наконец, умру от истощения, и в гробу буду лежать скелет-скелетом, то несмотря на это, мои ножки будут приятно пухленькие.
- Элина, джи-инз много должно быть. Лучше всего пять джи-инз или семь! Но можно больше. Джи-инз - это незаменимый!
Как-то раз Месье нечаянно сел на мои солнцезащитные очки и конечно их раздавил. Когда я стесняясь и сгорая от стыда подвела Месье к стене-прилавку, изобилующему разнообразной оптикой на все вкусы, и посмотрела на него как можно жалостливее, демонстрируя богатому любовнику, что я сейчас почти инвалид по зрению. Месье, нисколько не страдая от чувства вины, твёрдо заявил: «Зачем тебе очки, скоро лето кончится!» Дело было 15 июля.
Цены указаны во франках, а рядом их эквивалент в евро. На вещах жёлтые бумажки – это сольдо, скидки по-нашему. Все мои новые французские подруги предпочитали тянуть до последнего, когда произойдёт окончательная уценка. И тогда сметали всё что надо и не надо, главное, что цена максимально снижена!
Наряды местных дам показались мне, мягко говоря, странными, потому я категорически отказывалась от их многочисленных презентов от кутюр. Если бы я только могла предположить, какими ультрамодными станут у нас лет через пять рваные футболки, юбки с ассиметричными подолами, все эти мятые, как будто специально изжульканные линялые одёжки с необработанными краями и швами наружу!
Один из самых ярких эпизодов, что врезался в память, связан с покупкой фруктов. Я уже рассказывала как на столе от длительной невостребованности гнили бананы-апельсины и как их потом выбрасывали тазами…
Аттракцион невообразимой жадности и бесчестия начинался так: игнорируя расфасованные продукты, Месье подходил к прилавкам где покупатели могли сами выбрать и положить в мешочек сколько угодно сладкой черешни, крупной сахарной клубники, оранжевых пушистиков-абрикосов.
Словно добропорядочный законопослушный гражданин, Месье накладывал по полмешочка и покорно семенил в середину торгового зала, где молоденькие юноши продавцы взвешивали товар и наклевали соответствующие ценники.
Суть в том, что в отличие от барнаульских магазинов, где за каждым покупателем неотступно следят зоркие менеджерские очи плюс камеры слежения, видя в каждом потенциального воришку и угрозу обществу. Европейские гипермаркеты столь огромны, а население столь наивно, что верит друг другу на слово. Тут даже таким солидным мужам, как Месье, есть опасность превратиться в закоренелого афериста.
Итак, взвесив покупки, Месье вновь возвращался к полкам, развязывал мешочки и без опаски докладывал до краёв сладкой черешни, крупной сахарной клубники, оранжевых пушистиков-абрикосов. И всё это на глазах родимого Пюпюса.
На кассе аппарат считывал код: только название и цену соответствующую половине украденных продуктов. Вот так, не брезговал «владелец заводов, газет, пароходов…» и элитных арабских скакунов мелким жульничеством. «Это не то, что мы! - как с досадой выражается бабушка, - Не украсть, не покараулить!»
Кстати рассчитываться в магазине и в ресторане можно чековой книжкой и кредитной картой. Для этих целей у каждой кассы лежит прибор, напоминающий калькулятор на проводе, чтобы покупатель мог вводить номер и код. Прошло уже много лет, а в нашем родном городе таких услуг по сей день не всюду найдёшь.
Внезапно в самый неожиданный момент Пюпюс, у которого закончилось мороженое, с размаху падает ниц. Корчась, как от судорог, он молотит руками и ногами по мраморному полу, требуя очередного подношения. Люди обходят безобразную сцену бочком, виновато улыбаясь. Я помню Лолкин наказ: «Здесь не принято делать замечания особенно детям!» поэтому тоже скромно стою и любуюсь, как очаровательное дитя вьёт километровые канаты из своего папа.
Здешние младенцы с молоком матери впитывают идею демократии переходящей от свободы во вседозволенность. Наверное, поэтому европейские дети очень плохо приучаются к горшку и до 5 (!) сосут палец вместо соски.
Я вдруг увидела будущее Пюпюса и то каким он станет: красивый и надменный подлец, растоптавший безумно любящего отца.
Месье напротив, демонстрирует стальную выдержку и нечеловеческое терпение. Ласковым голосом он уговаривает сынишку быть хорошим мальчиком и вести себя прилично. Неистребимый оптимист – Месье бежит к киоску, где делают сладкую вату:
- Пюпюс, «Барба-папа»! «Барба-папа»! (искаж. от франц. «Barbe-;-papa» - «Папина борода» - сладкая вата на палочке).
Пюпюс не унимается и нам приходится спасаться от бесчестия бегством. На пути к выходу дорогу преграждает толпа народа идущего навстречу - в магазин шумно вваливается большая группа американских туристов. Все толстые и все в шортах. Одна кассирша, кивая на них, что-то громко говорит другой. Обе заливаются ехидным беззастенчивым смехом. Месье весело переводит:
- Пора двери расширять, а то американцы не пролезут!
Мне, страдалице от жуткой предрасположенности к полноте, шутка не кажется смешной. Я не стараюсь скрыть возмущения от Месье.
- Во Франции так не любят толстых или это особое отношение к американцам?
- Глупости! Во Франции ценят шутку и понимают юмор! Французы самые лучшие!
- Только вот красивых женщин во Франции лишь по телевизору показывают. Если бы эти две тётки-кассирши родились в наших краях, то услышали бы про себя тоже много шуток.
Месье охотно соглашается и громко хохочет открытым ртом, запрокинув голову.