Чудесный остров-монастырь на побережье Ла-Манша красуется на открытках половины путеводителей и по популярности уступает, пожалуй, только Эйфелевой башне. Место замечательно тем, что во время прилива оно выглядит как остров, а в момент отлива по обнажившемуся дну безмятежно разгуливают овцы – картина получается прямо-таки сюрреалистичной.
Впрочем, визит в Мон-Сен-Мишель – отличный повод для путешествия по Нормандии, которая на волне интереса к экотуризму вошла в пул самых модных туристических регионов Европы.
Журнал «Ваш досуг» № 13, 2007 год.
Молодожёны Маржори – Ксавье праздно существовали в кемпинге. Это целый произвольно заселённый посёлок из одинаковых автофургонов. Правда, сервис у этого авто-жилищного организма с бесперебойным обменом «веществ» был гораздо функциональнее организован, чем в некоторых настоящих посёлках.
Во-первых, здесь была вполне серьёзная охрана, а не номинальная, как на среднестатистической российской даче в виде дряхлого инвалида, перманентно спящего под доверенным его власти шлагбаумом, или бряцающих муляжными саблями ряженых казаков с классическими бандитскими рожами и «выхлопом» на километр. Нас бы не пропустили без внимательного изучения документов и занесения данных в компьютер.
В центре автопоселения, словно большая кнопка на клавиатуре, чуть возвышалась над остальными клавишами одноэтажная цилиндрическая башня, нашпигованная удобствами: бытовками, кухнями, душевыми кабинами, туалетами и прачечными.
Фургончик Ксавье и Маржори затерялся в самой гуще скопления трейлеров и выходил на баскетбольную площадку, где постоянно резвились разновозрастные баскетболисты-любители.
Несмотря на компактность, комнатку в трейлере можно было назвать настоящим Раем для двоих. На более чем скромной площади разместились: крошечный холодильник, бар, телевизор, мини-гостиная - стол и откидные стульчики, а среди всего этого лилипутского уюта - вполне соответствующая норме двуспальная кровать. Перед входом в трейлер, следуя европейским привычками, обеденная зона, обязательно вынесенная на свежий воздух. Интересно, они и зимой, поди, выбегают во двор перекусывать – сила привычки…
Но молодых, как ни странно, интимное уединение в семейном гнёздышке интересовало мало. Расписание жизни отдыхающих молодожёнов напоминало интенсивную подготовку к олимпийским играм: утренняя пробежка – плавание - велосипедная прогулка – плавание – баскетбол – плавание - спортивные танцы на открытой площадке – и снова плавание… так каждый день. Они и любовью, наверное, занимаются исключительно для мышечного тонуса…
В отличие от меркантильной четы «Флорансов» молодожёны встретили нас очень приветливо и хлебосольно. У Месье и голливудского красавца Ксавье сразу появились какие-то совместные дела. Сначала они выравнивали фургончик, подкачивая попеременно колёса. А потом и вовсе удалились в сторону пляжа, что-то деловито обсуждая.
По-мальчишески шустрая Маржори, несмотря на несомненное сходство с лошадиной братией, определённо начинала мне нравиться. Когда мужчины ушли, она встрепенулась, стала необыкновенно задорной и обаятельной.
Её словно обкусанные вихры торчали во все стороны, а чёрные глаза сверкали азартом. Девушка постоянно широко улыбалась, демонстрируя слишком крупные длинные зубы, созерцание которых вновь возвращало меня мыслями к конюшням Месье.
Самое чудесное, было то, что с Маржори не надо было строить иллюзию дружеских отношений, подбирать слова, изображать интерес. Всё складывалось само собой, легко и естественно. Сначала мы вместе мыли фрукты, потом рвали листья салата в круглый таз.
Затем Маржори решила посвятить меня в тайны высокой кулинарии и научить делать экзотический салат из тунца в чашечке из авокадо с зелёной стручковой фасолью. Блюдо получилось превосходным, ничего вкуснее, кажется, в жизни не ела.
Жаль только, что не смогла в дальнейшем применить свои знания в сибирской глубинке, по причине низкого качества исходных ингредиентов.
Наверное, впервые за долгое время я почувствовала себя расслабленно. Только теперь в сравнении мне стало понятно, в каком диком напряжении я пребывала все эти дни, несмотря на беспробудный отдых. Агрессивная чужая языковая среда и то, что постоянно невозможно снять с лица эту деланную улыбку, стараться всем понравиться, не замечать взглядов, какими в зоопарке посетители разглядывают горилл. Боже, неужели в таком напряге русские барышни живут здесь постоянно?!!
Я сосредоточенно чистила от скорлупы варёные яйца, а экспрессивная Маржори исполняла у стола танцевальную импровизацию, попутно мешая в чашке измельчённое рыбное филе с ярко зелёной массой из варёного авокадного тела.
Из колонок интимно хрипел Азнавур. Невольно подумалось: «Как банально жить во Франции и постоянно слушать Шарля Азнавура – оказалось никого лучше у них так и не появилось, и тот из наших родных армян».
Погода резко испортилась вместе с моим настроением. Небо потемнело и нахмурилось. Ветер носит по берегу куски густой бурой пены и лохмотья мёртвых водорослей. Воздух густо пропитался морской солью, как вяленая вобла к пиву! В горле чувствовалась горечь. От атмосферного «рассола» постоянно першило. Поэтому меня обрадовало что мы, хотя бы не надолго удаляемся от побережья. На двух машинах мы ехали смотреть на очередное туристическое чудо - остров-замок Сан-Мишель.
Я теперь с удивлением, в свете новых открывшихся мне тайных нюансов личности, разглядывала угловатую Маржори – типаж вечного подростка. В голове всплыло самонадеянное утверждение ещё одного моего «инакомыслящего» знакомца Костика: «Все люди без исключения рождаются бисексуальными и могут любить как мужчин, так и женщин. Но большинство потом заклинивает на чём-то одном… и всё!»
Проезжая насквозь очередной городок, состоящий из нескольких кварталов, моё внимание привлекла странная клумба. Посреди дорожной развязки возвышался огороженный бордюром зелёный холмик. Размеры насыпи можно приравнять к вросшему в землю сарайчику. На загадочной клумбе не росло ни одного цветочка. Травяное покрытие было продырявлено множеством нор, как почиканная молью бабушкина шалёнка.
Подъехав ближе, я чуть не вскрикнула от удивления – на островке дикой природы посреди автострады ютились десятки белых кроликов. Бедолаги были вынуждены жить, питаться и размножаться посреди асфальтового моря кишащего смертельно опасными металлическими акулами. Белые живые пушистики несли на себе декоративную функцию, не смея покинуть последнего прибежища.
Вот так умело и грамотно авангард европейского ландшафтного дизайна использует арсенал не только царства Флоры, но ещё и Фауны. Может, скоро посреди дороги мы наткнёмся на фонтан с белыми медведями… ну так… чисто для красоты!
Вторым безмерным удивлением за день, после кроличьей клумбы, если не считать неожиданного финта Маржори, стало то, что до знаменитого острова-замка не нужно было плыть по воде. Нет, возвышался он, как положено, посреди глади морской, но к величественному каменному подножию не спешил юркий кораблик, не тянулся медлительный паром. А разрезая, как длиннющий волнорез, к замку тянулась дорога, волшебным образом вырастая из морских пучин.
И хоть чудесный путь имел весьма подозрительный вид – мокрый, испещрённый лужами, но всё же был довольно широк и по обе стороны располагал бесконечными парковками.
Погода меж тем испортилась окончательно. Заморосил нудный, мелкий, как водная пыль, дождь. Густой туман укрыл основание замка. И теперь он, как сказочная горная гряда глядел из сурового тёмного поднебесья на жалкие скопление жучков – машин, гусениц – автобусов, и вовсе недостойных внимания человеческих букашек.
Этому чудесному сооружению из огромных глыб, словно вынырнувшему из мира кино-фэнтэзи, даже очень подходила мрачная дождливая погода. Промозглая сырость и густой туман придавали некую законченность таинственному замку с многовековой историей и явно негативной энергетикой. Здесь-то, наверняка, гуляют призраки рыцарей, прекрасных дам и их палачей.
Мироощущение средневековья царило в тесном переплетении тяжеловесного романского стиля и аскетичной, устремлённой вверх, высоко духовной архитектуры, в которой застыли органные фуги. Вот оно развитие человеческих идеалов от неприступного замка-укрепления, сложенного из гранитных плит до окаменевших языков костра пламенеющей готики.
Экскурсоводы, на всех языках мира захлёбываясь тараторили о том, что именно здесь произошло библейское сражение Архангела Михаила – стража Райских ворот с самим Сатаной, который удачно прикинулся драконом. Что город на острове существует (Аж!) с 709 года, но сначала это был не остров, а скала, на котором друиды вершили свои таинственные обряды.
Мы долго бродили сначала по узким улочкам, а затем под мрачными сводами острова-замка. Коварная обольстительница Маржори шла чуть позади, но, то и дело касалась моей руки, или украдкой оглаживала любой участок моего тела, до которого в тот момент могла дотянуться незаметно для других. Я тихо свирепела.
Её грешные домогательства приостановились, когда в главном храме замка началась церковная служба. На моё счастье в храме располагалось бенедиктинское аббатство, которое ежедневно вершило открытые для туристов богослужения.
Стрельчатые готичные арки, хоры, бесконечные узкие окна устремились в небо. Сверху изливался свет, как подарок Всевышнего своим служителям. Словно Божьи голуби под гигантскими чердачными сводами, крошечные монахини в белых одеждах пели чарующую музыку сфер и колыхались нереальным облаком-видением. На освещённом с небес пятачке, как на эстраде творилась мистерия, которую по воздействию на зрителей можно было сравнить разве что с голливудским супер-шоу.
Крошечные, по сравнению с величественными интерьерами, фигурки казались прозрачными привидениями. Мы, как и все туристы вокруг, застыли потрясённые увиденным. Но вдруг я почувствовала как заползает в душу необъяснимая липкая тревога. Через несколько секунд я чётко осознавала, что и эти стены, и холодная колкая музыка, и вся отстранённо-равнодушная атмосфера бесконечно давят. Словно гигантский механический пресс опускается сверху и ему невозможно объяснить, что ты ещё хочешь жить.
Каким жалким, крошечным, бессильным предстаёт человечество в трактовке католического богослужения. Эти величественные храмовые своды просто уничтожали всякие потуги на какую-либо индивидуальность. Да в этих стенах смешно и нелепо само даже упоминание о свободе волеизъявления людишек - маковых зёрнышек, раздавленных каменными колоссами.
Запах сырости и тления усиливает беспокойство. Осознание собственной ненужности и тотального одиночества крепко хватает за горло. Съёжившиеся прихожане сидят на скамьях, отдельно друг от друга, уткнувшись в молитвенники. Каждый сам за себя!
Меня, может быть, впервые в жизни, непреодолимо потянуло в нашу православную церковь. Побыть вместе с людьми и с ласковым добрым Батюшкой. Единым миром петь молитву - не под уродующими психику уходящими в космос потолками, а под защитой уютного купола. Светло и соборно.
Прощались мы с молодыми супругами в столь же романтическом, как остров-замок, месте. Неподалёку от их кемпинга в маленьком городке, таком же игрушечном, как и все остальные, посреди площади, расположилась необыкновенная кондитерская. Этот удивительный округлый стеклянный домик, видимо заменял собой все объекты и учреждения культуры. Окружив сооружение плотным кольцом, взрослые и дети часами, с интересом, наблюдали как внутри вкусного цеха кипит работа – там делали карамель.
Разноцветные сладкие червячки ползли на противни, где их нещадно расчленяли на множество коротеньких пузатых подушечек. Сильный ванильный аромат вводил наблюдателей в некий кондитерский транс. Люди смотрели и смотрели, не в силах оторвать взгляд от священнодействий волшебников Сахарной страны, наряженных в одинаковые ярко-розовые колпачки. А они как эльфы из свиты Санта-Клауса суетились, не покладая рук, творя волшебство, будто вовсе не замечали зрителей. Молодые румяные эльфийки-продавщицы едва успевали метать свой волшебный товар страждущим сладкой жизни. Мы тоже как великовозрастные дети, с удовольствием причмокивая, сосали конфеты.