Семь трамвайных остановок пешком. Не лучшая разминка перед серьёзным мероприятием. Серьёзным? Вот уж никогда бы не назвал «творческий конкурс» делом серьёзным. Нелепейший обряд просмотра и унижения. Амбициозные мальчики и девочки с завышенной самооценкой и жаждой «самореализоваться» любой ценой, да иногда 30-летние неудачники, вроде меня. Смесь конного базара с ярмаркой тщеславия. «Прописка» в будущей камере. Но, как она мне сейчас нужна – эта «прописка»! Когда-то ведь я уже участвовал в похожем действе. Как быстро проходит молодость, и как давно это было. Пацан! Глупый и самоуверенный! Но ведь тогда, я всё-таки добился, чего хотел и … меня взяли. Чем я им приглянулся? Нет, молодость, это - страшная сила. А ведь, особенно и не нужна она была мне эта "собачья" работа. Ну, занялся бы чем-то другим. Прожил бы, как все. Хотя … Очень хотелось. А Василичу, не то, что хотелось, она – та работа была ему просто необходима. Как я его теперь понимаю! Но взяли меня. А опытный журналист, хоть и талантливый, но обременённый семьёй, к тому же с непростым характером остался за бортом. У него, кажется, потом так и не было приличной работы. Заметки в никчёмных газетёнках, шабашки к выборам, должность помощника по СМИ в какой-то шараге – принеси, подай, иди… сам знаешь, куда… Я всё это тоже прошёл потом – какими «весёлыми» оказались последние 3 года!
Мне на память приходит рассказ Джека Лондона «Кусок мяса», пожалуй, мой любимый рассказ. Боже, сколько совпадений. Старый боксёр, замордованный жизнью должен победить молодого, подающего большие надежды выскочку. Дела наладятся. Будут и новые башмаки, и тёплая квартира. Надо только положить сопляка в первых шести раундах – на большее не хватит сил – возраст. Я тогда был таким же молодым боксёром. А сейчас… Нет, я не буду плакать в раздевалке. Хотя, не знаю, что делать, если не получится. «Тачка» вконец развалилась. Подвеску уже не собрать из бэушного дерьма. Ночное такси это мой последний стабильный заработок. Но денег на ремонт у меня нет. Их нет даже не трамвай, поэтому иду пешком – все 7 остановок. Старый Том Кинг. Он, кажется, тоже шёл на решающий бой несколько кварталов пешком. Это тоже помешало. А главное – кусок мяса, которого не было на завтрак. Вот и сил не хватило. Мне бы тоже не помешал сегодня кусок мяса. А лучше - шоколад. У нас не ринг, и надо чуть-чуть поработать мозгами. Шоколад мне бы не помешал. А ещё нужно иметь "презентабельный" вид. Ну, зачем солнце так печёт осенью?! Я уже начинаю потеть. Туфли в пыли. Не беда - протру незаметно, когда приду. Лишь бы не развалились. Нет, я просто обязан выиграть сегодня! Это мой шанс. Наверное, последний...
ххх
Полутёмный холл забит претендентами. Из сотни поданных на конкурс работ, отобрали… Да, человек двадцать сумели-таки что-то написать. Так и есть: девочки-мальчики. Вот пара потёртых жизнью фрау чуть постарше – видимо соратницы по цеху, которых я не знаю. Может быть, из бывших многотиражек бывших заводов. Не их вина, а наша общая беда, что так замечательно мы теперь живём. Что за кусок хлеба, даже не мяса, надо толкаться локтями, распихивать конкурентов, пока другие не съели. Чем я лучше? Хотя, если подумать – солидный федеральный канал. Даже наше мухосранское его представительство, это хлеб с маслом, пусть пока с растительным. Но потом – могут быть перспективы. Если это самое представительство не закроют после очередных выборов. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно…
Я называю девочке с бэйджиком «Алёна» свою фамилию. Кем ты тут, Алёна, работаешь? Какой-нибудь «менеджер по персоналу», «кастинг-ассистент» или что-то в этом роде? Не успеваю прочитать должность…
- Подождите, пожалуйста. Вас пригласят. – Девочка отмечает что-то в своём блокноте.
Подождём. Что же ещё остаётся?! Вот жлобьё, знали ведь, что двадцать человек сюда набьётся. Ну, хоть бы пяток стульев поставили. Нет, только два… и пальма в кадке. На пальме, что ли пока посидеть? Хоть бы вызвали пораньше. Торчать здесь битый час нет никакого желания. Впрочем, если по алфавиту, то долго ждать не придётся. С другой стороны – это минус. Всегда лучше запоминается то, что в конце.
Я оглядываю конкурсантов ещё раз, более внимательно. В принципе, ничего особенного. Похоже, трудовой путь пытаются начать отсюда. Ну, коллеги с «многотиражек», понятно. А это, что за тётя? Она с дочкой, что ли пришла? Похоже – да. А что они там разучивают? Басню или стих? Но, это же не театральный! Хотя, как знать, как знать. Слышал я, что некоторые самодуры, особенно в богатых компаниях, теперь заставляют и песни петь и плясать. Но это уж дудки! Стоп… Знакомое лицо. Мама моя – Ольга! И она здесь. Вот это уже опасно. С другой стороны – хоть кто-то знакомый.
С Ольгой мы работали одно время, правда в разных отделах, на той славной, вполне престижной и даже сытой работе. Потом амбициозную неглупую девушку заметили в одном более продвинутом, хотя и негосударственном СМИ. Или она сама сделала так, что заметили. Взяли в какой-то проект. Дела шли, по слухам, неплохо, а потом – бац! Кризис. Вот и она здесь…
- Привет. Место встречи изменить нельзя? Как дела?
- Да, как тебе сказать? – Ольга нерадостно улыбается. – Были хорошо. А теперь вот – ещё лучше, как видишь. Пойдём – покурим.
- А если вызовут?
- Да, что ты! Пока они кофе попить изволят, пока все анекдоты расскажут. Мы же подождём, куда нам деваться!
Выходим на крыльцо.
- Угостите даму спичкой.
Я вынимаю китайскую зажигалку. Дела у коллеги, видно тоже не сахар. Ольга нервно тормошит помятую пачку «Явы».
- Мне, говорили, что нам здесь ловить нечего. Им молодёжь нужна. А нам с тобой, видно пора переквалифицироваться в управдомы.
- Хрен, ты сейчас переквалифицируешься. Да ещё - в управдомы. А чего ж ты пришла?
Ольга делает пару нервных глубоких затяжек.
- Не знаю. Дома надоело сидеть – с мужем алкоголиком. Тут я ещё такую фишку слышала, что вроде возьмут одного редактора. Тексты править. То ли 8, то ли 9 обещают.
- За 8 пусть они в Москве работают. Я в такси больше получу. – Бодрюсь я, хотя в такси, похоже, работать уже не на чем.
- Вот и я говорю, - печально улыбается Ольга. – Рада, что увидела тебя. Всё как-то не так грустно. Ну, что пошли?
Мы пружинным шагом приговорённых поднимаемся по лестнице в мрачное чрево офиса.
ххх
В принципе, это хорошо, что Ольга немного остудила мой пыл. Теперь я чувствую себя спокойно и непринуждённо. А значит – уверенно.
В комнату на собеседование приглашают по двое. Но вместе с девочкой, которая "учила басню", вошла и её «мама». «Рекрутёр» Андрей удивлённо взглянул поверх очков, но ничего не сказал. Наверное, решил посмотреть, чем закончится этот цирк. С девочкой он почти не общался. Пара дежурных вопросов и всё. Сейчас разглядывает моё резюме. Как будто впервые видит. Впрочем, наверное, так и есть.
- Опыт работы у Вас богатый. Стаж серьёзный … Две благодарности… Хорошо…
Читай, читай, родной. И опыт, и стаж, и должности не самые последние. Запись «генеральный директор ИП…», - напоминание о коротком как хлопок пистолета времени собственного бизнеса, тоже плюс. И неважно, что кроме генерального директора в ИП не числилось больше никого. И то, что работало оно два месяца, а остальное время платило налоги и собирало справки, пытаясь закрыться – кто об этом знает, кроме меня. Спросит: «Почему, уволился?», скажу, что кризис. Сейчас половина ИП закрылось. Я же, в конце концов, не кредит ищу, а работу. Правда, последний период жизни, никак не отмеченный в трудовой книжке, это, может быть, минус. Но, я подготовился. Работал внештатным корреспондентом. Есть пара заметок. Можно позвонить редакторам ещё не совсем закрывшихся газет. Они подтвердят. Со всеми я расставался без скандала, сохраняя добрые отношения. Даже если гонорар, так и не могли отдать, или "забывали". Кризис. Я тоже всё понимаю.
- А почему Вы ушли с первого места работы? Ведь солидная компания. Должность хорошая…
Да, что-то я не подумал об этом … А почему, я собственно ушёл? Ему ведь наплевать, что тогда ушло пол-коллектива. Что работать с теми чертями, которых прислали вместо прежнего славного директора, можно было, только забыв о том, что ты человек. Это уже не журналистика, а гораздо хуже. Но, кому это всё сейчас интересно?!
- Обычная история. Семья, дети. А вот жалованье, как-то не поспевало за растущими потребностями и профессиональными достижениями. А там, вот видите, в региональное министерство пригласили…
Зачем я это сказал? На чиновничьей должности я продержался ровно месяц. Штабели нелепых бумаг и отчётов, часы посиделок на ещё более нелепых заседаниях тогда окончательно сломили мою волю. И я запил. Вернее – сначала ушёл, и тут же запил. В общем, это произошло как-то одномоментно.
- Ну, да, ну да. А потом начали свой бизнес. А потом кризис…
- Ну, видите, Вы всё знаете, - пытаюсь натянуто улыбнуться я.
- В целом, я бы сказал, Вы нас устраиваете. Но решение, как Вы догадываетесь, принимаю не я. Возраст, конечно, не совсем оптимальный… Вам 38?
- Пока 37…
- Работа напряжённая. Разъезды. А у Вас семья и дети.
- Ну, такие неприятности могут появиться у каждого. Даже у тех, у кого их пока нет.
Представитель потенциального работодателя утвердительно качает головой и улыбается. Первый раз за время беседы я улавливаю какие-то человеческие черты в его непроницаемом лице.
- Всё верно. Мы посоветовались и решили, что ещё одним обязательным условием нашего конкурса станет интервью перед камерой. Это касается всех.
- Какое интервью?! Мы не готовились! – Возмущается «мама» девочки. – Нас не предупредили!
- Ну, а на работе Вас тоже должны будут предупреждать. Работа журналиста, это всегда неожиданные задания и стресс. А Вы, собственно, кто?
- Я - мама Лены.
В кабинете зависает театральная пауза.
- А работать Лена тоже будет с мамой? До свидания. У меня очень мало времени…
Я в деталях не помню, как брал «интервью» у того же самого Андрея. Условие - 3 вопроса на любую тему. Должна завязаться небольшая беседа. Надо было разговорить собеседника, не очень склонного к общению с малознакомыми надоедливыми людьми. Естественно, что вопросы должны быть неординарными и запоминающимися. Естественно, об этом никто не предупреждал. Я спросил его, не сливаются ли от такой работы наши лица в одно пространное резюме? Как он с этим чувством живёт? И привёл пример одного знакомого гинеколога, которому после трудов праведных вместо женских лиц, мерещились те самые органы, над которыми он постоянно работал. Может быть, немного смелый пассаж, но Андрею это понравилось. Видно было, что я задел его за живое, увидев за «особенностями работы в команде», «перспективами телевидения» и «колоритными особенностями нашего родного города», трагедию человека, вынужденного всю жизнь задавать одни и те же стандартные вопросы, выслушивая тривиальные ответы от очень похожих людей в разных городах страны. В общем, второй «раунд» я выиграл. Похоже - ещё до интервью.
Ольга также курила на крыльце, будто никуда не уходила. Теперь она держалась раскованнее. Не было прежней нервозности и неуверенности. Улыбалась она чаще, ей это всегда шло. Голос стал более мягким, даже томным.
- Ну, как? Задал вопросы? Какая чушь! Ну, неужели непонятно, что если человек десяток лет занимался журналистикой, то интервью, он как-то умеет брать?
- У них, может быть, несколько иная журналистика. К тому же – шеф сказал "интервью!" - Значит, интервью. Ты, кстати, отобралась?
Из двух десятков соискателей, написавших более-менее внятные заметочки, прошедших собеседование и «интервью», комиссия отобрала троих. То, что Ольга будет в их числе, я не сомневался. А вот моя скромная персона, в тройке «счастливчиков», продолжающих борьбу, похоже, её смутила.
- Надо же?! И о чём ты спрашивал?
- Да, так… Поговорили о проблемах гинекологии…
- Ну, это как раз то, что им интересно. Молодец. Поздравляю.
- Спасибо, пока не с чем.
ххх
Через два дня нужно было снять короткий сюжет по заданию редакции. Вещание начиналось через две недели. Операторы и монтажеры уже были приняты в штат. Оставалось доукомплектовать состав журналистов. Ну, этого добра, впрочем, всегда хватает. Мне и на прежней работе не раз говорили: «Вашу братию мы через два дня соберём. Очередь выстроится. Вот ты попробуй профессиональных технарей набрать». Оно и верно. Когда на пике нужды один приятель предложил мне снять десяти минутный представительский фильм «для внутреннего пользования», я так и не смог найти оператора. За отпущенные на съёмки деньги никто делать это не соглашался. Хотя надо-то было только снимать. Сценарий, интервью, сдача конечного продукта заказчику – всё оставалось на мне. Я понял, что даже если отдам оператору и режиссёру весь свой гонорар, и сам буду возить оператора на съёмки, то всё равно останусь должен. «Мы на свадьбах больше заработаем!», - говорили мне в ответ все, кому я предлагал участие.
Парень, с которым мне доверили снять пробный сюжет – к близящемуся юбилею радио-передающего центра на "творческом" пути раньше мне не встречался. Но оператором он оказался толковым. Сам подсказывал, какие планы лучше взять, помогал расставлять ньюс-мейкеров. Должно было получиться неплохо. Но, «неплохо» меня не устраивало. Надо было сделать обязательно лучше того, что делали до меня, и уж точно лучше материалов, которые отснимут Ольга и тот третий, кажется – Илья.
"Исходник" для двухминутного репортажа был отснят. Об этом никто не говорил, но я понимал, что «стэндап» на концовку был бы как нельзя кстати. Даже заготовки сделал. Но, просто сказать в камеру три простых предложения и закончить: « Вася Матрасов, специально для программы…», было бы как-то слишком просто.
- Стэндапчик бы ещё какой сделать, - подсказал оператор.
- Да, я и сам знаю. Только где?
В голову пришла шальная идея, забраться на трансляционную вышку и наговорить оттуда. Директора передающего центра я знал до этого. Он стоял рядом и уже успел рассказать о том, какой цифровой формат вскоре ждёт горожан, о том, как тяжело было начинать, а ещё труднее выживать в «лихие» 90-е.
- Михалыч, а можно подняться наверх? Дай хорошего инженера-ремонтника. Пусть он там, что-то делает, а я вроде как ключи подаю.
- Не выше второй площадки. У тебя ж допуска на высоту нет?
- Да я выше и не полезу. Выше всё равно ни хрена не запишешь – «петличка» не возьмёт.
Михалыч помялся немного, но потом позвал бригадира ремонтников Володю, велел выдать куртку, каску, страховочный пояс и сказал:
- Давай – до второй! Смотри, чтоб сюжет хорошим получился! Нас ведь редко снимают.
Я, конечно, пообещал, что это будет "гвоздь программы", хотя какой именно и покажут ли эти «консервы» к юбилею, представлял слабо.
Кажущаяся снизу совсем рядом первая площадка, оказалась довольно трудно досягаемым объектом. Вторая и подавно!
- Вов, да как вы лазите на самый верх, да ещё с инструментом?
- Трудно. Отдыхать обязательно надо. Не каждый может. И голова кружится, и руки устают. Многим просто страшно. А вот представляешь, когда дождь, а потом мороз? Перекладины обледеневшие. На каждом переходе ремень цепляем.
- А по обледеневшим перекладинам зачем? Потом нельзя?
Вова смеётся.
- Так после ледяного дождя антенны чаще всего и накрываются – сам знаешь чем. Ну, это так – разминка. Самое трудное – спускаться. Ты силы лучше побереги.
Володя был прав. Подъём не шёл ни в какое сравнение со спуском. Боясь сорваться, я вцеплялся в лестницу, что было силы. На руках нужно было висеть какое-то время, пока нога искала внизу опору. Руки устали, и казалось, окаменевшие пальцы вот-вот предательски выпустят спасительную сталь лестницы. Шансов на второй дубль у меня просто не было. Зато получилось – лучше не придумаешь. Сашка снимал снизу вверх, пока я тяжело дыша, не торопясь подбирал разученные заранее слова, и карабкался вниз. Очень это было естественно. Ещё бы – это мой решающий раунд! Старый Том ещё не стар, чтобы выиграть его... и весь бой. Даже без куска мяса на завтрак. Как сегодня. Да, собственно, как вчера, и до этого.
- Ну как, снял? – Спрашиваю я Сашу, отстёгивая ремень и тяжело дыша.
- «Петличку» выключи…
- Да выключил уже.
Саша отсматривает кассету и не торопится с ответом.
- Снять-то я снял… Понимаешь, старик, тут ведь помехи.
Ноги у меня подкосились от предчувствия недоброго.
- На вот, послушай.
Он протянул мне наушник и сердце заколотилось сильнее, чем на высоте.
И «синхрон» с Вовой наверху, и мой "стэндап" на лестнице – всё было безнадёжно испорчено. Шум, треск - не разобрать ни слова.
- Да, тут такая техника мощная, излучения… - кивает головой Михалыч.
- Может, ещё раз залезть, если надо – предлагает Володя. – Ты осилишь?
- Да куда же я денусь! - С досадой и ноткой надежды отзываюсь я.
- Не надо никуда лезть. – Вдруг сказал оператор. – Тут везде такая херня. Рядом с этой вышкой поснимать ещё туда-сюда, а интервью писать, стэндапы – пустое дело. К тому же у нас следующая съёмка через двадцать минут. Поехали на базу.
Я готов был швырнуть микрофон-петличку об асфальт! Готов был разрыдаться, как побитый боксёр в рассказе Лондона, но… сдержался, а потом как-то перегорел.
- Да не расстраивайся, ты! – успокаивали меня всю дорогу оператор с водителем.
- Материал нормальный должен получиться. У нас и без "стэндапов" прокатывает… Да, возьмут тебя, что ты паришься!
- Ваши бы слова, да Богу в уши. - Отвечаю я отрешённо, хотя...
Я ещё ничего не проиграл. Не знаю, конечно, что «вытянет» Ольга из конкурса рисунков инвалидов? Да и тот – третий, Илья. Нет, всё должно получиться. Назад пути нет!
ххх
Решающий день предвещал удачу. Накануне Андрей сказал, что сюжет у меня получился хороший. Что его обязательно покажут. Даже намекнул на гонорар, который хоть и рекомендуется пропить, но лучше этого не делать. В общем, всё шло к тому, что скоро у меня появится настоящая работа. К тому же со мной рассчитались в такси. Наконец-то хозяйка фирмы оплатила мне «путёвки», по которым я развозил ночами официантов и поваров из кабаков, заключивших с фирмой договор на обслуживание. Таких «путёвок» - оплата деньгами за которые «потом» - за два месяца скопилась у меня хренова туча. И я опасался, что их могут не обналичить. Тем более, я не работал недели три, поскольку стоял «в ремонте», который никуда и никак не двигался. Деньги, не то, что жгли ляжку. Но, кое, что было. Новые курточки детям, или новые туфли себе, может быть даже - не очень дорогие сапоги жене. Что-то вырисовывалось точно. Отчего-то очень захотелось выпить. Я прекрасно понимал, что делать этого сейчас нельзя особенно. Поэтому, выпить стало хотеться ещё сильнее. Но я отогнал от себя эту мысль. Ну, или запрятал куда-то далеко вглубь.
Ольга также курила на крыльце. "Она вообще когда-нибудь отсюда уходит?" - подумал я. Без неё здесь, кажется, уже чего-то не хватает.
- Привет, мать! Всё травишься?
- Привет, отец. Отравись тоже. – Она достала из кармана пачку сигарет и протянула мне.
- Нас не взяли.
Я даже как-то не понял сначала.
- Почему?
- Сказали, что по капусте и по кочану… Я же говорила тебе – им молодые нужны. А мы – отработанный материал.
Она рассказывала ещё что-то, ругала всех, на чём свет стоит, говорила, что на последнем задании её просто подставили. Я слышал, но не понимал о чём она. Краски сразу поблекли. Я почувствовал необъяснимую муть в голове и страшную усталость во всём теле. Я видел только тёмную раздевалку боксёрского зала и старого боксёра , рыдающего в углу.
- О, старик! Да, ты, что-то совсем размяк, – заметила моё состояние Ольга.
Интересно, она думала, я после услышанного, запрыгаю козликом? Хотя, она – молодец. Вида не показывает. Бабы, всё-таки лучше мужиков держат удар.
- За документами пойдёшь?
- А какие там документы? Ксерокопия диплома и трудовой? На них писать с обратной стороны можно… Себе пусть оставят.
- Ну, их в жопу, Лёш! Нужны будем, сами найдут. Пошли. Ты куда сейчас? Домой?
- А куда же?
- Может тебя проводить?
- Да, я вроде, не девка. Сам дойду.
Мы попрощались с Ольгой на углу, и я пошёл… Домой ноги совсем не несли. Я шёл, не зная куда, но вскоре осознал, что время пришло. Стресс накопившийся за три года пора снять.
Я выпил кружку пива. От первого глотка чуть качнуло. Всегда бывает так, после длительного перерыва. Ну и гадость стали гнать за два последних года! Столько, кажется, я не брал в рот спиртного.
Водка за это время лучше не стала, но и не ухудшилась. Вторую бутылку допили в гараже с соседом, рядом с полуразобранной машиной. Её морда, казалось, силилась сказать: «Ну, что ж ты, хозяин? Бросил Меня?»
- Бросишь тебя! – вырвалось у меня.
- Чего? – переспросил сосед.
- Да это я о своём.
- Понятно. Лёш, а сколько тебе положили тогда в министерстве?
- Для начала 18.
- Неплохо живут чиновники, - усмехнулся сосед. – Может, надо было остаться? Потерпеть? Раз такие деньги давали.
- Не всё, что дают можно взять, - ответил я и разлил остатки.
ххх
Перспектива сесть за баранку и возить нетрезвых граждан по ночному городу оставалась единственной. Правда, с началом кризиса основная часть клиентов куда-то подевалась. Кабаки закрывались за полночь пустыми. Водил - конкурентов становилось всё больше, драки на «пятаках» вспыхивали всё чаще, а доходы всё падали, падали… Хотя, куда уж ниже?
Оставаться в гараже было нестерпимо. Я поехал к своему старому другу, который давно развёлся с женой и жил один. Мы выпили у него. Потом в какой-то тошниловке. Потом пили у меня дома. Пили долго, как-то остервенело. Жена сначала плакала, а потом, кажется, смирилась, приняв очередной «дар» судьбы, как что-то неизбежное.
Она несколько дней к ряду пыталась останавливать меня по утрам. Ругалась, кричала, умоляла, плакала. О, если б я мог остановиться! Если б я, хотя бы хотел! Я существовал на каком-то автомате. Шёл к знакомым, занимал денег, и снова шёл за горючим. Пару раз мне били морду. Пару раз бил я. Я опять вспоминал рассказ Джека Лондона и хотел узнать, чем же кончилось дело после того боя? Что было с Кингом потом? Почему он не написал? Но понял, через какое-то время, что потом - ничего не было. Как нет сейчас ничего у меня. Нет меня самого. И остаётся только тихо загасить этот фитилёк, который пытается освещать весь огромный холодный и чужой мир. Загасить. Или залить. Жена с детьми ушла к родителям. Я просыпался и пил. За водкой бегал сосед. Чтобы снова уснуть мне хватало пары глотков. Я перестал вставать с кровати. Иногда сознание доносило какие-то обрывки звуков, детский плач, помехи передающего Центра. Иногда в глазах мелькали чёрные шерстяные тени. Черти это были или что-то другое – мне было абсолютно всё равно. Наступала гармония вакуума, и через какое-то время я просто ничего не видел и не помнил.
Так продолжалось, вроде бы, дней пять. Может семь. Однажды я открыл глаза и понял, что ещё жив. Теперь я отчётливо слышал звуки, видел пробивающийся в окно тусклый свет то ли вечера, то ли утра. К кровати подошла жена. Я узнал её по звуку шагов.
- Какое сегодня число? - Зачем-то спросил я.
- 1 ноября.
Меня как током подбросило. Дело было числа 20. Был сентябрь. Сколько же я пью?!
Удивительно, но я смог резко подняться и в три шага дойти до окна. Я отодвинул штору и обомлел… За окном шёл первый мокрый снег. Тут я почувствовал, что на глаза наворачиваются слёзы. Не знаю отчего, ведь всё было уже позади… Всё…
- Тебе звонили с работы.
- ?! – Немой вопрос застыл у меня в глазах или в том, что от них оставалось.
- С телевидения. Говорили, что ты принят, и надо срочно зайти…
- Когда они звонили? – спрашиваю с дрожью в голосе, понимая, что на этот раз всё может быть кончено.
- Последний раз - позавчера…
2011