Новые пришельцы сообщили энси интересные и печальные вести. Мудрый Утнапиштим с большим обозом долго на юг двигаться не решился, и даже не дошел до своего родного города Шуруппака, оттуда ковчег когда-то и начал необычное путешествие. Он предпочел остановиться в окрестностях Киша (что лежал в среднем течении реки Евфрат довольно далеко к северу) и отстроил там большой город. И вскоре перешел в нижний мир. Но не дети ему наследовали. А его молодой правнук, необычайной силы и ловкости, великий охотник и воин, заявил свои права на власть, и никто ему возразить не посмел. Он уже признан царем. И новый царь строит невероятное сооружение – гигантскую башню – чтобы весь народ смог переждать в ней возможный потоп в будущем. И много наученных горьким опытом людей, не собираясь помогать ему вновь бросать вызов богам, расходятся в другие земли. Новость была интересной, и Мешкиангнан тут же отрядил гонца пригласить всех желающих не разбредаться по равнине и горам, а пополнить население Урука.
И вскоре в городе появились новые лица, а кого-то он еще хорошо знал и помнил, как соседей по опасному плаванию. А немного спустя пришли и сами строители башни с рассказом о том, что Энлиль с богами, не потерпев такого неуважения, разрушили башню, а людей рассеяли, и лишь небольшая часть осталась около Киша. С приходом новых рабочих рук закипела стройка в Уруке. Вскоре силуэт возводимого нового храма уже возвышался над окрестностями. А это привлекало в город новых выживших жителей.
А верховный жрец каждый день убежденно доказывал энси, что следует учесть печальный опыт потомков Утнапиштима, и сооружение в знак примирения нужно посвятить тому, кому и следует по старшинству – Энлилю. Мешкиангнан был склонен с ним согласиться, и распорядился провести подготовку к посвящению храма, как только тот будет готов.
Храм был отстроен из руин по всем правилам. Он возвышался на мощной платформе, к которой с двух сторон вели лестницы. Святилище сделали с краю и снабдили открытым внутренним двориком для принесения жертв. В глубине поместили собранную из частей и хорошо отремонтированную статую бога. Ее предстояло оживить. Этой церемонией никто толком не владел. Было лишь известно, что участвовать в ней дозволялось только жрецам. С помощью магических заклинаний статую предстояло наделить силами, отверзнуть ей очи, уши и уста, чтобы слова, произнесенные перед ней, становились сразу известными и самому богу. Только тогда обеспечивалось присутствие покровителя в храме. Несмотря на полную неопытность вновь назначенных храмовых служителей в таком ритуале, все посчитали, что бог учтет проявленное уважение и старания, и не будет слишком придирчив.
Внутри храма предусмотрели также покои для бога, богини, их детей и слуг, на случай, если владыка посетит город не в одиночестве, и, кроме того, бассейн для священной воды. Трудности возникли с храмовыми воротами, которые были сорваны водным потоком, намокли, а потом растрескались и их никак не удавалось восстановить, а еще нужно было украшать резьбой со священными сценами. Но решили поставить то, что есть, и отремонтировать, сразу как только появится человек, владеющий нужным ремеслом. В целом же сооружение было почти восстановлено. Появилась возможность проводить службы. Но начинать поклонение следовало с ритуала освящения.
Для полноценного обряда не хватало всего. Не было благовоний, масла. Почти не было животных для жертвоприношений. Не было ни таблиц для расчета движения звезд, ни грамотного священнослужителя, способного эти таблицы прочитать. Или хотя бы приблизительно определить благоприятное расположение светил и выбрать правильный день для ритуала. А освящение храма в неположенный день было сродни святотатству. Посовещавшись, решили назначить торжество на день, следующий за вечером, когда путь Энлиля будет хорошо виден на небосклоне.
Для праздника были сделаны запасы зерна нового урожая, приготовлено пиво, фрукты, не пожалели и единственного прибившегося вола – начало новой жизни требовало проявить уважение к покровителю города. Из тех же побуждений были отремонтированы храмовые арфы, трубы и барабаны, хотя музыкантов среди горожан и не сыскалось.
Наконец, удобный день наступил. С ночи глашатай на площади объявил, что предстоящие семь дней посвящаются Энлилю и его новому храму. И к утру горожане впервые после страшного бедствия проснулись с ощущением наступающего праздника. И вместо полей и мастерских потянулись на городскую площадь к отстроенному пристанищу для великого гостя. Никто даже не попытался перед церемонией заглянуть в ту часть площади, где дожидались горожан праздничные угощения – все понимали, что есть, пить и веселиться надо с радостным сердцем, и только после того, как владыка Энлиль сумеет оценить их старания, примет храм и согласится стать покровителем возрожденного города.
Если бы они знали, чем обернется этот праздник…
***
Накануне праздника Мешкиангнан проснулся от смутного ощущения беспокойства. Абсина мирно дремала рядом, но мира в душе ее присутствие не добавляло. Энси поднялся с постели и вышел на улицу. Ничего необычного в городе он не увидел. Жители спали, тишину лишь иногда нарушал редкий собачий лай. Что не удивляло. Ворам и грабителям еще только предстояло родиться и пройти непростой жизненный путь, приводящий к такому ремеслу.
Поднявшись на храмовую крышу, энси невольно залюбовался звездным небом. Ночь была ясной и тихой. Великий пастух небес величественно сиял над Уруком. Мешкиангнан пристально вглядывался в него. И небесный герой тоже вглядывался в правителя. Но сегодня ощущения от созерцания созвездия были необычными. И это были тревожные ощущения. Так и не поняв, за кого из них двоих следует переживать, Мешкиангнан опустился на колени и приготовился произнести молитву своей небесной покровительнице. Но еще не успел начать, как разглядел на крыше еще одну фигуру, совершающую культ. Незнакомец тоже увидел, что находится здесь уже не один, и, растерявшись, прекратил священнодействие. В чем-то поколебавшись, он поднялся и подошел к правителю. Впрочем, при ближайшем рассмотрении ночной сосед оказался лицом вполне знакомым, и был ни кем иным, как молодым верховным жрецом.
- Доброй ночи, господин, - начал священник, - Для завтрашнего жертвоприношения мне необходим хороший острый нож или меч. Увы, среди горожан совсем нет оружейников, а тем ножом, что для меня сделали, жертву придется кромсать едва ли не полдня. Я знаю, что господин вполне владеет нужным ремеслом. Не одолжит ли энси оружие мне на завтрашний день из своих припасов?
- Почему же ты не обратился ко мне раньше? – искренне удивился энси, - В такие важные события, как отправление культа, нельзя допускать случайности! Хорошо, я дам, что ты просишь. Пойдем, спустимся вниз.
Они спустились с крыши, прошли во внутренние помещения здания. Потом Мешкиангнан долго и громко разбирался в темноте среди припасов, пока не нашел нужный предмет – прекрасный длинный медный нож, подарок Утнапиштима.
Ночной гость попробовал остроту ножа пальцем, поднес к глазам, и удовлетворившись, поблагодарил дарителя. После чего отправился готовиться к жертвоприношению.
А энси вернулся к супруге, но обнаружил ее не спящей и чем-то сильно взволнованной.
- Что-то случилось? – Мешкиангнан старался не допускать ситуаций, чтобы она переживала.
- Нет. Но случится. Мне было видение – царица нижнего мира Эрешкигаль протягивала ко мне свои руки. Я проснулась, а тебя нет. Зачем ты ушел?
- Успокойся, милая. Знающие люди говорят, что такое бывает, когда ждешь ребенка. Нам здесь ничто не угрожает. Все преступники и дикие племена погибли в Потопе. Оружейников в городе нет. Так что причинить тебе вред будет непросто. Держись рядом, и все будет в порядке, - он нежно обнял ее и ласково, успокаивающе поглаживал по голове.
- Меш, все слишком хорошо! Не забывай, КТО у тебя враг! И у меня тоже… И… на тебе нет лица. Я такими видела своих родителей, когда мы уходили из Урука. Ты знаешь, ЧТО было потом.
- Давай подождем до утра. Может ОН примет храм и не будет более гневаться, - с тем они обнялись и провели время до рассвета в чутком полусне.
Но с наступлением утра тревога энси только усилилась. На лице Абсины он разглядел то же выражение, которое она наблюдала у него накануне. Выглянув наружу, Мешкиангнан хотел увидеть на предрассветном небе свою заступницу, но утреннюю звезду скрывало невесть откуда набежавшее облако. А ждать, пока ветер облако прогонит, не было возможности – заря уже вступала в свои права, и расцвечивала небо красками восходящего Шамаша.
Ждать оставалось недолго.
***
Верховный жрец размахивал окровавленным ножом для жертвоприношений. И громко кричал в толпу. Мешкиангнан не слышал ни слова. Перед ним в луже крови умирала его любимая Абсина. Его самый близкий человек. Мать его неродившегося ребенка. Его вторая половина. Его жизнь. Смысла существовать под солнцем не оставалось.
Убийца умело рассчитал момент, когда можно без подозрений с ножом в руке приблизиться к спутнице энси. Никто и подумать не мог, что жертвенный нож в праздничный день будет использован для убийства. Нанеся удар, жрец закричал в толпу.
- Слушайте, черноголовые! Воля владыки свершилась! Это была его воля! Теперь у города будет самый могущественный заступник, потому что…
Договорить ему не дали. Десятки рук протянулись к верховному жрецу, вмиг ставшему для горожан обычным смертным преступником, и рвали, били, царапали до тех пор, пока на земле не осталась бесформенная кровавая масса.
Потом в городе поднялся плач. Плакали все. Долго. Много. Искренне.
Энси же превратился в тень себя прежнего. Ни на шаг не отходя от тела любимой, он готовился последовать за ней. Лишь единожды он отвлекся на ласковое прикосновение руки к своим волосам – рядом стояла Иштар.
- Скорблю вместе с тобой, благородный Мешкиангнан. Теперь ты знаешь, что значит любить, и что значит терять. И я помогу тебе. Я упрошу великого Ана, а если понадобится и свою сестру, царицу нижнего мира – Эрешкигаль. Воды нижнего мира не сотрут ни твою, ни ее память. И придет день, и вы вернетесь под солнце. И может тогда ваша судьба сложится иначе. Прощай мой дорогой и верный друг, - он поднял наполненные слезами глаза, но рядом уже никого не было. Боги не любили долгих прощаний.
И тогда он собрал всю свою волю и вышел к сострадающим горожанам на площадь. И заговорил.
- Возвращайтесь к своим делам, жители Урука. И постарайтесь быть счастливыми. А храм… Пусть не будет у нас в городе больше поклонения ни силе, ни мудрости. Пусть главным законом на века остается любовь. Посвятите храм великой любви в память обо мне и моей ушедшей прекрасной половине, - и он увидел, как с десяток человек метнулись к святилищу, откуда вскоре полетела на камни статуя владыки. Молния ударила ему в грудь на полуслове, потом еще раз, но Мешкиангнан даже не покачнулся, и продолжал, - Он меня уже убил, отняв верного и любимого спутника жизни. Дважды это сделать нельзя. Сделайте по моему слову. И не бойтесь его. Он сам вас боится.
С тем Мешкиангнан покинул площадь, и вскоре умер от тоски рядом с местом погребения любимой женщины. А город, пережив многодневный траур, посвятил прекрасный храм вечно юной богине любви Иштар. И обрел себе покровителя на века.
И в каждой семье в каждом доме в городе постоянно стояла зажженная лампадка с маслом в память о добром правителе, возродившем Урук. И веками в Уруке любящие родители рассказывали детям сказку о великой любви великого царя к своей прекрасной супруге. Любви, прекрасной в жизни и великой в смерти. И иногда, видя набегающие детские слезы, рассказчик менял конец сказки. И тогда Мешкиангнан и Абсина то поднимались на небо и становились созвездиями – Мешкиангнан превращался во всеми почитаемого Верного пастуха небес, а Абсина вступала в пантеон двенадцати под своим именем прекрасной Девы. То уходили в далекую страну вечной молодости Дильмун, где и проживали счастливую долгую жизнь, а может и живут до сих пор и так же крепко и нежно любят друг друга …
Так в первый раз в истории своего пребывания на земле люди выбрали для государственного поклонения чувство, понятное всем, пусть и не всем доступное. И ни разу не пожалели об этом.