Два Алексея

Тавус Шарапилова
Два Алексея

Шел четвертый месяц войны, бессмысленной, кровавой, жестокой.
Вертолет натужно ревел, пытаясь взлететь. Пилот истошно матерился сквозь рев двигателя. Он понимал, что столько раненых машина не поднимет. «Все сдохнем, грузите только тяжелых!» - кричал он. Но оставить кого-то было уже нельзя: со стороны гор прорывались боевики, автоматные очереди ложились совсем рядом.
Фатима помогала укладывать раненых, Алексея она старалась устроить поудобнее, мягче. Он ранен в голову, ранен тяжело, был без сознания, глухо стонал, звал ее. Она знала русский, как и еще несколько европейских языков. Когда Фатима услышала за спиной - «Да гоните эту басурманку, без нее взлетим!» - то замерла в ужасе. Горло перехватило болью обиды и страха. Не соображая, что делает, она шагнула к выходу. Кто-то из ребят попытался удержать ее за подол юбки, но резким порывом ветра ее качнуло, и девушка упала за борт; еще в воздухе, до падения на землю, сильная жгучая боль обожгла где-то над сердцем, стало больно и трудно дышать. Удар о камни уже не причинил боли. Последнее, что видела Фатима багровеющим взором, - удаляющийся вертолет, уносящий ее Алешу. Она уже не слышала ни разрывов снарядов, ни топота кованых ботинок; рядом с ней бегали и стреляли, никто не обращал внимания на окровавленную, в темном платке, безжизненную девушку…
...Дочь образованных родителей (мать - историк, училась в Москве, отец - инженер, окончил Сорбонну), Фатима получила блестящее образование. Объездила с отцом полмира, хорошо ездила верхом, искусно фехтовала, стреляла из лука; отец обучил единственную дочь своим любимым видам спорта.
Когда началась война, родители находились в Париже. Отец раскалял телефон звонками, требуя немедленно вылетать к ним, пока не ужесточили визовый режим. Но Фатима отказывалась уезжать, она и себе не могла объяснить – почему. Что удерживало ее в этом хаосе. Девушка смутно представляла, что ей делать на войне.
Границы скоро закрыли. Родители уже не могли приехать домой за дочерью. Ситуация обострялась; отец ругал упрямый характер дочери, режим, войну, всё на свете, что можно было обругать, но от этого не делалось легче, разлука затягивалась.
Фатима слонялась по городу, не боясь бомбежек, хотя отец требовал, чтобы она не высовывала носу из дома; что-то необъяснимое, вопреки здравому смыслу, двигало ею.
Война была непонятной. Правительства ломали копья, мировая общественность возмущалась, велись переговоры, которые ни к чему не приводили.
Однажды на трехсторонних переговорах срочно понадобился синхронный переводчик со знанием фарси и европейских языков. Через «десятые» руки разыскали Фатиму. Привезли. Начались сложные переговоры, сложные технически – полифоническое звучание, специфическая терминология, давящая атмосфера. Фатима устала, голова раскалывалась. Она не замечала, что за ней очень внимательно наблюдает человек в штатском, в очках, с блокнотом.
Переговоры закончилось, было далеко за полночь, действовал комендантский час. Доставить девушку домой поручили троим охранникам из внутреннего оцепления. Свободных машин не было, они пошли короткой дорогой. Ночь разрывали одиночные выстрелы, где-то далеко слышались глухие залпы, Фатиму слегка трясло. Один из охранников, чувствуя ее состояние, взял за руку, словно маленькую, и тихо сказал: «Ты не бойся». И добавил: «Меня Алексеем зовут». В темноте сверкнули глаза непонятного цвета. Фатиме стало спокойнее, такая надежность и сила исходила от этого парня.
Когда уже почти пришли к ее кварталу, раздался взрыв совсем рядом, затем еще и еще. Ребята обступили девушку, закрыли со всех сторон собой. Они побежали, то пригибаясь к земле, то прячась за углы домов.
Неожиданно их догнала штабная машина, рядом с водителем сидел тот самый в штатском, в очках. Он порывисто открыл заднюю дверцу и коротко бросил: "Садитесь". Алексей втолкнул Фатиму в машину и сел сам. Машина резко рванула с места. Ее трясло на поворотах и ухабах. Они ехали недолго, обстрел скоро закончился. В наступившей тишине можно было говорить. Человек в очках обернулся к Фатиме: «Вы здешняя? Местность знаете? Обычаи знаете?» Фатима кивнула.
Никто не услышал тихого, сдержанного вздоха, вырвавшегося у Алексея…
Немного помолчав, командир спросил - и неожиданно перейдя на «ты»: «Помоги нам, девочка». Фатима вскинула удивленные глаза. («Бездонные», - отметил про себя Алексей).
«Помочь? Чем? Что я могу?»
Они говорили долго, вполголоса. Фатима молча слушала, изредка задавая вопросы, напряжение на ее лице выдавало колебания, размышление.
«Я попробую», - неуверенно сказала она…
В отряде девушку приняли настороженно. Штатский и командир отряда закрылись в палатке и о чем-то говорили негромко. Командир тихо кипятился. «Кто она вообще? Ты ее знаешь? Откуда она взялась? Да так удачно – в нужном месте в нужное время? Переводчица? Надо же, какое совпадение! Ты уверен, что это не подстава? Так! Бери машину! Доставь ее до ближайшего населенного пункта, и чтобы я ее больше не видел! Выполняй!»
Штатский сжал руки так, что побелели костяшки.
- Выполнять приказ мы с тобой будем один, общий. А эта девочка останется здесь! Я так решил!
Так Фатима осталась в отряде. Если бы Фатиме еще полгода назад сказали, что она попадет в разведку, она бы рассмеялась. Но то, что ей пришлось делать теперь, и было самой настоящей разведкой на самой настоящей войне.
Бойцы относились к Фатиме со сдержанным любопытством,  но не шутили. За крепкой спиной Алексея она была защищена.
Однажды командир отряда вызвал Фатиму к себе в палатку. До этого он внимательно выслушал Алексея и вкратце знал ее нехитрую историю.
Немного помолчав, командир спросил: «Вы здешняя? Местность знаете? Обычаи здешние знаете? - и, получив на все утвердительный ответ, неожиданно перешел на «ты». - Будешь с нами работать». Фатима вскинула удивленные глаза. («Бездонные», - отметил про себя и командир отряда).
«Я попробую… - неуверенно ответила она. - А что я должна делать?»
«Что тебе делать, мы тебя научим!» - жестко ответил командир. Так началась работа Фатимы в разведроте.
Переодеваясь в длинное бесформенное платье и низко повязав темный платок, Фатима ходила по селениям, бывала на рынках, заходила в магазины, слушала внимательно, запоминала каждую мелочь, в разведроте ее обучили быть неприметной, «ниоткуда появляться и исчезать в никуда». 
Алексей часто работал параллельно, патрули в населенных пунктах - дело обычное. Он холодел при мысли, что с Фатимой может что-нибудь случиться. Алексей трогательно опекал девушку. Будь его воля, он бы не отпускал ее ни на шаг, ни на какие задания. Фатима и сама привязалась к этому молчаливому добродушному синеглазому богатырю. Когда он возвращался с задания, Фатима выбегала навстречу. Алексей легко подхватывал ее как пушинку и на руках нес обратно. Их любовь была светлой и солнечной. Ребята в отряде весело шутили: «Как вы будете жениться? Фатимку окрестим или Алешу сделаем мусульманином? Это мы быстро…»
Однажды Фатима попала под сильный дождь, да еще провалилась в большую грязную лужу, вернулась в лагерь мокрая и грязная. Помылась и переоделась во все Алешино, есть не хотелось  от усталости и напряжения, она укуталась в одеяло, прилегла на койку и незаметно уснула. Ребята сидели за дощатым столом и вполголоса разговаривали. Алеша встал и укрыл Фатиму тулупом, тут он заметил ее ступню, высунувшуюся из-под одеяла. Потрогал ладонью. Показалось - холодная. Алексей достал из рюкзака шерстяные носки и осторожно одел Фатиме на ноги. Ее маленькие ножки утонули в Алешиных носках. Ребята с улыбкой переглянулись. Алексей, сделав грозные глаза, погрозил кулачищем, но потом и сам рассмеялся тихо, чтобы не разбудить любимую.
Алеша  написал матери о Фатиме. Фатиме тоже удалось передать родителям весточку, что жива. Она тогда не знала, что отец тайно несколько раз приезжал, пытаясь отыскать дочь.
…До окончания срока командировки отряда оставалось несколько дней, уже ждали замену, на рассвете связной принес тревожные новости: готовится засада на пути следования нового отряда. Но связной опоздал. Бой был в разгаре, когда отряд подоспел на помощь. Засада была коварной, точной - участок боя просматривался с нескольких огневых позиций: отряд  был как на ладони. Огнем поливали каждый метр земли. Из нового отряда погибли почти все. Из старого многих ранило, Алексея - в голову. По рации вызвали с базы санитарный вертолет для раненых. Погрузка заканчивалась, когда снова раздались выстрелы со стороны гор. Раненых было много, а мест в салоне слишком мало. Пилот ругался. Командир настаивал на погрузке всех раненых; все понимали - второго рейса не будет. Выбросили из салона всё что можно, но вертолет всё равно был перегружен…
…Сознание возвращалось медленно, мучительно. Фатима слышала треск костра, тихие звуки, шорох. Веки каменные, нет сил открыть глаза, нет сил дышать. Но она дышит, или стонет, или плачет. Вернулась сверлящая боль в груди, слезы стекают в разметавшиеся волосы. К ее руке прикоснулась чья-то теплая ладонь, что-то теплое и мягкое льется на рану. Боль медленно отступает. Фатима проваливается в теплый душный мрак…
…Проснулась она легко. Боли не было. Повернула голову. Мешая палкой золу в костре, боком к ней сидел человек, обросший, с проседью в волосах и в бороде. Обернулся. Из-под нависших бровей на нее смотрели темные внимательные глаза. Фатима приподнялась на локтях, осмотрелась. Пещера - не пещера, грот - не грот, комната - не комната, закопчено до черноты, света нет, костер угас, под ней - тюфяк, она укрыта шкурой, человек молчит, по виду не поймешь ни возраста, ни национальности. Она устала и легла, закрыв глаза. «Ты пить хочешь?» - услышала она на чистом русском.
«Хочу. А ты кто?»
«Если бы я сам знал...» - вздохнул бородач. Помолчал. « Я видел тебя в штабе, а потом видел, как тебя ранили. Окрепнешь, уйдем в горы».   
«Я не хочу в горы, - подумала Фатима. - Хочу в Париж», - но смолчала. «Кто тебя держал? Ну и уехала бы раньше...» - ругала она себя.
Мужчина протянул ей кружку с теплым еще варевом. Пахло травами. Пилось легко, без боли в груди.
«Ты поспи еще. Я скоро приду. Ничего не бойся, нас не найдут. Здесь уже тихо. Все ушли - и ваши, и наши, все. Спи!»
«Как тебя зовут?»
«Асхаб».
«А кто - «наши» и кто - «ваши»?» - подумалось ей отрешенно.
…Фатима очнулась от шагов. Асхаб нес в руках пеструю наволочку, набитую коробками и банками. Есть не хотелось. Она вяло жевала консервы. Ей хотелось того травяного напитка. Но не было огня. Асхаб точным ударом ножа открыл банку и заставил ее поесть.
«Что ты, девушка, делаешь на войне? Это же бойня!» - глухо спросил Асхаб.
Тут Фатима не выдержала и заплакала горько, по-детски беспомощно уронив голову на колени этого чужого, сильного человека. Большой, теплой ладонью он гладил ее спутанные волосы, успокаивая, утешая. Она плакала, выплакивая свою боль, свой страх, свое одиночество и что-то еще, о чем Асхаб не знал, да и не мог знать. Гладил, пока девушка не затихла, засыпая. Укутал шубой и долго сидел рядом, уперев затылок в стену, невидяще глядя перед собой, и думал-думал…
…Что же происходит на свете? Что сталось с людьми? Зачем столько крови и смерти? Зачем гибнут двадцатилетние мальчишки? Как попала на войну эта девочка? Как вытащить ее из этой мясорубки?..
Они жили в этом бункере, пока хватало еды, воды и огня. Фатима рассказывала Асхабу о себе, о родителях, о Париже и Каире, о дальних странах, о поэзии и литературе… Фатима крепла, раны затягивались, под левой ключицей образовался грубый рваный шрам. Удивительно, как в этих диких условиях, без медикаментов, одними травами и еще Бог знает чем обошлось без лихорадки, осложнений. Она вставала, выходила на воздух, на солнце. Асхаб ходил по пятам, готовый в любую минуту поддержать, подхватить. Ему до смерти хотелось прижать к себе эту милую, хрупкую девушку и уже не отпускать никогда, дышать ею, жить ею, гладить ее густые волосы. Он не хотел и думать о том времени, когда она уйдет в ту, другую, неведомую ему жизнь. Он не знал об Алексее, но однажды ночью она всхлипнула и позвала: «Алеша!» У Асхаба сжалось сердце, он вспомнил русского, вокруг которого хлопотала Фатима, пока грузили раненых. Наутро он ничего не спросил и потом не спрашивал. Но Фатима догадалась, чувствуя сердцем причину его уныния, молчания, односложных ответов, потухшего взгляда. Она была благодарна этому сильному человеку за его молчаливую, неуклюжую и нежную заботу. Ей казалось, что этот большой и надежный человек был рядом всю ее жизнь. Несколько раз Фатима пыталась завести разговор о том, чтобы Асхаб ушел вместе с ней, но он отмалчивался, тяжело вздыхал, опустив лохматую голову.
Как-то днем Асхаб ушел. Его не было долго. Вернулся поздно, перед самым рассветом. Фатима тревожно подняла голову. Асхаб сел рядом, немного помолчав, глухо произнес: «Я нашел людей. Они переведут тебя через границу. Вот деньги на одежду и самолет. Собирайся!» И добавил: «Или сейчас, или я уже не смогу тебе помочь. Верные люди сказали, скоро здесь будет…» - он осекся.
По дороге они молчали, дошли до окраины. Там их ждала машина с погашенными огнями и без номеров. Фатиме вдруг стало нестерпимо жаль расставаться с этим, ставшим таким дорогим для нее, человеком. Она крепко обвила его шею тонкими руками. «Я прошу тебя, уйдем вместе. Прошу тебя. Отец сделает для тебя все! Здесь уже не жизнь, уйдем, Асхаб!»
Асхаб разжал ее ладони, прижал их к груди.
«А знаешь, меня в армии звали Алексеем», - тихо проговорил он.
Фатима тяжело уронила голову ему на грудь и замерла. Не было слов, не было слез, только боль, что всё так сложно, сумбурно…
В машине сидели двое. Асхаб усадил Фатиму на заднее сидение. Тут она спохватилась: «Дайте бумагу и ручку…» Спешно (светало) записала телефоны в Москве и в Париже, свернув листок, положила Асхабу в нагрудный карман: «Найди нас, Асхаб. Я буду тебя ждать». И добавила - «Всю мою жизнь...»
Машина тронулась в сторону гор и скоро исчезла из виду. Асхаб стоял и смотрел вослед. «Я найду сначала Алексея», - подумал он.
Уже через трое суток Фатима была в Москве. Слушая ее рассказ, отец скрипел зубами, ходил по комнате, мама пила сердечные капли и плакала, плакала. Фатима рассказала всё: и про работу в отряде, про Алешу и про Асхаба. Отец понял, что дочь повзрослела за эти полгода на целую жизнь, в ее глазах появилось что-то, чего не было прежде.
Прошло несколько недель, когда позвонили из Ростовского военного госпиталя и попросили к телефону ее, Фатиму. Какой-то майор говорил с ней. Смутно, как сквозь вату, слышала она слова, звания, фамилии. Громко стучало сердце, звоном отдаваясь в голове. С трудом разобрала, что - «приезжал человек, разыскивал раненого по имени Алексей. Оставил ваш телефон. У нас три Алексея. Все живы. Один из них с вами, кажется, знаком, но в результате ранения еще не может говорить. Если хотите, он напишет, и я прочитаю вам текст…»  Остальное Фатима уже не слышала. Она сползла по стене, зажав в руке трубку…
В Ростов поехали с отцом. Отец сразу пошел к врачам, Фатима - в палату. Рядом с Алексеем сидела немолодая, с густой проседью на висках, женщина в большом не по размеру халате. Она посмотрела на Фатиму внимательными, умными, теплыми глазами.
«Ты - Фатима?! А я Елена Александровна… Алеша писал мне о вас».
«Я останусь здесь, с Вами», - сказала Фатима.
«Не стоит, доченька», - раздался сзади голос отца.
«Если Вы не против, мы заберем Алексея в Москву. Доктора позволили, и Вы поедете к нам. Ладно?! Вместе будем выхаживать Алексея», - сказал он, обнимая за плечи Елену Александровну.
В Москве отец поднял на ноги всех знакомых врачей. Алексей чувствовал себя всё лучше и лучше. Наконец, его разрешили забрать домой… Играть пышную свадьбу молодые отказались. После пережитого на войне это казалось кощунством. Собрались только самые близкие, приехала сестра Елены Александровны с мужем и сыном. Свадьба получилась теплой и уютной. Мама настояла на свадебном путешествии, решили ехать к морю... Молодые вернулись загорелые, счастливые. Память о пережитом притуплялась, отступая.
Фатима была на последнем месяце беременности, когда к ним неожиданно в дверь позвонили. Дверь открыла Фатима. В проеме стоял большой, красивый, улыбающийся… Асхаб, немного смущенный…
 «Асхаб!!!» - Фатима повисла у него на шее.
 Алексей вышел на шум в коридоре. Молча обнял их обоих. Отец растроганно протирал очки. Мать высвободила дорогого гостя для себя и долго не выпускала из объятий.
«Спасибо, родной», - шептала она. 
Мужчины засиделись за столом до поздней ночи: вспоминали, говорили о будущем… Фатима осторожно подсела к креслу, где сидел Асхаб.
«Мальчика мы назовем твоим именем!» - тихо сказала она.
«Ну и что же это будет - Асхаб Алексеевич?» - удивился Асхаб.
«Да, так и будет», - с улыбкой ответил Алексей.