Любая керамическая посуда обладает одним определяющим свойством - непредвиденной внезапной хрупкостью. Нипочём ей вода и огонь, холод и жар, но от самого слабого удара может она вдруг рассыпаться на мелкие черепки. А если внутри, под слоем блестящего лака, уже есть извилистая трещина, тогда и подавно. Так и иная семья, на вид крепкая да весёлая, но готовая рассыпаться на части. В серёдке, в умах супругов уже растёт, ширится обида, способная разорвать хрупкий материал человеческих взаимоотношений.
- Обидел меня крепко Григорий! - с нажимом сказала Антонина матери, когда та пришла в гости, примерно через год после похорон Ефима Тимофеевича.
- Господь с тобой! - всплеснула руками Зинаида Степановна.
- Бог здесь не причём… - отрезала дочь, природная гордость не позволяла ей простить мужа.
Со дня памятных похорон тестя между Григорием и Антониной исчезла та самая тонкая душевная близость, скрепляющая семью, словно цепкий клей. На первый, сторонний взгляд всё оставалось по-прежнему. Росли и хорошели дети, муж также уходил на опасную работу, исправно приносил домой достойную получку. Жена рьяно вела хозяйство, украшала и холила семейный дом.
- Не богохульствуй! - строго сказала часто посещавшая церковь мать.
- Красивые женщины редко бывают одни, - задумчиво произнесла Тоня, - но часто бывают одиноки.
- Дитя бы тебе родить… - заметила мать.
Шелехов на передовой шахте зарабатывал хорошо, денег хватало, но по молчаливому согласию о других детях речь не заводили:
- Хватит уже, нарожалась! - вскинулась Антонина. - Грудь опала, бёдра раздались шире некуда…
- А как ты хотела?
- Где ты моя девичья красота, куда подевалась?
- Эка вспомнила! - удивлялась Зинаида Степановна. - Муж тебя любит, а что другие не засматриваются - не велика беда.
- Ничего Вы, маменька, не понимаете… - легкомысленно отмахнулась Тоня. - Я с мальства привыкла к мужскому вниманию, может, мне без него нельзя…
- Ох, смотри, как бы Григорий не охолонул.
- Куда он денется?
- Не доводи мужа до кипения, а то он может испариться! - посоветовала мать. - А где он кстати?
- С Лисинчуком и Глуховым куда-то завеялся, - ответила Антонина. - Ненавижу его друзей – я бы их всех гадов переженила!
В эту минуту в кухню, где стряпали близкие женщины, вбежали двое детей. Дети - концентрированное отражение сущности человека. Они даются людям, чтобы мы могли взглянуть на себя со стороны.
- Мама, а бабушка меня балует. - затараторила беленькая девочка лет семи на вид. - Ты говорила, чтобы она не баловала, а она опять начинает – книжку мне купила.
- Зачем мама приучаете девочку к глупостям? - строго спросила Антонина.
- Да мне не трудно! - начала оправдываться бабка, у которой внучка ходила в любимицах.
- А ещё она конфет ей тайком дала! - сдал бабушку внук Петя, тёмноволосый мальчик двенадцати лет.
- Мама?!
Антонина осуждающе покачала красивой змеиной головой, как бы жалея сына-любимчика.
- Мама, я красавица? - неожиданно спросила Сашенька.
- Ну, так, ничего себе…
- Нет, я красавица. Баба красавица, папа красавец, а ты, мама, так себе.
Женщины невольно рассмеялись, снимая возникшее напряжение от неприятного разговора о Григории.
- Мама, тебе везёт, у тебя такой лёгкий характер. - Сашка лукаво сощурилась. - А у меня сложный.
- Это видно…
- Ты выиграла!
- Идите, играйтесь на улицу! - с нарочитой строгостью сказала Антонина.
- Не можем… - с невинным выражением ответила девочка.
- Почему?
- Петя кушать хочет, - лукаво засмеялась Саша. - Он та-ак на меня смотрит!
Петька погнался за наглой сестрёнкой вокруг стола и не избежать бы той очередной трёпки, но бабка Зинаида ловко подхватила лёгонькую внучку на руки и загородила её своим телом:
- Тише, пострел…
- Мама, давай поговорим конструктивно, - почувствовав себя в безопасности, предложила девочка.
- Давай.
- Мне не нравится, когда ты меня ругаешь! - сказала она, с опаской глядя на притаившегося рядом брата. - А тебе?
- А мне, когда ты капризничаешь, - улыбнулась Антонина.
Дочка в ответ заявила:
- А мне, когда ты целуешь Петьку!
- А мне…
- Всё, мама, достаточно! - остановила Саша и прижалась к бабушкиной груди. - Это мы обсудим позже.
Такие встречи проходили всё реже. Зинаида Степановна после смерти мужа начала часто болеть и вскоре тихо умерла.
***
Беда не приходит одна! Только семья Шелеховых, искренне горюя, похоронила Зинаиду Степановну, как случилась новая неприятность. Григорию однажды поручили в шахте пробить печь и дать воздух в лаву. Смена кончилась, но Шелехов не успел завершить работу и ушёл домой.
- Добурит следующая смена! - равнодушно подумал он.
Поужинал и лёг спать. Но скоро его разбудил шахтный дежурный, и в два часа ночи он вернулся в контору и получил выговор за то, что не дал воздух в лаву.
- Я тебя во вредители запишу! - угрожал сменный мастер.
- Да я быстро доделаю… - пообещал Григорий.
- Чтоб через час доложил о готовности!
Шелехов спустился в надоевшую шахту, полез в темноту печи. Лампу он поставил рядом. Низ пробурил быстро, только света не хватало. Он посмотрел на лампу, а она чуть светит.
- Нет кислорода! - ахнула запоздалая догадка.
Почти сразу он стал терять сознание. Запальщик увидел его состояние и толкнул вниз. Григорий полетел по лежакам, а тот за ним. В параллельке задержались, он закричал:
- В выработке газ!
Откатчики забрали Шелехова в вагонетку и подняли «на-гора». Трое суток он лежал без сознания. Передали по проводному радио в посёлке, что известный горняк умирает. Собрались товарищи, знакомые, даже шахтные начальники пришли. А в это время приехал врач.
- Разойдитесь! - велел он. - Шире!.. Шире.
Послушал, подумал и затребовал баллон кислорода. Как только пустили в лёгкие кислород, Григорий открыл мутные глаза. Он недолго был на бюллетене, два дня лежал на топчане. Вдруг услышал, что тряхнуло, и загудел тревожно гудок.
- Шахта взорвалась! - понял он.
Погибла вся его смена, лишь один человек остался жив. Взрывоопасную шахту вскоре закрыли. С этого дня Шелехов сильно изменился. Всё чаще он чувствовал внутри нарастающую непонятную тоску, толкающую его из дома. Работа под землёй угнетала его, делала пустым и дёрганным. Не то чтобы он боялся смерти, но каждый раз спускаясь в забой, он вздрагивал.
- Выеду ли я после смены «на-гора»? - перед глазами стоял печальный пример тестя. - Зачем я живьём закапываю себя, зачем копаюсь словно крот?
Григорий обречённо вздыхал, понимая, что нельзя ему вернуться в родные места и опять спускался в ненавистную шахту:
- Зараз бы выехать в поле, вспахать пару десятин, кинуть в борозду ячменное семя…
О его прошлых подвигах помнили на родине, до него доходили оттуда редкие сведения. Михаил Кошевой с оказией иногда писал ему о хуторских новостях. Из писем злопамятного зятя он знал, что сестра Дашутка родила девочку, но та умерла в младенчестве. Больше у них детей не было. Поэтому, когда пришло время выправлять документы, его первого сына Мишатку, сестра записала, как своего.
- Совсем меня, небось, не помнит! - маялся неудачливый отец.
Сын Григория от первого брака по документам стал Кошевым и со временем вырос в высокого чернявого парня. Ему пошёл двадцать первый год, и он недавно женился. Михаил успешно председательствовал в колхозе, организованном в Татарском. Он числился на хорошем счету в районе и поэтому особо не переживал за надёжно прогнозируемое будущее. Здоровье Кошевого удивительным образом поправилось, сам он стал спокойнее и медлительнее.
- Вот и ладненько! - радовался Григорий, перечитывая редкие письма. - Спасибо Михаилу, меня спас и сына воспитал.
Однако на дне души Шелехова редко, но ядовито шевелилась зависть, ведь не он жил все эти годы со старшим сыном. Не он сидел рядом с молодыми за свадебным столом в родном хуторе, не он сказал им отцовское напутствующее слово. Как же хотелось Григорию увидеть родные места, поплавать в воде тихого Дона и зайти в старенький мелеховский курень.
- Увижу ли я его сызнова? - часто думал он.
От того и скрипел зубами во сне, от того иногда напивался с мужиками до полной отключки. Предсказуемо зачастились скандалы с женой, и всё чаще Шелехов проводил время вне дома.
- Не понимает меня Антонина! - жаловался он Павлу.
- Бабы - дуры… - успокаивал его верный собутыльник Лисинчук: - Нарожают сами себя, а нам расхлебывай!
- Чужими мы с ней стали...
- Красивой женщиной можно любоваться бесконечно, - пошутил Пашка, - но желательно на безопасном расстоянии.
- Давай лучше выпьем!
… Незаметно промелькнула пара непримечательных скользких лет. Однажды холодным ноябрьским вечером он шёл на надоевшую ночную смену. Его остановили на грязном шахтном дворе шумные горняки:
- Здорово, Пантелеевич!
- Здорово.
- Как настроение?
- Такое што ни в сказке сказать, ни матом сформулировать.
Мужики поржали над удачной шуткой невозмутимого Шелехова.
- Григорий Пантелеевич, ты завтра на футбол пойдёшь? - спросил его Пашка, после той памятной аварии они работали вместе. - У нашего «Стахановца» последняя игра сезона.
Они вместе иногда ходили на футбольные матчи, главным делом для того, чтобы выпить и позубоскалить.
- Как там наши хлопцы играют? - поинтересовался Григорий.
- Держатся достойно, - весело ответил Лисинчук. - Правда, во время прошлого матча случился конфуз. Защитник «Спартака» отбил мяч от своих ворот. Сила удара была такова, что мяч взвился высоко в воздух, там лопнул, в это время сильный порыв ветра подхватил его и аккуратно принёс в ворота «Стахановца».
- Не может быть! - удивился Шелехов.
- Я сам видел, - горячо заверил Павел. - Вратарь нашей команды даже не понял, что произошло - он в это время деловито поправлял бутсы, никак не рассчитывая, что мяч может за такое короткое время оказаться в его воротах.
Стоящие вокруг них мужики дружно заржали. Громче всех смеялся балагур Семён Глухов. Он отдышался и сказал:
- Зато у наших игроков башка крепче.
- Это почему? - спросил кто-то.
- Помню весной, - откликнулся Семён, - была очень напряжённая игра. Во время очередной атаки наш нападающий упал на ворота противника, споткнувшись об вратаря. Удар был так силен, что он головой сломал штангу напополам. Матч был остановлен, штанга заменена, а наш крепкоголовый игрок, как ни в чём не бывало, вышел на поле боя.
Горняки снова, как по команде захохотали.
- А с кем играем? - полюбопытствовал Шелехов.
- С московским «Динамо» … - сообщил Лисинчук. - Сильная команда.
- Тогда, конешно, надо помочь нашим хлопцам порвать зазнавшихся москвичей.
- И выпьем заодно!
- Замётано.
Выехав после скучной ночной смены, они перекурили и договорились встретиться на стадионе «Стахановец» прямо перед матчем, после чего разошлись по домам отсыпаться.
***
Газета «Социалистический Донбасс» писала в апреле 1936 года, о том, что решением Высшего Совета физкультуры в городе Сталино организовалась показательная команда футболистов. В команду вошли лучшие игроки обширного промышленного региона. Игроки клуба освобождались от работы на производстве и занимались только футболом.
В мае этого года команда получила название «Стахановец» в честь своего знаменитого земляка Алексея Стаханова. Играющим тренером команды стал Николай Наумов, забивной нападающий новорождённого клуба. Первый официальный матч «Стахановец» провёл в Казани против местного «Динамо» и уступил 1:4, хотя играл неплохо. Автором единственного гола в составе горняков и соответственно первого в чемпионатах стал Федор Манов.
В следующем сезоне горняков повысили в классе, отныне команда играла в первой группе чемпионата СССР с лучшими клубами страны. 12 ноября 1937 года «Стахановец» играл дома с грозными московскими динамовцами. Почти двенадцать тысяч зрителей, несмотря на холодную погоду, дружно приветствовали каждое удачное действие своих любимцев.
- Глянь, как стоит, - кричал Павел прямо в левое ухо Григория, - отставив ногу назад, слегка согнувшись…
- Похож на тигра, - согласился Шелехов.
Так они оценивали стоящего в воротах хозяев поля непробиваемого и прыгучего, как кошка голкипера Скрипченко.
- И защитники хороши! - не умолкал Лисинчук. - Ты смотри, как он прикрыл ворота.
- Чисто сыграл! - азартно крикнул Григорий.
Защитник Бикезин красиво выполнял подкаты и надёжно пресекал все попытки форвардов гостей ворваться в чужую штрафную площадку. Павел вошёл во вкус и комментировал любое удачное действие «горняков»:
- Красиво разыграли комбинацию, - одобрительно закричал он. - Бей!.. Бей!
- Куда?!
Форвард хозяев внезапно притормозил и, изменив направление движения, внешней стороной стопы выдал шикарный пас по флангу. Другой форвард резко рванулся с места и, подхватив мяч, сделал пас Балабе на выход с вратарём соперника.
- Гол! - завопил Лисинчук, после того как мяч после пушечного удара затрепетал в сетке ворот.
- Зараз могут ишо забить гол, - живо отреагировал Шелехов на возобновление игры с центра поля, - быстро отняли мяч и начали новую комбинацию... Нет!.. Сорвалось!
- Раз, завладели мячом, - орал Пашка на своих футболистов, - нужно атаковать ворота.
- Передохнуть же им надо…
- В шахте пускай отдыхают!
Капитан команды «Стахановец» и её лучший бомбардир Балаба совместно с товарищами по нападению забил в тот день четыре безответных мяча. Лисинчук в перерыве матча продолжал восхищаться игрой:
- Как играют черти!
- Талант не пропьёшь! - засмеялся собеседник, - но попытки были…
- Ты видел, как Пономарёв засандалил москвичам?
- Я подумал, што он сетку порвёт… - одобрительно заметил Григорий и закурил папиросу. - Как саданул в верхний угол!
- Молодцы!
- Горняки, одним словом…
Мимо них плотной массой двигались разудалые болельщики пролетарского «Стахановца». Разгорячённые алкоголем и красивой игрой люди обменивались мнениями, курили на ходу, щёлкали семечки. Вдруг рядом с беседовавшими коллегами раздался возбуждённый крик:
- Товарищ Мелехов! - Шелехов недоумённо оглянулся, он почти забыл свою настоящую фамилию. - Григорий Пантелевич, дорогой мой!
Рядом с ними остановились двое мужчин, один возбуждённо улыбался и тянул к Григорию заскорузлые натруженные руки.
- Вот так встреча! - громко закричал он. - Сколько лет не виделись?.. Ты здеся, какими судьбами?
Григорий не сразу узнал остановившихся мужиков. Только присмотревшись, он опознал в одном из них взрывного Николая Симагина. Бывший коногон изменился, раздобрел, его рябое лицо заметно раздалось в ширину.
- Да, неожиданная встреча, - сказал недовольно Николай, он не простил давнишней обиды. - Не скажу, что приятная!
- Здорово, Николай! - поприветствовал его Григорий.
После давней памятной стычки они практически не общались.
- Жив пока? - поинтересовался он.
- Не жалуюсь…
- Где работаешь?
- Лучше быть стройным тунеядцем, - пошутил давний недруг, - чем горбатым стахановцем.
- Никак не узнаёшь меня? - обиделся спутник Симагина. - Энто ж я - Антип!
Григорий уже узнал своего односельчанина Антипа Бреховича, сына, расстрелянного перед Вёшенским восстанием Бреха, но не подал вида. В первую минуту он не поверил собственным глазам, слишком невероятным оказалось совпадение. Как бывший земляк попал на Донбасс? Как вести себя, ведь он знал его по прошлой жизни?
- Извиняй товарищ, моя фамилия Шелехов, - улыбаясь, ответил он. - Ты, кажись, малость обознался...
- Ужель забыл хутор Татарский?
- Не слыхал об таком…
- Я недавно приехал оттудова, - сообщил земляк.
- Никак тебя не признаю… - покачал головой Григорий. - Пойдём Паша… Второй тайм начался, пора болеть.
Он буквально потащил растерянного Лисинчука к их местам на трибунах. Антип удивлённо смотрел в его широкую спину - не мог поверить, что хуторянин не узнал его:
- Быть того не может.
- О чём ты?
- Как так? - дивился он и разводил руками. - Даже не спросил, как там сынок живёт, сестра! Не понимаю…
- Так ты его точно знаешь? - спросил заинтересованный Николай. - Может, обознался?
- Скажешь тоже! - возмутился Антип и растерянно произнёс: - Что ж я, по-твоему, не узнаю своего земляка?..
- Всяко бывает… - сморщил крупные губы бывший коногон.
- Я уважаемого Григория Пантелеевича Мелехова из тысяч узнаю…
- Постой, постой! - остановил его Николай. - Мелехов говоришь?
- Мелехов.
- Ты брат ничего не путаешь? - изумился Симагин, от возбуждения схватив его за рукав демисезонного пальто.
Антип звонко рассмеялся. Он хлопнул руками по своим полным бёдрам и укорил собеседника.
- Я под его командованием столько повоевал… - он вдруг осёкся. - Неважно, где, но штоб не узнать боевого командира, не могёт такого быть…
- Точно?
- Он энто, только почему-то не схотел со мной говорить? - Брехович сдвинул на лоб пыжиковую шапку и почесал затылок.
- Так, так, - задумчиво покачал головой Николай, - вон оно как выходит…
Смотреть дальше ставший неинтересным футбол он не остался, быстро попрощался со случайным знакомым и куда-то поспешно ушёл.
Продолжение http://proza.ru/2011/10/14/10