Место встречи, указанное Вами в письме, - знакомый мне фонтан на окраине парка, со статуей лежащей на постаменте русалки, взгляд больших каменных глаз которой устремлён всегда куда-то вдаль, и одновременно – на выходящую прямо напротив неё узкую тропинку, заваленную по бокам опавшей с каштанов рыжей листвой. Именно по ней я и вышел к фонтану. Фонтан давно уже находится в неработающем состоянии, и в круглом бассейне вместе с дождевой водой уже успело нападать множество осенних листьев.
Оглядываюсь. Место мне кажется нельзя более подходящим для того, чтобы… впервые увидеть Вас! И тут же – во всём признаться. Вокруг - лишь высокие сосны, сквозь которые косыми лучами проникает к фонтану еще по летнему теплый солнечный свет. По длинным ветвям этих сосен порой проскакивают парами белки, гоняясь друг за дружкой и едва лишь нарушая чувственную тишину, в которой… о, как бы мне хотелось найти здесь Вас, Ваши губы, и сердце, Ваше всё!
Взглянул на часы – уже с четверть часа, как должны были появиться Вы. Но – как странно! – тут же так больно и приятно ударяет мысль, что времени здесь в этом колдовском уголке осени – не существует. А то, что часы по-прежнему продолжают идти – кажется какой-то детской игрой в часового, такой далёкой и такой нелепой, что невольно на лице начинает появляться улыбка. Нет, я буду просто ждать Вас, забыв про стрелки часов, забыв про время… Просто ждать, считая, и не считая шаги… количество упавших только что листьев… видя свои мысли, ощущая их пульс и мурашки, которые посылают мне к телу… А всякий раз, когда новым дуновением напомнит о себе сентябрьский ветер – с надеждой озираться туда, куда же глядит и русалка – в сторону аллейки, откуда, очевидно, покажется сперва Ваш едва еще различимый силуэт… А затем – уже сами Вы… И вот уже увижу Ваш взгляд… И уже станет слышен стук Ваших шагов и моего сердца… Ах, когда же?!
Но вместо всего этого вдруг сзади, прямо из одной из волн деревьев, выходит какая-то молодая девушка в белом платье до колен и с мольбертом в руках. Ах, вот оно что! Она – здесь рисует. Неудивительно – в таком тихом волшебном местечке, думаю, очень даже неплохо уединиться для общения с природой. Что же она рисует? Пейзажи? Наверное. Я бы, если б умел, первым делом нарисовал все эти каштаны и сосны… и солнечных зайцев, что бегут по асфальтной площадке вокруг фонтана… Нарисовал бы ту самую русалку, что вечно лежит на животе и смотрит вдаль… Нет, я бы сделал так, чтобы она ожила, дождалась! Прямо на картине – превратившись в Вас! Мою Богиню, мою Любовь! Вы подошли бы ко мне, и руки сами бы забрали Вас к себе, в объятия… И понесли бы, понесли… Вдаль по этой длинной и узкой тропе… К крохотной точке на горизонте, где горит теплый желтый огонь… И мы любим друг друга… Так, как хотим этого только мы!... Я бы нарисовал…
Но рисовать я не умею. Это дело той художницы, что сейчас, очевидно, смущена присутствием рядом с ней незнакомого человека. Я бы не стал и дальше её тревожить, но ведь не могу же уйти с места свидания, которое назначили мне Вы! Пусть даже, если бы и в правду русалка сошла со своего каменного трона и взялась бы защекотать меня до смерти. Да, я боюсь щекотки. Но если Вам захочется… Вы тоже можете меня связать и щекотать сколько угодно! Я – доверяю Вам своё тело и душу, я вручая Вам свой Смех!
Смех-смехом – а та самая художница идёт прямо ко мне! Проглатываю подступивший к горлу комок, - я всегда на первых порах теряюсь в обществе незнакомых художников и художниц.
- Нет, пейзажами я не занимаюсь, - подойдя ко мне совсем близко, ближе, чем это принято при общении двух прохожих людей - при желании я могу даже дотянуться рукой до её плеча - вступает со мной в разговор незнакомка, улыбаясь одними кончиками своих тонких, чуть потрескавшихся губ. Едва слышный запах её чуть терпких духов и самого её тела, и тут еще с её стороны как раз подул лёгкий ветерок… - немудрено, что только немного погодя мой мозг смог обработать поданную ею информацию. … «Пейзажи, пейзажи…» Но… как ей удалось догадаться о чём я думал совсем недавно?
- Нет, не беспокойтесь – я не умею читать мысли людей. Я же художница, и мне видятся в основном их чувства. Это сложно объяснить, да, думаю, и не стоит. Просто мне показалось, что Вы, когда меня увидели, чуть встревожились – и тут же едва различимый фиолетовый ветерок окутал Ваше сердце. А потом – он рассеялся, поднявшись к небу, и на его место прилетела пара зеленых воздушных шариков. Мне даже захотелось взять один из них за ниточку! Может, второй – Вы бы оставили себе?
И что за странные создания – эти художники! А тем более – если еще и женщины. Но разве – не привлекают меня различного рода странности и необычности? Ведь это же – всегда что-то новое… А что-то новое – кто знает? Может быть и очень хорошим. То, чего так хочет душа! И вот она, та самая душа уже и за меня отвечает моим, - но в то же время каким-то и не совсем моим – голосом:
- Второй шарик? Не знаю, наверное, я бы его подхватил и отдал его Вам…
- А я Вам – свой….
- Но… кхээ… а как Ваше имя?
- Вы хотите написать его на своём шарике?
- Да нет… Хотя… может быть…
- Сейчас – никакое. У меня нет имени.
-То есть как это – нет имени?
- А очень просто. Просто я должна нарисовать Ваш портрет… А когда художник рисует – у него не может быть никакого имени. Даже если его и окликнешь – он не услышит. Его ведь уже нет. Он – весь в своём творении.
- Вы… должны нарисовать меня?
- Ах, я же забыла Вам рассказать! … Она меня попросила.
Тут уж и мне в самый раз выдохнуть восклицанием! Что же это такое творится то, а? Значит ?!...
- Она меня попросила. Она хочет, чтобы у неё был Ваш портрет. Должно быть, повесит его к себе на стену… Она… любит Вас! Я видела это в её голосе… Когда она меня попросила о такой услуге… Жаль, жаль… Как жаль!… А не то – я бы Вас полюбила.
- Полюбили? Меня? И всё время могли бы видеть во что окрашены мои чувства? Мои радости и слёзы… Моя грусть… И мои… желания?..
- Ваши желания… Да, Вы хотите Её... Ту, которую не знаете… Кто Вас так обожает… Так околдована, что даже готова идти на поводу всех Ваших желаний… И самое смешное – при этом Вам кажется, что это – Вы сами отдаёте себя Ей, стараясь угадать каждое движение Её души…
Ну! Всегда же знал – художники люди странные! Особенно, если художницы. Но… отчего-то мне так приятны эти её слова! Особенно, что если бы не Вы – она бы меня полюбила… О, моя Королева! По-крайней мере, я честен перед Вами. Всё, всё, всё – Вы будете узнавать обо мне. Каждый день, каждое солнце, каждое мгновение… Что-то новое… Но всегда – это будет правдой души. Я хочу быть Вашей книгой, которую бы Вы читали с любопытством и наслаждением. Даже пусть всего лишь строками в ней… Строками, по которым пройдутся Ваши глаза… Ваш взгляд… О, как уже это – бесконечно много! А еще… Когда Вы решите перелистнуть страничку – каким же приятным будет для меня почувствовать прикосновение Ваших нежных пальцев!
- Послушайте… А что это вдруг стало с Вашими чувствами? Ни у одного еще человека не видела такой живописной палитры! Все цвета – но в таком необычнейшем сочетании! Давайте же, поскорее начнём рисовать Ваш портрет! Пока не улетучилось… это чудо…
И она, разложив свой мольберт прямо возле давным-давно смолкнувшего фонтана, принялась за мой портрет. Только сперва… к моему неслыханному удивления, она зачем-то нацепила на нос… солнечные очки!
- Интересно. Никогда еще не приходилось мне видеть художников, рисующих в темных очках!
- Я же говорю – Вы слишком сейчас яркий. Мне нужно немножко остудить цвета, чтобы попробовать Вас нарисовать … ну хоть немножко похожим на того, кто Вы есть в действительности. К тому же, Она меня попросила… рассмотреть в Вас все самые темные уголки Вашего образа… А темные очки, которые убирают весь свет, препятствующий тому чтобы э т о увидеть, тут – как никогда кстати.
С этими словами девушка усаживает меня на постамент, прямо возле хвоста русалки, развернув к себе мою голову в профиль – так, на взгляд художницы, более выразительным выйдет моё лицо. Мой же взгляд направлен вдаль, в конец уходящей от фонтана аллейки – откуда, возможно, в любой момент можете появиться Вы – не смотря ни на что, я всё еще продолжаю на это надеяться.
Рисует художница стоя, больше времени просто неподвижно глядит на меня, ничего не изображая. И лишь погодя, наверное, что-то во мне такое увидав, резко проводит по полотну карандашом, будто разрезает ножом материю, отбрасывая всё лишнее.
Интересно, и что у неё такое выходит? С каждой секундой разгорается моё любопытство. Каким – увидите меня Вы?
- Простите, а можно мне, ну хотя бы одним глазком, заглянуть в картину? Знаю, художники этого не любят, но всё же…
- Отчего же нельзя? Можно. Вот, смотрите!
Но едва я успеваю спрыгнуть со своего «рабочего места» на землю, как девушка, прямо перед моим носом, одним быстрым движением разрывает полотно надвое!
- Вот! Вот каким получился у меня Ваш портрет.
- Но… почему?
- Потому что это не Вы.
- Как это не я? А кто же тогда?
- Не Вы. Слишком тонкие, слишком правильные линия, если карандаш держишь в руке… А Вы – не такой. Нет-нет! Вас не нарисуешь так просто! … Но я знаю… Я буду рисовать Вас ногами.
- Что-что?
- Нарисую Ваш портрет, держа карандаш пальцами ноги. Почти уверена – так Вы выйдете гораздо более похожим на того, кто Вы есть.
Да-а, никогда мне раньше не приходилось видеть художников, рисующих в темных очках, но чтобы видеть художников, рисующих ногами! Ну что ж – главное, чтоб в конечном итоге мой портрет оказался у Вас, моя Королева! Возвращаюсь на своё место у плавников русалки. И уже собираюсь, привычно запустить свой взгляд в даль, как… происходит то, что и должно, по идее произойти, – художница раскладывает свой переносной стульчик, ставит его перед мольбертом, садится и… начинает водить в воздухе босой ногой, между большим и указательным пальцами которой просунут карандаш.
И если бы Вы знали, о, моя Королева! – как неожиданно быстро и сильно возбуждает меня вдруг эта картина, если бы только видели! как эта босая стройная ножка молодой девушки поднимается вверх, держа между зажатых пальчиков карандаш, в то время как её белое, ослепительно белое платье начинает легко скользить вниз по сверкающим на солнце голеням, приоткрывая всё больше и больше того, что так хочется увидеть, и смотреть, смотреть!… И если уж Ваша придворная дама – кажется, вот-вот - и способна меня очаровать, то что же будет когда в игру вступите сами Вы?! Когда сделаете свой Ход Королевы?!
- Не крутитесь, пожалуйста. Вот только начало получаться – а вы меняете положение! Сидите спокойно!
Но как тут усидишь спокойно! Интересно, замечает ли девушка моё, проявившееся довольно таки отчётливо, возбуждение? А если да – то ведь… она изобразит его на картине?! И Вы увидите эти мои глаза…. в которых я теряю голову… в которых – моё желание… подчиняться.. Тому что Прекрасно…. Вам… Разве можно отвернуться от неба, пылающего последним закатом? Отвести взгляд от дождя, говорящего твоим голосом? От ветра, что нашепчет сердцу еще один стих? И разве можно же не подчиниться Вам?.. Если Вы – Прекрасная Леди – Королева всех стихий?
- Ну что же… Картина почти готова. Последние штрихи… и – ну вот и всё! Думаю, Она оценит её по достоинству. Вот – сами поглядите! … Да-а… Остаётся лишь только еще раз пожалеть, что Вы – увы-увы - уже принадлежите Ей!..
Я взглянул на картину и… не узнал себя. Во всяком случае такого, у которого – голова, туловище, две пары рук…. Нет, тут откуда-то взялся большой крылатый дракон, покорно склонивший свою голову перед совсем маленькой девушкой в длинном белом платье. А в глазах его – счастье…
- Через три дня – на том же самом месте и в то же время – приходите опять… Я передам Вам Её портрет.