- Матрена! Парень-то у тебя уж большой, а ничем родителям-то не помогает, - упрекнула маму, как бы между прочим, в разговоре соседка.
- Да как не помогает? И сено с отцом накосили, и дрова заготовили, да и так по дому все помогает: воду носит, стайку чистит, двор подметает, за хлебом ходит.
- Да я не о том. У нашего пастуха нет одного подпаска. Твой бы попас с ним месяц до школы, и денег бы заработал на обувь, на одёжку. А то соседки говорят, что он такой большой вырос, а всё дома сидит на вашей шее.
- Им-то какое дело до нас? Или Шибаковы больно заработались?
- Да ты не серчай, Матрена. Пастух спрашивал меня, не найду ли я ему подпаска. Вот я и подумала про Мишу. Ведь не такое уж и трудное это дело пасти коров.
Мама пообещала подумать и с тем проводила соседку. И сына было жалко, и неприятны были соседские пересуды.
- Отец! А что, если Мишу послать поработать до школы подпаском. Соседка вот приходила и предложила ему такую работу.
- Да можно, конечно. Большой уже, - немного подумав, сказал отец.
- Тогда надо Мише об этом сказать, да и с пастухом договориться.
- С Мишей ты поговори, а я схожу к пастуху вечером, узнаю что надо с собой брать, да и кнута у нас нет.
Так я был назначен подпаском. С вечера я пораньше лег спать, чтоб в пять часов утра встать. Отец сходил к пастуху, обо всём договорились и принёс от него большой, тяжелый кнут. Я во дворе попробовал щелкать им, как это делают пастухи, но у меня плохо получалось. Кнут был тяжёлый, а у меня не хватало сил, чтобы правильно ударить им.
- Миша! Вставай! Пора тебе выходить пасти, - рано утром разбудила меня мама. Я послушно встал, оделся, умылся, выпил молока кружку с хлебом и вышел на улицу.
- Миша! Вот тебе на обед, - подавая холщовую сумку с лямкой через плечо, торопливо догоняя меня, говорила мама.
Я накинул сумку и направился к идущим навстречу коровам, сзади которых подпасок хлопал кнутом и кричал на них. День только начинался, солнце едва показалось из-за гор. Над речкой Аршой стоял туман и было прохладно.
- Что поздно встал? Завтра ты сам будешь собирать по своей улице коров, а я по Верхней улице пойду, - сердито выговорил мне одноклассник Лёнька Макеев, который уже давно был подпаском.
- Так я же первый день, ничего еще не знаю, - оправдывался я.
- Ну-ка щелкни кнутом, - попросил Лёнька.
Я размахнулся, ударил кнутом по земле, но громкого щелчка не получилось. Лёнька снисходительно хихикнул. Я еще раз попробовал, но результат был такой же.
- Ладно! За день научишься, - заверил он и мы погнали коров дальше в конец улицы, где весь табун собирался вместе со всего села.
Пастух встретил нас без расспросов, только скомандовал:
- Лёнька! Ты пойдешь по правому боку, а ты по левому. Я буду гнать сзади. Да смотрите, чтоб коровы не разбредались по кустам.
Так мы и погнали табун по дороге за мост через Аршу и дальше уже по редкому смешанному лесу. К обеду выгнали на большую поляну, уже выкошенную и с вывезенным сеном. После дождей появилась свежая поросль - отава и коровы медленно расходились по ней, жуя траву.
Пастух и мы с Лёнькой уселись в тени под березами. Солнце уже припекало и приятно было лежать в тени и наблюдать за коровами, за красивым пейзажем вокруг. В лесу щебетали птички.
- Давайте пообедаем, да и поспим с часок по очереди, - распорядился пастух и мы стали выкладывать из своих сумок, что положили нам дома. У всех были яйца вкрутую, соль в коробочках из под спичек, полбулки хлеба и молоко в бутылках. Были ещё свежие огурцы.
- Как тебя звать? – спросил пастух.
- Миша.
- Понравилось пасти?
- Да пока ничего
- Правильно. «Пока». Вот вечером придешь домой и скажешь родителям, тяжело или легко пасти, - назидательно ответил пастух.
Дальше молча налегли на обед, иногда перекидываясь с Лёнькой воспоминаниями о школе, о знакомых ребятах. Поев, пастух улегся спать, наказав нам по очереди смотреть за табуном, чтоб коровы не ушли в лес. Да они и сами разлеглись под березами, растущими в центре поляны.
- Спи первым, потом я тебя разбужу, - сказал Лёнька и я быстро заснул. Спал так крепко, что Макеев едва растолкал меня.
- Ну, ты и спишь. Покарауль, теперь я отдохну.
Он улегся, а я, чтоб как-то отогнать сон, прошелся по опушке леса, посматривая на коров, которые всё так же мирно лежали под берёзами, непрерывно жуя жвачку. Пастух так храпел во сне, что даже издали было его слышно.
Прохаживаясь по лесу, я смотрел, нет ли здесь грибов, но они не попадались. По этому месту табун гоняли уже несколько дней и всё было вытоптано коровами.
- Мишка! Где ты? – услышал я голос пастуха и побежал к нему.
- Здесь я.
- Давайте поднимать табун и погоним его тихонько обратно.
Так же медленно погнали табун в сторону села. Коровы хватали на ходу траву, ветки кустов. Постепенно приближался вечер и мы оказались около моста.
- Ребята! Сейчас будьте внимательны, коровы могут побежать вдоль реки по кустам. Не упускайте их, - крикнул нам пастух и стадо влилось на мост.
Сам пастух был сзади табуна, а нам с Лёнькой пришлось в гуще коров переходить мост и стараться направить их идти по дороге. Но произошло то, о чём предупреждал пастух. Коровы плохо наелись и старались свернуть в кусты ивняка, черемухи, заросших малинником, крапивой. Все мои попытки ударами кнута вернуться на дорогу коровами были проигнорированы. Пастух громко материл нас самыми непристойными словами.
Я гонялся за коровами, чуть ли не цепляясь за хвосты, но они настырно убегали в сторону. От беспомощности я плакал и проклинал их. Рука уже болела от тяжелого кнута, так как приходилось, часто впустую, хлопать им по спинам животных.
Кое-как мы остатки табуна выгнали к околице села, где нас уже встречали женщины, ребята. Каждый высматривал свою корову и гнал к своему дому. Те, которые не нашли своих кормилиц, стали кричать на пастуха:
- Лексеич! А где моя Буренка?
- А где моя Зорька?
Лексеич только громко матерился и всю вину свалил на нас:
- Да вот эти сосунки, мать их, распустили всё стадо. Я им кричу: «Не пускайте в кусты!», а они, бездельники, не справились. Да ещё новенького сегодня дали, бестолочь никудышную. Вот пусть теперь и бегают по кустам, ищут ваших коров.
Я оглянулся на Лёньку, думая, что он-то хоть заступиться, а он со спокойной улыбкой направился домой, перекинув через плечо кнут. Всем своим видом показывая, что он не собирается бегать по кустам за чужими буренками.
Тут уж некоторые женщины набросились на меня с упрёками, что вырос большой, а такого простого дела, как пасти коров не научился. Я расплакался, как маленькая девчонка, и побежал домой. Дома бросил к ногам отца кнут и отчаянно выкрикнул:
- Ни за что больше не пойду пасти коров. Пастух подгонял табун сзади, а разве коров удержишь, когда их много и все стараются убежать в кусты. И меня же во всём обвинил и обматерил.
- Успокойся, Миша! Успокойся, - уговаривала мама.
Отец молча взял кнут и отнёс пастуху. Мама меня накормила ужином и я залез на сеновал, где спал летом, и заснул, видя во сне мычащих, убегающих коров.