Карл Казимир Теодор Мейерхольд родился в январе 1874 г. в Пензе в семье владельца водочного завода. В 21 год, приняв православие, он сменил свое имя на Всеволод Эмильевич Мейерхольд, под которым и вошел в историю. В 1895 г. Мейерхольд поступил на юридический факультет Московского университета, но, отучившись всего два семестра, в 1896 г. сдал экзамены и был принят сразу на 2-й курс Музыкально-драматического училища Московского филармонического общества в класс Немировича-Данченко. В 1898 г. Немирович-Данченко пригласил своего выпускника в создаваемый им и Станиславским Московский Художественный театр.
Молодой актер сразу занял заметное положение в труппе. В короткий срок он сыграл Василия Шуйского и Ивана Грозного в драмах «Царь Федор Иоаннович» и «Смерть Иоанна Грозного» Алексея Толстого, принца Арагонского в «Венецианском купце» Шекспира, Тирезия в «Антигоне» Софокла, Иоганнеса в «Одиноких» Гауптмана. Но особенно ярко талант Мейерхольда проявился в чеховских пьесах. Он был непревзойденным Треплевым в «Чайке», а роль Тузенбаха в «Трех сестрах» Чехов вообще писал специально под него.
В 1902 г. Мейерхольд покинул МХТ и, создав собственную труппу Товарищество новой драмы, отправился гастролировать по южным губерниям. За три года он поставил около 200 спектаклей, упорно добиваясь утверждения серьезного и во многом непривычного для провинции репертуара. Три его первых самостоятельных режиссерских сезона сконцентрировали в себе путь русского и европейского театра последних десятилетий XIX — начала XX века: от академичности и «натурализма» к театру условному, тяготевшему к символистки-обобщенной и поэтической образности. С мая по октябрь 1905 г. Мейерхольд, по приглашению Станиславского, руководил Театром-студией в Москве, подготовил там спектакль «Смерть Тентажиля» Метерлинка, но театр так и не был открыт.
В 1906 г. Мейерхольд принял предложение Комиссаржевской возглавить ее Драматический театр в Петербурге. За год он подготовил тринадцать новых постановок, причем каждая следующая не походила на предыдущую. «Гедда Габлер» Ибсена и «Сестра Беатриса» Метерлинка демонстрировали найденные Мейерхольдом структурные принципы символистского спектакля: неглубокая сцена, декорация в виде живописного панно, замедленные движения актеров, скульптурная выразительность жестов и поз, холодная, внеэмоциональная интонация. Ни режиссерская трактовка Ибсена, ни Комиссаржевская в роли Гедды публике не понравились. Но «Сестра Беатриса» имела огромный успех.
В конце 1906 г., читая и перечитывая «Балаганчик» Блока, Мейерхольд испытал мощный прилив новых идей. Позже режиссер признавался: «Первый толчок к определению путей моего искусства был дан… счастливой выдумкой планов к чудесному «Балаганчику» Блока». Главным образом Мейерхольда поразило здесь дерзкое и откровенное обнажение театральной условности. Отталкиваясь от ремарок Блока, он вдруг увидел свой будущий театр. Можно сказать, что «Балаганчик» предопределил все метаморфозы, которые совершились впоследствии в искусстве Мейерхольда. Музыку он поручил писать известному поэту Кузмину, а Пьеро взялся играть сам. Пьеса произвела на публику ошеломляющее впечатление. Одни неистово свистели, другие так же неистово кричали «Браво!». «Неистовый свист врагов, - вспоминал Георгий Чулков, - и гром дружеских аплодисментов смешались с криками и воплями. Это была слава».
Точно так же важной вехой в творческих поисках Мейерхольда стала постановка «Жизни Человека» Андреева. Режиссер считал, что «в глубине замысла» пьесы таится один главный мотив: «все как во сне». Из этого он и решил исходить. Но как добиться подобного эффекта? Мейерхольд велел убрать все декорации, убрать даже занавес. Не стоит никак и ничем обозначать очертания комнат! Пусть в пространстве сцены в тревожной мгле, будто острова в океане, плавают отдельные, выхваченные из темноты светом вещи, к которым жмутся персонажи. Форма спектакля создавалась одним только светом, изменчивыми отношениями света и мглы, неверных, тусклых лучей и сильного, всепобеждающего мрака, который то расступался, то вновь – казалось, навсегда – сгущался на фоне серых сукон. Подвешенные на сцене лампы вырывали из тьмы столы, стулья, скамьи, кресла так, что они, словно призрачные виденья, возникали из мрака небытия. Возникали и, как только свет гас, - исчезали. Темнота словно втягивала персонажей, окутывала и поглощала их… Спектакль произвел впечатление и пользовался шумным успехом. Блок считал, что «Жизнь Человека» - «лучшая постановка Мейерхольда». Андреев так же был доволен трактовкой, которую Мейерхольд дал его пьесе. Одно только было плохо – Комиссаржевская не имела здесь роли. По большому счету, ей вообще не было места в символическом театре Мейерхольда. С каждым днем актриса находила все меньше удовлетворения в работе с приглашенным режиссером и в 1907 г. предложила ему оставить ее театр.
Впрочем, Мейерхольд не долго оставался без работы. В 1908 г. директор императорских театров Теляковский пригласил его на казенную сцену. Теляковский понимал, что драматическое искусство нуждается в коренной перестройке, и писал у себя в дневнике: «Старый театр с его традициями выдохся, в нем ничего нет, все слиняло, и поднять, даже починить его невозможно». Оставалось рассчитывать на нового режиссера. Им и стал Мейерхольд. Работа его на казенной сцене начиналась трудно. Избалованные славой актеры Александрийского театра поначалу плохо слушались непривычных указаний режиссера. Проводимые им реформы шли со скрипом. Первая постановка Мейерхольда «У царских врат» Гамсуна сопровождалась скандалом. Отклики на премьеру были сплошь ругательные.
Реванш Мейерхольд взял в Мариинском театре, поставив в 1909 г. «Тристана и Изольду» Вагнера. Еще никогда ему не приходилось руководить таким большим коллективом и решать столько сложных задач. Мейерхольд сразу отказался от авторских ремарок и решил сгустить трагедийные краски, вполне сознательно приближая музыкальную драму Вагнера к шекспировской трагедии. Первым делом он хотел порвать с традиционным восприятием оперы как костюмированного концерта. Вместо ровного планшета, по которому привыкли разгуливать певцы, Мейерхольд велел устроить «ряд плоскостей разных высот». Он заявил, что надо «измять пол» сцены. Получались своего рода ступени, которые, начинаясь на большой высоте, уступами сходили к оркестровой яме. Таким образом, солисты всегда были на виду и не терялись в глубине сцены. Были и другие новшества, поначалу принимавшиеся «в штыки», но режиссер сумел настоять на своей точке зрения. Теляковский с удовлетворением отметил, что Мейерхольд «сумел себя поставить». Премьера, состоявшаяся 30 октября, превзошла все ожидания. Энтузиазм публики нарастал от действия к действию, и «Тристан» закончился под гром рукоплесканий и восторженные крики «Браво!» Успех укрепил авторитет Мейерхольда не только на оперной сцене, но и в Александрийском театре.
Своего рода вершиной оперной режиссуры Мейерхольда стал «Орфей» Глюка (1911). Это был грандиозный спектакль, в котором участвовал весь кордебалет Мариинского театра (танцы ставил Фокин) и весь хор, мужской и женский. Таких мощных движений толпы ни оперная, ни балетная сцена России прежде не видывала. После этого успеха к Мейерхольду пришла настоящая слава. Отныне каждая его работа вызывала к себе острый интерес.
Революционные события 1917 г. Мейерхольд воспринял в русле столь близкого ему символистского миропонимания — как возможность активного жизнесозидания, социального творчества, преображения мира искусством, творения нового человека. Он был воодушевлен открывшимися, как ему казалось, необыкновенными возможностями. В 1918 г. Мейерхольд вступил в РСДРП(б) и возглавил ТЕО – Театральный отдел Наркопросса. На этом посту он неожиданно повел себя как настоящий театральный диктатор: надел кожаную тужурку и такую же кепку набекрень, прицепил парабеллум и объявил войну старым академическим театрам, считая, что такие коллективы, как Малый театр или МХТ, не в состоянии найти общий язык с новой действительностью. Из-за столь радикальных предложений в 1921 г. Луначарский отстранил его от руководства ТЕО.
Административная работа нисколько не мешала творческим поискам самого Мейерхольда. В 1918 г. он поставил «Мистерию-буфф» Маяковского, в которой бушевала фольклорная стихия, преображались традиции балаганного шутовства и цирковая клоунада смело сочеталась с героической патетикой. Это была первая в истории русского театра полностью и насквозь политическая пьеса: без любви, без интриги и даже без сюжета в прежнем его понимании. Оформлял постановку супрематист Казимир Малевич. Премьера состоялась 7 ноября 1918 г. в помещении Театра Музыкальной драмы. Большинство актеров пришли «с улицы» и их непрофессионализм сильно снизил художественный уровень спектакля. Тем не менее, работа Мейерхольда имела шумный резонанс, она не была забыта и годы спустя, оставив заметный след в истории советского театра.
Еще в 1920 г. Мейерхольд создал собственную труппу, которая называлась сначала Театром актера, затем Театром ГИТИС. В 1922 г. в «Великодушном рогоносце» Кроммелинка (этот легендарный спектакль называют «Чайкой» театра Мейерхольда) и в «Смерти Тарелкина» Сухово-Кобылина были впервые и с блеском опробованы методы сценического конструктивизма и «циркизации театра». В 1923 г. труппа получила название «Театр им. Мейерхольда», а с 1926 г. — Государственный театр им. Мейерхольда. В 1922-1924 гг. режиссер руководил также Театром Революции, где в 1923 г. поставил «Доходное место» Островского и «Озеро Люль» Файко. В апреле 1923 г. Мейерхольду было присвоено звание народного артиста Республики.
Этапным событием в творческой судьбе Мейерхольда стал «Лес» Островского (1924). Персонажи были представлены по принципу «социальной маски». Вдохновенное сплетение карнавальной веселости и щемящей интонации принесли спектаклю громадный успех (1338 представлений за 14 лет). Однако уже в «Мандате» Эрдмана (1925) Мейерхольд изменил курс и поставил современную обличительную сатиру, сочетая бытовую достоверность с гротескной эксцентриадой. В следующие годы в творчестве режиссера нарастают трагедийные мотивы. Они отчетливо дали себя знать в «Ревизоре» Гоголя (1926), причем обрели фантасмагорически-гиперболизированный характер. Вновь прорвавшиеся в «Клопе» (1929) и «Бане» (1930) Маяковского карнавальные интонации были уже скорее горькой сатирой — без запальчивой веселости прежних лет.
В 1935 г. Мейерхольд поставил «Даму с камелиями» Дюма-сына — спектакль высочайшей изобразительной культуры и культуры чувств, гимн любви и красоте, прозвучавший еще мало кем осмысленным, но явно ощутимым диссонансом времени. Роль Маргерит Готье, как и Аксюшу в «Лесе», сыграла Зинаида Райх, жена и муза Мейерхольда. В том же, 1935 г. он поставил в Ленинградском Малом оперном театре «Пиковую даму» Чайковского. Композитор Шостакович считал данную постановку вершиной не только творчества самого Мастера, но и замечательным достижением оперной сцены вообще. Увы, все это уже не могло изменить трагической судьбы Мейерхольда.
Во второй половине 1930-х в прессе началась откровенная травля Всеволода Эмильевича, его искусство было названо чуждым народу и враждебным советской действительности. В 1938 г. театр Мейерхольда был закрыт. После этого Станиславский, спасая опального режиссера, привлек его к сотрудничеству в руководимом им оперном театре. Однако вскоре Станиславский умер, а в июле 1939 г. Всеволод Мейерхольд был арестован. Спустя двадцать четыре дня, в ночь с 14 на 15 июля его жена Зинаида Райх была зверски убита неизвестными, проникшими ночью в её московскую квартиру. Нападавшие нанесли ей семнадцать ножевых ранений и скрылись. Актриса скончалась по дороге в больницу. Тайна её смерти по сей день остается нераскрытой.
Сам Мейерхольд под пытками признал предъявленные ему обвинения в связях с подпольной троцкистской организацией, в шпионаже и измене родине, однако потом нашел мужество отказаться от самооговора и написал письмо председателю СНК СССР Молотову: «Вот моя исповедь, краткая, как полагается за секунду до смерти. Я никогда не был шпионом. Я никогда не входил ни в одну из троцкистских организаций (я вместе с партией проклял Иуду Троцкого). Я никогда не занимался контрреволюционной деятельностью... Меня здесь били – больного 66-летнего старика: клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам (сверху, с большой силой) и по местам от колен до верхних частей ног. И в следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-сине-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что, казалось, на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток (я кричал и плакал от боли). Меня били по спине этой резиной, меня били по лицу размахами с высоты».
Коллегия Верховного суда СССР на закрытом судебном заседании, состоявшемся 1 февраля 1940 г., приговорила Мейерхольда к расстрелу. На следующий день – 2 февраля – приговор был приведен в исполнение в подвале здания на Лубянке.
Модернизм и постмодернизм http://proza.ru/2010/11/27/375