И все-таки было грустно. Поезд пестрой лентой уже давно промелькнул, дробный стук колес отстучал и стих, а Владимир Атаманов все стоял на платформе, один среди толкающегося народа и смотрел вслед. Хлынул дождь. Ну конечно, ведь он же хотел, чтобы готовые разродиться ливнем тучи подождали до окончания посадки. У Женьки легонькая куртёнка – в Москве-то сейчас теплынь – промокнет влет. Поезд уехал, дождь зарядил, и теперь другие пассажиры и провожающие ежились на холодном ветру под весенним ливнем.
Вовка повернулся и стал проталкиваться к вокзалу, за шиворот текли мерзкие ледяные струйки. Пока добрался до здания, куртка промокла так, что можно отжимать. В павильоне пахло куревом и причудливой смесью парфюмов, толкучка тут чуть меньше, но все равно передвигаться приходится зигзагами, обходя путешественников с чемоданами и сумками. Вовка взял в ларьке пива. Придется переждать дождь, под таким ливнем даже до остановки не добежать – утонешь.
Свободных мест не было, но едва он успел подумать, что неплохо бы присесть, как с дивана поднялась стройная деловая дама посредственных лет с алым кейсом и проследовала в буфет. Атаманов присел, откупорил «Балтику» и стал раздумывать о том, чем занять два оставшихся до отъезда дня.
Ему повезло найти хорошую работу после того, как долгие годы до седьмого пота вкалывал на частника. Жаль, что пришлось отправить сына к бабушке, но маманя, выйдя на пенсию, может посвятить внуку куда больше времени, чем вечно замотанный отец. Женьке с ней будет лучше. Зато Вовка сможет посылать своим столько денег, что мать с сыном будут кататься как сыр в масле. И посыпаться сверху черной икорочкой. Послезавтра рыболовецкое судно «Прима» снимается с якоря из порта Владивостока, а пока два дня на сборы и прощание. Вовка никогда не знал, чем занять редко выпадавшее свободное время. Просто тупо напиться? Собрать друзей и закатить вечеринку со стриптизершами и прочими радостями? Или просто выспаться от души, как давно уже не спал, сходить в кино, пригласить девушку… любую, первую попавшуюся?
Так ничего и не надумав, Атаманов выбрался из толчеи вокзала. Дождь притих, по мостовой морями разливались лужи, в которых отражались ранние фонари и неон вывесок. Здоровенный джип, весь в хроме и с литыми дисками (Вовка год вкалывал в автосервисе и неплохо разбирался в автомобилях) зарулил в это самое море, как хороший ледокол, и от души окатил Атаманова жидкой ледяной грязью.
- Чтоб тебя, козел! – выругался Вовка, отплевываясь и отряхиваясь. Вода текла с него ручьями. Какое уж тут кино!
Джип притормозил у поребрика. Из него вышел не козел, а коза… или козлица, не важно, и сжавшиеся было кулаки тут же разжались. Красотка даже не взглянула на Вовку, хотя прошла совсем близко, обдав ароматом духов и дорогих сигарет. Атаманов не любил курящих женщин.
- А где извинения и деньги на химчистку?
Девица развернулась на каблуках и посмотрела свысока (Вовка был выше, конечно, даже несмотря на двенадцать сантиметров ее копыт, но вся такая сверкающая, она глядела свысока и не иначе):
- А это я что ли тут лужу налила? – логично парировала она.
Вовка не конфликтовал с дамами, но эта мамзель до ужаса напоминала бывшую супружницу, и его понесло:
- Ездить научись сперва, прежде чем на такую тачку залезать.
- А ты накопи на такую тачку, и посоревнуемся, - по-московски «акая», отсекла девчонка.
- Да иди ты на…! Чтоб тебе век удачи не видать, - с досадой бросил Вовка и прикусил язык.
Девица ухмыльнулась и ушла, гордо покачивая красивыми бедрами и бриллиантами в ушах.
Атаманов мрачно посмотрел ей вслед. У крутящихся дверей вокзала каблук красотки попал в щель и с хрустом обломился. Автолюбительница ахнула, рухнула на коленки, из открытой сумочки разлетелись всякие мелкие женские вещи.
Вовка не стал досматривать, чем закончится дело. Уже темнело, в насквозь промокшей куртке было холодно.
Дома царил бедлам. Женька знал об отъезде недели две, но собирались все равно второпях. Маманя выкинула из сумки кучу «очень нужных» игрушек, и теперь машинки, роботы и самолеты сиротливо валялись на полу, вгоняя Атаманова в тоску. Мечта «оторваться» без мелкого как-то сама собой сошла на нет. Оказывается, это не так уж здорово, когда никто не врубает телевизор на полный звук, не мародерствует на кухне, когда тюбик с зубной пастой закрыт, и обувь не валяется по всей прихожей.
Вовка сунул грязную одежду в машинку, врубил телик, как и мелкий, на всю катушку (пусть соседи стучат по батарее), и весь вечер тупо таращился в зомбоящик.
Около полуночи, очумевший от милицейских сериалов и бесконечных реалити-шоу, он вспомнил, что забыл купить сигарет и направил стопы к ближайшему ларьку. Дождь то стихал, то начинался снова. Вовка шел, натянув капюшон и вжимая голову в плечи, и думал о том, что Жендос сейчас спит на верхней полке боковушки, и ехать ему еще без малого сутки.
А потом раздался пронзительный крик из темной подворотни. В этом районе вообще много подворотен, свет фонарей не дотягивается до узких переходов между серыми громадинами многоэтажек.
Женский крик для мужика – всегда сигнал к действию. Атаманов рванул в подворотню с хорошей спринтерской скоростью. Потенциальный неопознанный противник, заслышав его топот, ретировался в противоположном направлении. Спасенная дама наличествовала, испуганно прижималась к стене и громко клацала зубами. Несмотря на отсутствие каблуков и бриллиантов в ушах, спаситель ее узнал. Вот же ж повезло-то!
- Спокойно, - медленно подходя ближе и желая успокаивающий жест руками, сказал он, - спокойно, они ушли!
Вместо ответа девушка обхватила руками плечи и присела на корточки, сползая по стене, Вовка услышал сдавленные рыдания.
- Ну, что за день такой?! – разобрал он сквозь всхлипы. – Одно к одному: каблук, колесо, теперь это, - пожаловалась она.
Атаманов сконфуженно приблизился, не зная, что ответить. Девчонка подняла зареванное лицо:
- Спасибо, - выговорила она, - вы спугнули их.
- Наверное, надо вызвать милицию? – вслух подумал Вовка.
- Только не это! Вы на машине? Отвезите меня домой. Я заплачу.
Тушь растеклась у нее по щекам, юбка была порвана по шву, и весь вид жалок, но гонора не убавилось.
- Тачка…эээ, в сервисе, - выкрутился Вовка, чтобы не признаваться, что вообще не имеет машины. Дачи нет, до работы было пять минут ходьбы, а содержать автомобиль дорого.
- Тогда надо вызвать такси, - нашлась барышня, - правда, с собой денег нет, но дома…
Атаманов скептически разглядел потерпевшую.
- В таком виде вас не пустят даже в автобус, - задумчиво произнес он. – Давайте позвоним вашему мужу, чтобы забрал вас?
Девица, глядевшая на спасителя напряженным взглядом, шмыгнула носом и гордо задрала голову.
- Спасибо еще раз, я пойду.
- Проводить вас? – ляпнул Вовка и чуть не откусил язык. Ну, зачем ему это? Провожать до дому какую-то цацу, которая нахамила и даже не вспомнила его.
- Нет уж, - скривилась она, оглядывая его более внимательно, - вдруг вы – тоже маньяк.
«Вот ведь, - подумал Атаманов, - сама полуголая, грязная, дрожит в подворотне, а разглядела, что вышел из дома в старых трениках и потертой куртке».
- Ну, как хотите, - пожал плечами он, - доброй ночи.
Развернулся и ушел. Совершенно не по-джентельменски, но в эту минуту вдруг подумалось, что ларек скоро закроется, если уже не закрылся.
- Ой! – громко завопила за его спиной девушка.
Ну, что там у нее опять?
Она едва ли успела сделать шаг, а уже подвернула ногу. Сидит теперь на мокром асфальте и снова рыдает. И что делать? Вызывать, теперь уже скорую? Да она выглядит хуже, чем бродяжки-пьянчуги.
- Вот что, пошли ко мне. Приложим лед, найдем одежду, от бывшей жены кое-что осталось. А потом отправлю тебя домой на такси, - незаметно для себя, он перешел на «ты», - как тебя зовут-то?
- Ирина.
Вовка мирно довел нежданную гостью до своей неприбранной хаты, указал на ванную и выдал полотенце, а сам направился к шкафу искать что-нибудь подходящее из светкиной одежды. Воспоминания о бывшей вызвали желание помянуть ее недобрым словом, кукушка чертова, ладно бы только Атамана бросила, так ведь Женька был совсем маленьким. Пусть ей икается.
Вовка нашел потертые и дырявые на коленках – фирменные, блин – джинсы и футболочку с надписью «Я баба сильная: и мусор вынесу, и мозг». Как раз в этот момент Ирина в ванной вырубила краны. Владимир просунул руку с одеждой, девушка приняла, позабыв поблагодарить.
Он успел поставить на плиту чайник и проинспектировать холодильник на предмет еды. Нашлась початая бутылка столичной, кусок засохшего сыра и Женькин соленый крекер. Негусто.
- Э…? – Ирина неуверенно шагнула на залитую светом кухню. Вымытые волосы спрятаны под тюрбаном из полотенца, лицо без косметики какое-то слишком блеклое, хотя и миленькое. Вот одежда немного великовата, болтается, как на вешалке. Но ничего, доехать до дома пойдет.
- Заходи, чай закипает.
Она сделала шаг. Роковой, как оказалось, шаг. Ну, кто же знал, что Жендос перед отъездом будет играть в прихожей в автогонки. Ирина наступила на машинку, неловко взмахнула руками и грохнулась назад, по пути ударившись головой о дверь ванной. Вовка вскочил, опрокинув табуретку, помог подняться, мысленно кляня и себя, и ее.
- Ну, что за день? Господи! Что это было?
- Извини. Машинки сына, они везде…
- Сына? – переспросила Ирина, прижимая ладонь к ушибленному затылку.
- Сейчас, надо лед.
Вовка усадил ее на табурет, поближе к стене, чтобы снова не свалилась. Распахнув морозилку, не обнаружил там ничего более подходящего, чем кусок стылого фарша в полиэтилене.
- На, приложи.
Ирина брезгливо сморщилась, но взяла, приложила к макушке. Она действовала заторможено, все еще пребывая в состоянии шока от пережитых событий. Вовка решительно разлил водку по двум стопкам.
- Пей, - сказал он и чокнулся краем своей рюмки об ирину.
- Я вообще-то не пью… обычно… - запротестовала девушка.
- Сегодня необычный день. Не волнуйся, приставать не буду.
- Хотелось бы верить, - с сомнением поджала губы Ирина. Тоже мне королева красоты!
Она взяла рюмку и пригубила. С таким видом, будто выпила яд. Закашлялась, Атаманов усмехнулся – не наш человек – и подсунул тарелку с нарезанным сыром.
- Ну и гадость, а мартини у тебя нет?
- Я похож на человека, пьющего мартини?
Ирина вздохнула и допила из рюмки.
Через полчаса она стала «своим человеком». И оттого даже похорошела… или выпили достаточно?
- На брудершафт?
- Дааааавай, - охотно согласилась Ирина и покачнулась, - ой, мне надо… того…
Шатаясь и зацепляя косяки в узком коридоре, она добралась до ванной. Усталый донельзя Вовка смотрел ей вслед. Раздались неприличные звуки, остатки скудного ужина извергались Ирининым желудком наружу. Потом загудел кран.
Два часа ночи. Никакого такси сегодня вызывать не придется. Надо постелить ей на диване, а самому лечь на кровать Жендоса.
- Ой, какой милый козлик! – пьяный Иринин голос из-за двери. – Козлик, ты чего?
«Ну вот, - обреченно подумал Вовка, - допоил девчонку до белой горячки. Козликов в ванной ловит».
Атаманов встал и распахнул дверь. Зеркало отразило высокую темную фигуру с острыми рогами. Фигура дрогнула, растаяла дымом и исчезла.
- Так я и знал, что это ты, Старый Черт! - буркнул Вовка и принялся поднимать свернувшуюся калачиком и прикорнувшую на полу Ирину.
Какого? Кто это?
Вовка со стоном выпрямил ноги. Короткая и узкая Женькина кровать помещала Атаманова только в позе эмбриона. Природа и папа с мамой одарили его двухметровым ростом, так что даже занятый кем-то диван был коротковат. По ногам поползли колючие мурашки, поднятая с подушки голова гудела, как с похмелья.
- Эй, - окликнул Вовка спящую гостью. Девица дрыгнула ногой с алыми напедикюренными ногтями и натянула на голову покрывало. Вовка решительно не помнил, как клеил ее. Не то чтобы Атаманов был аскетом. Женщины периодически появлялись в его неприбранной квартире. Иные даже оставались на день, два, неделю. Но вот эту он не знал. У нее был чужой вид, незнакомый запах. Неужели допился вчера до зеленых чертиков?
Точно, Черт! Вернее, не допился, конечно, что для русского мужика полбутылки «Столичной»? – но Черт был.
С тяжким вздохом Атаманов спустил босые ноги с кровати и поплелся на кухню готовить завтрак.
Среди скудных запасов нашлись яйца, в ход пошел зеленый лук, который несколько дней уныло вял на нижней полке и почерствевший хлеб. По коридору зашлепало, сонная Ирина пришла на запах еды. Вовка знал, как хороша с похмелья яичница с гренками, поэтому положил в ее тарелку лучший кусок. Ира этого не знала, скривилась и сказала:
- Мне бы кофе.
- Мне бы тоже, - развел руками Вовка, - как-то не вышло вчера попасть в магазин. Одна коза на джипе окатила из лужи.
Ирина поджала губы, и без того тонкие, они превратились в ниточку.
- Я думала, эта тема исчерпана. Но если хочешь, я оплачу тебе химчистку и куплю кофе.
- Как вы неслыханно щедры.
Вовка уселся напротив и принялся поглощать обжигающе горячую яичницу. Настроение было препоганое.
Рассерженная и сконфуженная гостья вздернула нос.
- Мне нужно вызвать такси.
- Телефон в прихожей.
- Спасибо, - язвительно бросила она.
Вот еще, цаца! Скорее бы свалила. Небось привыкла завтракать круассанами с капучино. Или ананасами с шампанским. Вовка пододвинул к себе нетронутую Ирой тарелку.
Такси уже сигналило под окном, Ирина стояла в прихожей с задумчивым видом. Вовка почесал в затылке и достал с антресоли старые Светкины туфли, которые не выкинул только чудом.
- Вечером приеду, - неохотно выдавила Ирина, не глядя ему в глаза, - привезу одежду и деньги за такси.
- Меня не будет, - соврал Атаманов, - оставь соседке напротив, тете Рите, я предупрежу.
- Ну, пока.
- Пока.
Вовка закрыл за ней дверь. Зеркало напротив отразило его заспанную рожу с всклокоченной шевелюрой и щетиной на впалых щеках. Никаких чертей, никаких козлов, никаких девушек.
- Пусть у тебя все будет хорошо, - сказал Вовка вслед и пошел мыть посуду.
Может, кому-то в этой жизни и везет. Но только не Вовке Атаманову. Можно послать проблему подальше и сколько угодно надеяться, что она рассосется сама собой. Малодушный подход ничего не даст. Проблема одолеет с новой силой.
Вечером Ира вернулась. Вовка обреченно слушал, как она звонит в дверь, и ни на мгновение не допускал мысли, что цаца просто соскучилась. Спустя минуту настойчивый птичий щебет звонка сменился ударами и пинками в несчастную картонную дверь. Соседская собака разразилась нервным лаем. Пришлось открыть, пока не занервничал хозяин собаки – бывший бандюган, а ныне ларечник Паша Кривых.
- Ты чего так долго не открывал? – мокрая и растрепанная Ирина влетела в узкую прихожую.
- Эм… медитировал, - брякнул Вовка.
- А, ну-ну. Я тут вещи принесла, кофе, увидела, свет горит. Чего соседке отдавать, раз ты дома?
Она сунула ему в руки пакет с одеждой, извлекла из сумочки кошелек.
- Вот, бери, спасибо тебе.
- Что-то ты много… - смущенно завозражал Вовка.
- За такси, за испорченную одежду. Химчистка не поможет – купишь новую, - быстро и напористо убеждала его Ирина, вталкивая в руки хрустящие банкноты.
Можно было и взять в качестве моральной компенсации за бессонную ночь, но мама учила его быть честным.
- Это лишнее, Ир. Правда, не надо. Я уж постирал все, вон на лоджии висит.
Она поджала губы, глядя куда-то в сторону, помолчала, а потом призналась:
- Со мной никогда такого не было. Понимаешь, все из рук валится, на работе сорвала подписание договора, в парикмахерской передержали краску, вдобавок меня вот тоже – видишь? – какой-то козел окатил с ног до головы. И машина такая же, как у меня, - неохотно добавила она.
- Сочувствую, - уже ни на что не надеясь, сказал Атаманов, - футболку можешь оставить себе.
- Извини меня, - снова с напором заговорила Ирина, - как мне загладить вину? Скажи, я все…
- Стоп! – перебил ее Вовка. Девушка вскинула удивленные глаза.
- Причем здесь я?
- Это все ты виноват, - воскликнула она, - ты меня сглазил!
Приехали! Вовка неубедительно разыграл изумление, покрутил пальцем у виска и высказался:
- Что за бред?
Ирина скрестила руки на груди и склонила голову к плечу, слипшаяся от грязной воды челка упала ей на лоб.
Вовка вздохнул и посторонился, пропуская ее в ванную.
- Футболка тебе идет.
Это было какое-то дурацкое дежа вю. Он снова сидел на кухне; напротив, подперев кулаками щеки, примостилась свежевымытая Ирина в Светкиной футболке. И она действительно «выносила мозг».
- Ты – причина всех моих несчастий. Ты меня проклял, там, на вокзале, и с тех пор все началось.
Вовка молчал, помешивая кофе в кружке.
- Чего ты молчишь? Сними проклятье. Или будешь ждать, пока меня собьет пьяный гонщик или на башку навернется кирпич?
- Я тебя просто послал на хрен. Офигенная, знаешь ли, порча! Как предлагаешь ее снимать?
Ирина со злости выхватила у него чайную ложку и замахнулась, чтобы треснуть по лбу. Но… вовремя остановилась.
- Ой. Прости.
Вовка усмехнулся, покачал головой. Когда гнев схлынул, мордашка Ирины стала совсем расстроенной, а Атаман от природы был жалостливый.
- Ладно, давай подумаем, что можно сделать, - сказал он.
- Давай…
Ирина подняла затравленный взгляд.
- Я так и не врубилась, за что ты так меня? Ну, в смысле, понятно, что грязью окатила, неприятно. Но я ведь не нарочно.
Вовка почесал в затылке. А действительно, чего он так разозлился? Все равно ведь домой собирался. Стоп! Не домой, а в кино. Желательно с девушкой и на места для поцелуев. А получился ледяной душ из грязи и зомбоящик в полном одиночестве.
Ира выслушала его внимательно, даже, пожалуй, с преувеличенным вниманием.
- Именно для поцелуев места? – скривившись, переспросила она.
- Ну, - развел руками Вовка, - тогда мне казалось, что это хорошая идея.
Ирина выдохнула и лихо махнула рукой:
- Ладно, так и быть, пошли в кино.
Сборы были сумбурными и затянулись надолго. Пока Вовка брился в ванной, Ирина попробовала погладить мокрую блузку и прожгла в ней огромную дыру.
- Японский шелк, - причитала она над испорченной тряпкой, - двести баксов псу под хвост.
- Во всяком случае, тебе есть, что надеть, - пожал плечами Атаманов, отбирая у гостьи тяжеленный утюг.
Ирина только фыркнула и унеслась в ванную, переодеваться. Через секунду раздался столь пронзительный визг, что соседский пес снова разразился лаем. Ну что там у нее? Вовка ломанулся на выручку, но Ира сама выскочила ему навстречу. Она врезалась ему в грудь, будто нападающий в американском футболе, Атаманов как-то сам собой сомкнул руки, заключая ее в объятья.
- Что еще? – брюзгливо спросил он.
- У меня глюки, - в подмышку ему прошептала Ирина, - у меня глюки, - повторила она, - это просто глюки…
- Что ты видела там?
- Ничего, - нервно отозвалась она, отстраняясь с некоторой даже брезгливостью. Ну да, рубашка не первой свежести, но другая валяется в стирке, он же не собирался идти на свидание с такой цацей.
- Просто померещилось…
- Ну, померещилось и ладно.
Ирина подозрительно уставилась на него.
- Ох!
Она судорожно прикрылась руками:
- Не смотри на меня, идиот! Как же я тебя ненавижу!
Пулей влетела в ванную, снова завизжала, потом что-то зазвенело. «Каюк зеркалу», - обреченно подумал Вовка.
Когда он выволок Иру из ванной, девушка находилась в полуобморочном состоянии. К счастью, она не порезалась осколками, но лицо белело, как молочный пломбир, а губы в шоке шептали:
- Это глюки, глю-ки…
Вовка устроил ватную Ирину на табуретке, поставил на газ чайник. Порылся в ящике и нашел валерианку.
- Померещилось-то тебе что?
Ирина только махнула рукой.
- Козел.
- Козел? – переспросил Атаманов, хотя итак прекрасно знал.
Ира сердито сверкнула глазами.
- Только попробуй заржать! Убью!
- И не думал…
Злость сменилась подозрительностью.
- А может, ты знаешь, кто это? У тебя барабашка водится, да? Ты ж колдун?
- Нет, - отрезал Вовка. Вздохнул, - это не барабашка, и он не водится у меня.
Он снял чайник с огня, разлил по чашкам кипяток, заварив пакетики с чаем.
- Слушай, ты только не волнуйся, - Атаманов сел напротив Иры, упирая локти в колени, - я расскажу тебе, просто не волнуйся, ладно?
Ирина икнула, испуганно прикрыла рот рукой и кивнула.
- Расскажи. Ты не думай, у меня нервы крепкие, я все выдержу.
Вовка опустил глаза на завитушки скатерти. В последний раз он рассказывал эту историю Светке за год до рождения Женьки. Жена покрутила пальцем у виска и свалила на очередную дискотеку.
- Нам было лет по одиннадцать… нам – это мне и моему приятелю Коту. Нет, другу, лучшему другу. Он сейчас классный хирург, сердце оперирует. Дело не в том. В нашем селе поверье есть: кто на кладбище ночью придет, не испугается, и над свежей могилой скажет специальные слова, у того исполнится самое заветное желание. Кот как раз на каникулах был, когда с соседнего двора баба Клаша померла. Как похоронили ее, мы с Котом той же ночью и сбежали на погост…
- Не испугались? – с уважением хмыкнула Ира.
- Как же, - скривился Вовка, - чуть не обмочились со страху, но все-таки сказали нужные слова над тетиклашиной могилой.
Ирина постучала костяшкой пальца по столу.
- И что дальше?
- Как что? Все получилось, как ни странно. Кот теперь крутейший хирург…
- А ты? Ты что загадал? – нетерпеливо спросила Ира.
Вовка глубоко вдохнул и будто головою в омут:
- А ничего.
- Как ничего?!
- Так. Это ж баловство было, я и не придумал ничего толкового.
Ирина долго смотрела ему в глаза, потом горько вздохнула:
- Я так и знала, что ты придурок!
Они не слишком долго спорили прежде, чем решили пойти на комедию. Ирина любила триллеры, Вовка – боевики, поэтому никому не было обидно. Почти без приключений (сломанный ноготь не в счет) на такси прикатили в кино, но обрадоваться не успели – машина умчалась, а на заднем сидении осталась сумочка Иры со всей наличностью и паспортом. Это обстоятельство едва не сломило девушку окончательно.
- Я ненавижу тебя! – сказала она. – Нет, больше, чем ненавижу! Наше знакомство – самое отвратительное, что случилось со мной в жизни!
Вовка пожал плечами и закурил. Они стояли на крыльце огромного недавно отстроенного кинотеатра и зябко ежились под пронизывающим ветром. Первые тяжелые капли дождя пятнами раскрасили пыльный асфальт.
- Ты предложишь даме сигарету? – с истеричными нотками спросила Ира. Футболка с пророческой надписью неуклонно намокала.
Вовка имел опыт общения с дамами и знал, что с оными в подобном настроении лучше не спорить. Атаманов молча протянул пачку дешевого табака, молча дал прикурить. Ирина судорожно затягивалась, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Глядя в ее расстроенное лицо, Вовка просто не мог не позвонить диспетчеру таксопарка.
- Ну вот, с водителем свяжутся, и завтра получишь свои вещи, - оптимистично объявил он, закончив разговор, - пойдем?
- Пойдем, - выкинула окурок Ирина и, сделав шаг, споткнулась, - а можно я тебя под руку возьму?
Вовка тяжко вздохнул и подставил локоть. Раздвижные двери медленно отползли в стороны. Ира судорожно вцепилась в руку Атаманова, едва не повисла на нем, ожидая подвоха. Но нет – вошли в кинотеатр без происшествий. Билеты купили, как он и хотел, на последний ряд. Сейчас это показалось издевкой, но Ирина настояла на точном исполнении Атаманова желания. Ладно, чем черт не шутит, - подумал Вовка. Мерзкая рожа Черта на миг встала перед глазами.
- До сеанса полчаса, куда пойдем: в кафе или играть на автоматах? – спросил загрустивший Вовка. Сегодня последний вечер перед полугодовой вахтой, жаль провести его столь бездарно.
Ирина остановилась и задумалась всерьез.
- Для игры на автоматах у меня нет денег. Что? Нет-нет, играть на твои деньги я не могу, купи себе новые джинсы, твои никуда не годятся.
- Ладно, тогда пошли есть суши?
- О, ну уж нет! Подсунут порченую рыбу, буду всю ночь сидеть на унитазе. Спасибо!
- Тебе идет маечка.
- Да знаю я!!!
Люди уже стали оборачиваться на них, Вовка неловко пожал плечами и предложил нейтральное:
- Тогда просто посидим на диване.
- Давай! – с вызовом вскинула подбородок Ирина.
- Давай! – в тон ответил Атаманов, взял ее за руку и повел в уголок.
Они устроились на диване между двумя роскошными пальмами. Это было забавно: сидят двое, как школьники, на разных краях, руки на коленках. Какого тогда покупали билеты на последний ряд?
- Слушай, - смущенно глядя через плечо, сказала Ира, - а я даже не спросила, как тебя зовут.
- Владимир. Теперь знаешь. Это что-то меняет? – раздраженно откликнулся Вовка.
- Нет, просто. А чего ты сердишься? – стерва в Ирине подняла голову.
- Да все зашибись! Завтра с утра мне надо быть на траулере, гуд бай вася на полгода. Ни пива, ни девчонок, а я тут с тобой!
- А я тебе кто? – возмутилась Ирина, поворачиваясь и выставляя грудь колесом, - Не девушка? Ой, что, правда? Завтра? А если мы не снимем проклятье, что со мной будет?
Вовка мрачно посмотрел на нее.
- Понятия не имею. Договаривайся со Старым Чертом сама.
- А как это сделать?
- Я же рассказывал: идешь ночью на кладбище…
- Надеюсь, ты издеваешься?
- Другого способа нет. Пива хочешь?
Ошеломленная Ира кивнула. Вовка поднялся.
- Я с тобой!
- Зачем?
Она опустила глаза.
- Я боюсь оставаться одна. Без тебя.
Атаманов закатил глаза.
- Ира, бар в десяти шагах от дивана, я помашу тебе ручкой.
- Ладно, - вздохнула она.
Вовка поспешно направился к бару. Выпить хотелось просто неимоверно. Сколько нервов он потратил на эту цацу, просто нет сил. Господи, смилуйся, сними с нее проклятье!
Вернувшись к дивану с двумя бутылками «клинского», Атаманов обнаружил Ирину в изысканной компании. Двое мужчин и дама. Мужчины в костюмах, дама в вечернем платье и при бриллиантах. Ирка вскочила, сверкая улыбкой, церемонно расцеловалась с подружкой, подставила ручку мужикам для поцелуя. Начался светский щебет про общих знакомых, про «отстойный» кинотеатр и плохую выпивку. Вот на этой ноте Атаманов сделал громкое:
- Кхе-кхе…
На него посмотрели, как на бомжа, пытающегося пройти в дорогой ресторан. Один из кавалеров удивленно поднял бровь:
- Вы что-то спросили?
Вовка бесцеремонно двинул его плечом, подходя к Ирине:
- Дорогая, что это за мужики? – спросил он, подавая ей бутылку пива. Выражение на лице цацы искупило все атамановы страдания.
У всех четверых отвисли челюсти.
- Ирочка, кто это? – изумленно пролепетала девица в брюликах.
- Ээээ, - не сразу нашлась Ира, - просто знакомый.
Вовку охватило чудесное мстительное вдохновение.
- Дорогая, - обнимая за талию Ирину, он оскалился, как голодный тигр, - наши отношения уже не тайна. Давай расскажем твоим друзьям, что назначили дату свадьбы…
Казалось, что это невозможно, но челюсти снобов отвисли еще ниже.
- Ирочка, ты представишь меня друзьям? Или мы все-таки побудем одни, как собирались?
Она побледнела. Нервно дернувшись, медленно кивнула.
- Ну, мы пойдем, - пролепетала Иринина приятельница под суровым Вовкиным взглядом, - до встречи, дорогая. Не забудь пригласить на свадьбу.
- Конечно, - ласково улыбнулся Вовка, - лично напишу приглашение.
Когда они ушли, Ирина резко вывернулась из Вовкиных рук.
- Ах ты, скотина! Свадьба, ага, щас! Да я… да я рядом с таким, как ты, даже ср…ть не сяду!
- Отлично, - пожал плечами Атаманов, - вот и катись отсюда. А я пошел домой.
Он даже успел отойти на пару шагов.
- Подожди!
Ира вцепилась в локоть, потянула на себя.
- Извини, я погорячилась, извини, пожалуйста.
Вовка обернулся.
- Ладно, - милостиво кивнул он, в глубине души покатываясь со смеху, - пошли смотреть кино, уже пора.
Зал был заполнен хорошо если на половину. Любителей целоваться в кинотеатре, кроме них, не нашлось. Ира едва не села мимо кресла, Вовка вовремя придержал, за что получил по рукам, обиделся и пересел через кресло. Комедия была полна банальностей и пошлых шуток, кто-то все время поскальзывался на банановых шкурках, застревал в лифтах и вообще попадал в неприятности. Ирина мрачно пила пиво, морщась, когда герой влипал особенно сильно, видимо, принимала на свой счет. Примерно в середине – интрига только закрутилась – девушка отставила бутылку и пересела поближе к Атаманову. Нетребовательный Вовка к тому времени успел увлечься сюжетом, поэтому девичью ладонь на коленке почувствовал не сразу, а когда ощутил легкое сжатие, сперва почувствовал раздражение.
- Что? Погоди, не мешай, там появился муж…
И тут же его рот накрыли сухие напряженные губы.
Упс! Вовку будто прошибло током, он замер, не зная, как поступить. Это было приятно, конечно, но… совсем не то, чего он хотел.
- Ир, слушай… - Атаманов отстранился, но не слишком резко, чтобы не дай бог не обидеть, - ты ведь не хочешь?
- Зато хочешь ты, - с горьким вызовом возразила Ирина.
- Уже что-то не очень, - виновато пожал плечами Вовка, - уж ты извини.
Ее лицо окаменело.
- Ничего, - очень холодно, как в самом начале знакомства, сказала она, - я пойду тогда. Смотри свой фильм… придурок.
Вовка смотрел ей вслед, под ногами что-то булькало, он глянул - это опрокинулась недопитая бутылка, и пиво, пенясь, выливалось на пол. А потом завыла сирена, да так пронзительно и громко, что захотелось обхватить голову руками и ничком упасть в проход. Что за хрень?
Атаманов, конечно, не свалился. Он вообще на редкость быстро ориентировался в экстремальных ситуациях – хулиганская юность научила. Он успел выскочить из кинозала до того, как обезумевшие зрители намертво закупорили проход телами.
- Уважаемые дамы и господа, - разнесся по кинотеатру слегка взволнованный женский голос, - в здании пожар. Служба спасения уже прибыла и начинает эвакуацию, просьба сохранять спокойствие и пройти к главному выходу. Повторяю, просьба пройти к главному….
Ну, где же она? Вовка вытянул шею и пытался разглядеть в мечущейся толпе белую футболку Ирины. Кроме кинозалов в развлекательном центре были игровые автоматы, несколько кафе, бутики и магазины, нижний этаж занимал роскошный ресторан. Сейчас все праздношатающиеся люди наводнили холлы и коридоры, пытаясь прорваться к главному выходу, а снизу уже потянуло дымом с отвратительной примесью горящего пластика. Крики, гомон перекрывали краткие нервные завывания серены.
- Ира! – ни на что не надеясь, крикнул Вовка.
- Я здесь, - раздалось снизу. Атаманов бросился на голос, долго вглядывался. Его с двух сторон огибала текущая, гудящая, исходящая адреналином людская волна. Норовила сбить с ног, втоптать или отшвырнуть с дороги.
Ирина застряла на отключенном эскалаторе, ее тащили вниз, толкали и пихали локтями. Она отчаянно цеплялась за поручень и смотрела на Вовку испуганными глазами котенка, которого травят собаки.
- А, черт! – ругнулся Атаманов, расталкивая толпу.
Выход был внизу, поэтому, на счастье, пробираться пришлось по течению. Вовка миновал неподвижный эскалатор благополучно, не считая оборванных пуговиц на рубашке. Он все время держал Иру взглядом, но в последний миг она вдруг исчезла. Мысленно обругав всеми самыми грязными ругательствами эту непостижимую дурочку, Атаманов снова завертел головой.
- Просьба сохранять спокойствие. Пожарные уже приступили к работе.
Ага, соблюдешь тут спокойствие, когда от воплей дам и матов мужиков раскалывается голова. Кто-то нехило заехал локтем под ребра. Ноги отдавили уже раз двести и, казалось, вместо пальцев там месиво.
- Ира!
- Влади…
Громыхнуло так, что пол подпрыгнул на метр, а с потолка посыпались осколки стекла. Под чей-то истошный визг Вовку швырнуло на пол, впрочем, не совсем на пол, а на какую-то весьма крупную женщину, впечатав мордой прямо меж огромных грудей. Но этот конфуз прошел незамеченным, потому что паника усилилась и грозила перерасти в полный хаос.
Вовка ухитрился подняться, благо, пол больше не скакал, как ковер-самолет. И снова чуть не свалился, ударившись грудью о девятый вал толпы, прущей к выходу с полными безумия лицами.
- Владимир, я здесь! Вытащи меня отсюда!
Ирину затерли в узкий коридор между гардеробом и дамской комнатой. Взрыв разбил простенок, и девушка оказалась зажата между стойкой гардероба и обломком стены, не имея возможности выбраться. Вовка растолкал тех, кто оказался на пути, с тревогой отметил, что гарью пахнет все сильнее.
- Держись, я сейчас.
Он навалился на обломок стены. Странно, везде уже используют гипсокартон и стекло, а тут тяжеленная лепнина, или это феноменальная невезучесть Ирины виновата. Вовка хрипло выдохнул, уперся плечом в стену, под ногами захрустело битое стекло. Каменная плита чуть сдвинулась, с треском свалился на пол и брызнул белой пылью кусок лепнины. Атаманов вдохновился первой победой, снова ударил плечом, стена подалась, образовался проем, достаточный, чтобы протиснуться.
- Ира, давай, я держу.
- Господи Боже! – пропищала она.
- Быстрее же, дурочка.
Оглушительный треск не дал ему договорить. Вовка поднял голову и окаменел от ужаса. Высоченный потолок из разноцветного стекла медленно, преодолевая сопротивление металлической конструкции, прогибался внутрь, готовясь рухнуть на головы им и тем немногим, кто еще не успел выбраться наружу. Атаманов машинально прикинул расстояние: от гардеробной до выхода метров пятьдесят под падающим куполом. Не успеть. Быть погребенным под осколками ему не хотелось, поэтому Вовка вместо того, чтобы выдернуть из западни Ирину, влез туда сам.
И вовремя – потолок окончательно просел и рухнул с хрустальным звоном на мрамор пола.
- Фух, - выдохнул Вовка и закашлялся от поднятой пыли. Снаружи их завалило стеклом и свалившимися вместе с ним каркасами. Но за спиной проход был относительно свободен.
- Господи, я умру, - страдальчески заломив руки, простонала Ирина, - теперь я точно умру.
- Пошли, - рявкнул Атаманов и без церемоний сцапал ее за руку.
Что тут у нас? Дамская комната, пеленальная, комната для уборщиц. Вот и запасный выход, заваленный глыбами стен. Плохо, но не фатально. Должна быть еще вентиляция.
Ирина тихонько плакала, пока Вовка простукивал шваброй потолки и стены. Потом с обидой сказала:
- От тебя не дождешься сочувствия!
- А от тебя помощи, - проворчал Вовка.
Швабра громыхнула гулко. Атаманов притащил из комнатушки уборщиц стремянку и влез под потолок. Сорвал пластиковую плиту, вверх уходила широкая вентиляционная труба. Как раз то, что надо. Внутри прочные крепежи для ремонтных работ, Вовку выдержат, Иру – тем более.
- Лезь сюда.
- Я боюсь.
- Мне по барабану, лезь или я брошу тебя здесь.
Ирина больше не спорила, видимо, поверила. Вовка полез первым. В трубе было темно, пахло дымом, но не настолько сильно, чтобы был серьезный риск задохнуться. Но вот темнота мешала передвигаться, пришлось воспользоваться зажигалкой. Ира скорбно сопела за спиной, а путь в трубе все не кончался. Вовка чувствовал легкую вибрацию, тонкая жестяная труба проседала под их весом, или это стены дрожали, не выдержав разрушений.
По прикидкам Атаманова они поднялись на целый этаж. Там, кажется, осталось в целости кафе и павильон игровых автоматов. Может, они и пострадали от падения крыши, но не от взрыва и пожара. Вовка потратил битый час, отыскивая люк, ведущий наружу. Пыльные и кашляющие вывалились они прямо на осколки, изломанные стулья и столы. В киноцентре уже никого не было, снаружи мелькали огни, и выла сирена, над головой мерцало звездами высокое темное небо.
Ирина заворожено прошла по разрушенному павильону, переступая через стекла, подошла к краю разрушенной лестницы.
- Какая чудовищная сила, - прошептала она, - сила твоего проклятья.
Вовке не хотелось об этом думать. Сколько лет прошло, а он до сих пор не привык.
- Пожарная лестница цела, пойдем.
В обнаженном оконном проеме свистел ветер. Иру шатнуло, толкнуло на Вовку, он аккуратно придержал и помог ступить на массивную железную лестницу. Снизу их заметили, спасатели подбежали, готовясь страховать.
- Мне страшно!
Ветер трепал ее волосы, бросал на лоб, залепляя глаза.
- У тебя все будет хорошо. Я. Так. Хочу. Очень хочу.
Она посмотрела на него с благодарностью. Медленно поставила ногу на ступеньку. Вовка вцепился в ее плечо, готовясь удержать, если лестница не выдержит ее бараний вес. Но лестница выдержала. И нога не соскользнула. И ветер вдруг утих. Ирина спустилась вниз благополучно, с облегчением отдаваясь заботам спасателей, которые тут же накинули ей на плечи теплое одеяло, куда-то повели. Вовка улыбнулся и ступил на лестницу. В этот миг, в этот самый гребаный миг один из крепежей с мясом выдрался из стены и лестница обрушилась вниз вместе с ним. Везение изменило Атаманову.
Не то чтобы было невыносимо больно, нет. Но забыть о боли никак не удавалось, и весь остальной суетящийся мир мелькал вокруг яркими кратковременными вспышками.
- Вот же хрень, гастарбайтеры что ли эту громаду строили? – проворчал спасатель с усталым лицом, прикручивая к сломанной руке шину.
- Давай, парень, держись, - кинул вслед водитель скорой, когда они лихо подкатили к крыльцу дежурной травматологии.
Потом был подвыпивший медбрат, который наложил на пульсирующую болью руку мокрый холодный гипс и безжалостно вкативший в задницу укол анальгина. И пустая больничная аллея в три часа ночи под моросящим дождем.
Вовка похлопал здоровой рукой по карманам, он ухитрился не потерять во всей этой суете пачку сигарет и был безумно этому рад. А вот дальше начались проблемы. Понаблюдав, как он мучается, Ира отобрала зажигалку и щелкнула. Яркий огонек осветил их лица в темноте парка. Вовка с облегчением затянулся, они зашагали рядом молча, уже слишком уставшие, чтобы ругаться и ненавидеть друг друга.
- Тебе пора домой, - сказал Вовка, когда они добрели до таксопарка, где мигало шашечками одинокое такси.
- А как же…
- Ты не заметила? За последние полтора часа с тобой не случилось ничего плохого.
Ира удивленно замерла.
- И правда. Неужели все?
- Все-все, марш домой.
Вовка вскинул руку, подзывая такси.
- У меня ни копейки не осталось, - пожаловалась Ира.
Атаманов снова захлопал по карманам. Он точно помнил, что после покупки пива у него оставался полтинник с какой-то мелочью. Мелочь звенела, а денег не было. Такси подкатило к оцепеневшей от смущения Ирине, Вовка рванул дверцу:
- Здорово, командир! Не подкинешь даму до дома, расплатится по приезде. Да-да, такое дело, прикатили на скорой, бабло дома осталось. Будь человеком, а?
Таксист глянул на хрупкую и неопасную Иру.
- Какой вопрос, пусть садится. Только ты приятель того, ножками…
Вовка подтолкнул девушку к машине. Она посмотрела на него долгим взглядом.
- Я оплачу…
- Нет! – покачал головой Атаманов. – Даже не думай! Надеюсь, больше я тебя не увижу.
Ирина вдруг рассмеялась, коснулась его здорового локтя и нырнула в машину.
- Не увидишь, - пообещала она.
Хлопнула дверца, взревел мотор. Такси сорвалось с места, а Вовка не спеша побрел по улице к дому. Как раз к утру дойдет. Будущее представилось ему туманным. Утром «Прима» поднимет якорь и отчалит, унося его надежды на хороший заработок. Бабки почти на нуле, а страховка аннулирована прежним работодателем. Вот фигня, месяц придется лапу сосать…
Он был так погружен в свои мысли, что не услышал шагов за спиной. Лишь когда его схватили за руку – больную руку, чтоб вас! – резко обернулся и едва не врезал по морде… Ирине.
- Снова ты…
Под ее бешеным взглядом все рвущиеся наружу слова, сплошь нецензурные, пропали.
- Этот сукин сын подумал, что я проститутка, - процедила Ира, - а ты мой сутенер.
Вовка не стал выяснять характер повреждений нанесенных таксисту. Он громко застонал.
Ирина тут же притихла и спросила:
- Больно, да?
- Ничего, - тяжко вздохнул Атаманов, - бывало хуже. Что будем делать?
- Пойдем на кладбище. Ты слова-то помнишь?
- Помню, только знаешь, сколько туда пилить?
- Может, попутка попадется, - неуверенно пожала плечами Ира.
- В три часа ночи? – скептически спросил Вовка.
Но сил спорить с ней не осталось. От непросохшего гипса холод полз по всему телу, да еще начался отходняк после укола, и Вовку уже просто колотило. Они пилили по пустынному шоссе больше часа, но за это время не проехала ни одна машина. Впрочем, ничего удивительного в этом не было – кто потащится ночью на кладбище, да еще в такую погоду.
- Ой, что это? – вдруг остановилась Ирина. – Какой-то странный звук.
- Ничего не слышу.
- Нет, точно. Будто цокот копыт.
Она повернулась к нему с бледным лицом и вытаращенными глазами:
- Давай спрячемся. Вон в тех кустах.
Ира снова машинально схватила Вовку за руку.
- Чтоб тебя! – взвыл он. – Какие кусты? Там воды по колено!
Пока они препирались, их нагнала телега, запряженная понурой лошадкой.
- Куда путь держим, молодежь? – голос с облучка телеги прозвучал стариковский, но с задорной хитринкой.
- Нам надо… там деревня дальше по дороге… - не сразу нашлась Ира, совершенно, как оказалось, не умеющая врать.
- На кладбище нам, дед, - рявкнул Вовка, - подвезешь?
- Отчего не подвезти, садитесь, - доброжелательно кивнул старичок.
Вовка опустил борт телеги и с облегчением уселся на краю, свесив длинные ноги между колесами. Ирина примостилась рядом. Возница чмокнул, лошадка послушно тронулась, мерно цокая подковами по асфальту. Старик на козлах был каким-то бесформенным, суконное пальто обтягивало неровную спину. Калека -горбун? Но болтал он за всех троих. И верно, страшно, небось, среди ночи мимо кладбища ехать, а тут какая-никакая компания.
- …Вот наш председатель и решил, чего животине простаивать, пора и пользу приносить. Зря что ль мы ее кормим, родимую. Объяву в газету дал: так, мол, и так, катание на повозке восемнадцатого веку. Вот и возвращаемся мы с Ромашкой с корпоративу, там еще харчей вон полно, что буржуи не съели, в телегу снесли. Больно им Ромашка моя понравилась.
- Это вот и есть повозка восемнадцатого века? – хмыкнул Вовка.
- Она самая, а чего, не похоже? – запальчиво спросил старичок.
- Похоже-похоже, - вклинилась Ирина, боясь, что их высадят, - настоящая карета.
Вовка угрюмо посмотрел в спину возницы.
- Ладно уж, чего там, - добродушно сказал старик, - возьмите-ка вон шампаньского, выпейте за здоровье Митрофаныча, это мое значица здоровье.
- Спасибо, не надо, - отказался Вовка, трындеж старика начал действовать ему на нервы.
- Я сказал, бери! – отрезал тот. – Все равно у нас такую кислятину даже бабы не пьют.
Атаманов потянулся и нащупал в куче свертков и пакетов толстую бутыль с шампанским.
- Кладбище! – вдруг дрожащим голосом сказала Ирина и протянула руку.
Вовка всегда считал, что у него крепкие нервы, но тут вздрогнул. Кресты выделялись черными полосами на фоне зеленеющего на востоке неба. Возница остановил кобылу лишь на мгновение, чтобы пассажиры успели спрыгнуть, и тут же легонько хлестнул по крупу кнутом.
- Спасибо, дед, - крикнул вслед старику Вовка.
Они остались на обочине одни. Иру трясло, как осиновый лист под пронизывающим ветром.
- Что теперь? – шепотом, словно кто-то еще мог их услышать, спросила она.
- Ищем свежую могилу.
Удовольствие было сомнительное. Вслепую они проломились сквозь мокрый бурьян и побрели по раскисшей от дождей тропинке между могил. Вовка тщетно вглядывался в цифры на памятниках, было еще очень темно, да еще дождь зарядил сильнее и скрыл светлую полосу неба.
- Вон там, - прошептала Ира, клацая зубами, - свежие венки.
Едва не наперегонки они кинулись к могиле. Ноги скользили и чавкали в мягкой кладбищенской земле. Ира опередила его, но перед самым холмиком пропустила вперед и спряталась за широкую Вовкину спину. Да и сам Атаманов чуточку оробел, замерев возле свежей могилы. На мгновение почудилось, что холм, украшенный венками и утыканный до того яркими гвоздиками, что они горели в темноте, это самый холм колыхнулся. Сердце подпрыгнуло под самое горло. Черт! Вовка ругнулся и вытащил пачку сигарет. Ну, в самом деле, ему же не одиннадцать! Трястись от страха на пустом поле, где даже бомжей и бродяг нет, не говоря о действительно опасных субъектах – абсурднее быть не может.
- Что нужно сделать? – совсем жалко, сведенными от дрожи губами проговорила Ирина. Она вцепилась в Вовкину футболку, как клещ, и он не стал возражать.
- Взять в руки земли и растереть в ладонях…
- Я боюсь! – свистящим шепотом пожаловалась она.
- Ничего, я с тобой.
Ирина взбодрилась и, наклонившись, взяла в руку комок глины. Вовка подсказал:
- Давай, разотри.
- И получится?
- Откуда я знаю, давай.
Она затравлено кивнула и старательно размазала грязь по рукам.
- Теперь повторяй за мной, - велел Вовка, и заговорил медленно, по строчке, дурацкую детскую присказку.
- Где родник давно иссох…
- Где родник давно иссох…
- Где растет чертополох…
- Где растет чертополох…
- Где ни месяца, ни звезд…
- Где ни месяца, ни звезд…
- Старый черт тележку вез…
Он говорил и думал о том, какой он дурак. Почему решил, что получится, что дело вообще в этом? Может, тот детский эпизод вовсе не имеет никакого отношения к его везучести (или невезучести?), и он зря потащил несчастную, до смерти испуганную девчонку ночью на кладбище. Короче, чушь собачья все эти заговоры.
- Трижды проклятый оброк
Горя горького мешок
На могильном на холме
Он отдал тебе и мне.
Мы делили пополам:
Тебе пепел, мне зола,
Ни крестов, и ни икон,
Кто умрет, то вышел вон…
Только закончив, Атаманов понял, что Ира не повторяет, оцепеневшая от ужаса. Посмотрел туда, куда глядела она, и вздрогнул. Эту рогатую падлу невозможно не узнать. Старый Черт собственной персоной. Прежде Вовка видел его мельком, как и Ирина, чаще в зеркале мелькнет отвратная рожа, или в жаркий день тень раздвоится и станет рогатой. Да чего греха таить, видел его всегда по пьяни, думал, мерещится. А он, гад, тут как тут!
- Звали, Владимир Геннадьевич?
А голосок-то знакомый. Точно, старикан с телеги!
- Вообще-то не я звал, - ответил Вовка, - а вот эта девушка…
Атаманов подтолкнул Ирину вперед. Та только разинула рот, обалдев от такой подлости.
- Ну, хорошо, - ласково сказал Черт, делая шаг навстречу. Ух, и мерзкая же морда! Лицом это назвать нельзя: строение черепа, нос, шлепающие розовые губы, крошечные тусклые глазки – все козлиное, только рожа по недоразумению не покрыта коротким волосом, голая, нет даже ресниц и бровей. Урод уродом!
- Ирина Станиславовна загадала желание?
Ира посмотрела на Вовку, он пожал плечами: мол, назвала меня придурком, попробуй сама.
- Я хочу… хочу, - пролепетала она, - чтобы все это закончилось.
- Дурочка! – рявкнул Вовка, хотел схватить ее за плечо, но обнаружил, что до сих пор держит бутылку шампанского. – Ты соображаешь, что городишь?
- Ой! – она испуганно зажала рот ладонями. – Хочу, чтобы перестало не везти? Начало везти? Прекратились несчастья? Господи, что сказать?!
- Не волнуйтесь, Ирина Станиславовна, - мемекнул Черт, - договор – дело серьезное, обдумайте, как следует, что хотите попросить. Потому что оплата будет соответствовать сумме договора.
- Оплата? – испуганно переспросила Ирина.
- Помилуйте, - удивился Старый Черт, - уж не думаете же вы, что желания исполняются задаром?
Ирина снова беспомощно оглянулась на Вовку. Атаманову было нечего ответить. Он, конечно, догадывался кое о чем, но многое и для него было внове. В любом случае, помочь ей с желанием вряд ли мог.
Она, наконец, собралась. Это было очень трудно, кто не верит, пусть идет дождливой ночью на кладбище и попробует загадать желание над свежей могилой. Но Ирине это удалось.
- Я хочу, чтобы в моей жизни все стало так, как было до встречи с… с ним.
Старый Черт помолчал, потом хихикнул:
- Владимир Геннадьевич, открывайте шампанское. Договор надо скрепить. Как насчет на брудершафт, Ирина Станиславовна?
Это был феерический идиотизм. Вовка поглядел на бутылку, потом загипсованную руку, Ирина поняла, в чем загвоздка и отобрала шампанское. Она открыла бутылку сама, вылив половину вспенившегося напитка на свежую могилу. Пить на брудершафт им было не из чего… и не с кем. Старый Черт пропал, будто был пьяной галлюцинацией, поэтому они допили шампанское вдвоем, по очереди прихлебывая из горлышка, болтая о всяких глупостях, чтобы не было так страшно и горько. Утром на шоссе их подобрала попутка.
Ирина все-таки пришла к нему еще раз. Это случилось на другой день. Вовка пытался сделать омлет из оставшейся пары яиц, но сломанная рука оказалась на редкость серьезной помехой. Ира, сразу было понятно, заскочила на минутку, вся такая успешная, благоухающая духами и хорошим настроением, но сжалилась и сготовила Атаманову завтрак.
Вовка долго отказывался принять деньги, ну, в самом деле, неудобно брать компенсацию от человека, которому сам испортил жизнь. Впрочем, у Ирины, кажется, все наладилось. Атаманов был этому рад, но забрать футболку отказался.
- Оставь себе, тебе идет.
Ира усмехнулась, но взяла.
- Надеюсь, у тебя все будет хорошо, - сказала она.
- Надеюсь, у тебя – тоже.
Она подошла поближе, коснулась пальцев сломанной руки, подняла лицо, глядя на Вовкины губы.
- Можно…?
- Не стоит.
- Ладно, - вздохнула она, - будь счастлив.
- И тебе не болеть.
Ирина ушла, теперь – Вовка знал – уже навсегда. С ним осталась пачка долларов и чувство вины за неосторожно брошенные слова. Почесав гипсом макушку, он набрал номер справочной и заказал билет на поезд.