ЗАРЯ
Вот и наступили новогодние каникулы. С последних уроков радостные и шумливые разбегались дети по домам. Не спешила покинуть школу только наша четверка. В 5-«а» уже заметили, что в последнее время мы часто уединялись, чтобы посекретничать. Никто не догадывался, что объединила нас – Николая Анисимова, Геннадия Фартыгина, Владимира Букаткина и меня – книга Вениамина Каверина «Два капитана».
Эту книгу дети зачитывали до дыр – ее передавали из рук в руки, из класса в класс. Ее содержание обсуждали в школе, о ней говорили по радио. Санька Григорьев стал кумиром детворы, а для нашей четверки, наверно, особенно…
Мама сняла с электроплитки кастрюлю, поставила ее на стол, налила в миску суп. Тоненькие ломтики хлеба, ложка уже лежали передо мной. Потом она села напротив, подперла голову руками и стала внимательно смотреть, как я ем.
- Мам, ты чего уставилась? – смутился я.
- На тебя хочу насмотреться. Вдруг долго не увидимся.
- С чего взяла?
- Ташкент от Челябинска далеко: ни туда, ни оттуда скоро не выберешься. Соскучусь.
Ложка стукнулась о край миски.
- Какой Ташкент? Ты о чем? – сорвавшимся голосом, чуть не шепотом, спросил я растерянно.
-Ка-ак!? Ты еще не знаешь, что..? – она взяла с подоконника исписанный лист, лежавший рядом с конвертом, и стала читать: «Одиннадцатого января тысяча девятьсот сорок девятого года с вокзала отойдет поезд сообщением Челябинск – Ташкент, с машинистом которого я уже договорился…»
-Какой поезд? Никуда я не еду, - продолжал притворяться я.
-На, почитай сам.
И мама подала мне странное письмо, на котором не было ни марки, ни обратного адреса, ни почтового штемпеля, ни имени его автора. Не знаком был и почерк.
«Кто выдал нашу тайну?» – зло подумал я, прочитав письмо. О ней знали только мы, четверо друзей. Хотя нет, был еще один человек, которому я доверил ее – Юра Замятин. Он, как и я с Геннадием, мечтал о море и посещал с нами военно-морской клуб. В нем руководителями кружков были моряки-фронтовики, как в нашем, судомодельном. Но Юра жил далеко, в центре города, и не мог поступить так. Какой ему резон?
А тайна заключалась вот в чем.
Книгу «Два капитана» мне дал почитать Геннадий, сын рабочего номерного завода, я – Николаю, проживающему с отцом, сторожем лесозавода и матерью-домохозяйкой, недалеко от нашего дома. Тот – Володе – «мальчику «не клади в рот пальчики, откусит», с которым мы жили на одной лестничной площадке.
Уже не помню, кому из нас первому пришла мысль последовать примеру Саньки Григорьева – удрать из дома в тот богатый и таинственный Ташкент. Ее поддержали все, правда, не сразу. Если у троих семьи были многодетными, то Колька был у родителей единственным ребенком, и потому на побег решился не сразу.
Бежать решили во время зимних каникул. Конечно, для проезда потребуются деньги. Ну что ж, придется почаще просить их у родителей, якобы в кино или на мороженое. Подумали мы и о питании в дороге: его можно запасти, пряча часть пищи во время завтрака, обеда и ужина. Мы даже создали тайное общество «ЗАРЯ», что означало «За Армию, Родину Я».
Из катушек для ниток каждый из нас изготовил себе печать с одинаковым на всех печатях изображением - из-за вершин гор всходит солнце и в голубом небе освещает пятиконечную звезду и слово «ЗАРЯ». Печатями мы завершали свои безымянные записки друг к другу.
Не исключали и того, что с поезда нас могут ссадить. На этот случай, загодя, были изготовлены луки со стрелами, чтобы охотиться на дичь.
Словом, к побегу мы готовились основательно. Оставалось только поскорее и побольше накопить денег и продуктов, а потом: «Здравствуй, столица Узбекистана!». На всякий случай, если денег на дорогу не хватит, можно будет попросить машиниста паровоза взять нас в его кабину. Так даже дешевле будет! Мы уговорили Кольку заранее найти машиниста, который бы согласился на это условие.
Я даже не успел доесть суп, как на обед пришел папа. Мама усадила его рядом со мной, поставила перед ним еду, негромко сказала:
- Хоть последние деньки посиди рядом с сыном.
- Не понял. Почему – последние?
- На днях уезжает.
- Куда еще?
- В Ташкент.
- А что он там забыл?
- Спроси у него. Об этом в письме не написано, - и мама протянула папе конверт:
- Под дверь кто-то подсунул.
Папа отложил ложку, достал из конверта записку и молча стал читать ее. Потом спокойно вложил письмо обратно и повернулся к маме:
- Ну что ж, пусть едет, если ему дома плохо живется. С кем едешь-то?
Я почувствовал, как к лицу прилила кровь, но, пряча глаза, продолжал притворяться:
- Никуда я не еду!.. И кто письмо прислал - не знаю!..
Вечером я напрасно пытался вызнать у товарищей, кто из них был автором злосчастного послания – никто не сознался. И в этот же вечер о нашей затее были извещены другие родители. Стало ясно – затея провалилась. А ведь мы уже заучили названия станций, через которые должны были покинуть Челябинскую область – Миньяр, Аша, Бердяуш, Вязовая…
Не знаю, как сложились бы наши судьбы, осуществись побег, А вышло так. После окончания семи классов Николай сдал экзамены в летное училище. Юра Замятин и я подали заявления в Клайпедское мореходное училище - на отделение штурманов дальнего плавания. Юрий поступил, а меня не пропустила медицинская комиссия.
Геннадий и Владимир продолжили учебу в той же дневной школе, а я – в вечерней, потому что начал работать в строительном управлении учеником слесаря-сантехника. С Юрием переписывался, встречался и даже фотографировался, когда он приезжал в отпуск к родителям.
В 1955 году нас призвали на службу в армии. Тогда-то Владимира Букаткина я и потерял из вида. Даже сейчас не знаю, где он, жив ли? Говорили, будто бы он стал директором небольшого кирпичного завода.
Геннадию Фартыгину морской романтики хватило за четыре года, которые он провел на борту тихоокеанского военного корабля. Остаток жизни он посвятил Челябинскому тракторному заводу, где перед кончиной работал старшим мастером. Николаю Анисимову довелось воевать, закончить Военно - Воздушную академию, стать генералом, командовать авиационной частью. Служил в Забайкалье, и еще молодым погиб в авиакатастрофе.
Перед самым уходом в армию я получил от Юрия последнее письмо.
Оно было написано… на экваторе, во время кругосветного плавания. Затем связь между нами оборвалась и, видимо, навсегда.
Я тоже не ропщу на судьбу. В 1955 – 1956 годах принимал участие на секретнейшем советском полигоне Капустин Яр в опытных запусках первых отечественных стратегических ракет – мое отделение покидало стартовую площадку последним. Устройство этих «изделий» мы изучали по немецким ракетам «ФАУ –1» и «ФАУ – 2», которыми в годы второй мировой войны фашисты обстреливали английскую столицу.
После демобилизации Челябинское областное управление связи направило меня на учебу во второе Свердловское техническое училище. Окончил его с отличием, получив специальность телерадиомеханика. По направлению попал в небольшой городок Полевской. Телецентры в СССР только начинали открываться и потому мои товарищи по учебе уезжали в Омск, Калининград. Одессу – во все концы страны.
Работал радиомехаником, заведующим телеателье, а потом потянуло на новостройку – возведение огромного трубоэлектросварочного цеха. Заочно получил высшее образование по специальности инженер-радиотехник. Связав свою судьбу с Северским трубным заводом, трудился на нем с 1963- го до наступления Нового, 2010-го года.
Говорят, чтобы человек оставил о себе на земле память, он должен посадить дерево, построить дом, воспитать детей, издать книгу или изваять скульптуру. Кроме последней заповеди, некоторые из них я выполнил не по одному разу.
Со времени нашей – пятиклассников – затеи прошло более полувека. Из членов тайного общества «ЗАРЯ» в живых, я остался один. Живу и радуюсь тому, что не сделали мы в 1949 году глупости, остались дома.
Добиться осуществления своей мечты, найти свое призвание, свое счастье можно и оставаясь в родной стороне - усердно трудясь и любя людей, особенно близких, ибо без их бескорыстной помощи достичь цели будет невероятно трудно.
Разве наши биографии не доказательство тому?
.
-