Я НЕ УМРУ, МАМА!

Екатерина Мамаева-Иванова
(Вариации на тему реинкарнации).

- Мама, мне так плохо… Я умираю, мамочка…
В уютной комнатке, мягко освещенной настольной лампой под зеленым абажуром, разыгрывалась трагедия. Маленький Олежка, смышленый и симпатичный мальчуган, умирал. Болезнь оказалась сильнее.
- Мамочка, мне плохо… Где ты, мама?..

Сухонькая старушка с правильным пробором в черных, едва тронутых сединой волосах подошла, поправила одеяльце.
- На работе твоя мама, где же еще! Спи.

Надо заснуть. Но боль не отпускала и во сне. Не было сил терпеть. Цвет ночника из молочно-зеленого постепенно превращался в насыщенный алый. Боль пульсировала во всем теле, черно-алая болевая точка билась в мозгу, грозя расколоть череп. Казалось, пройдены все пределы терпения, но боль, тем не менее, усиливалась. И вдруг – легкий хлопок, а за ним – тишина, звонкая, зловещая. Откуда-то издалека приближался выматывающий душу звук – как будто смешали вместе гул, свист и надрывный вой. Олег летел по странному коридору со стенами, подобными темным тучам в разгар грозы. К черно–сизому цвету периодически примешивался алый, но боль как-то сразу отпустила. И пришел страх. Ничего страшнее за свою короткую жизнь ребенок не видел. Воображение дорисовывало зигзаги молний, но они существовали где-то на втором плане. Направление полета определить было невозможно – вперед или назад, вниз или вверх – там это не имело никакого значения. Коридор казался бесконечным, но вскоре впереди замаячила и стала быстро увеличиваться яркая золотая точка. Олег очутился в пространстве из бело-золотого света, довольно интенсивного, но, тем не менее, совершенно не режущего измученные болью глаза. Из света вырисовалась высокая фигура в белых одеждах.

- Здравствуй, Ушедший!
- Здравствуй, Дежурный Ангел. Вот видишь – болезнь оказалась сильнее.
- Вижу. Ну что ж, болеть тебе оставалось чуть меньше года, потом дело пошло бы на поправку, началась бы стойкая ремиссия.
- Я не смог выдержать, прости.
- Основные задачи на данное воплощение ты практически выполнил. Можешь оставаться. Но вижу, что-то тебя держит…
- Мне жаль родителей, им будет тяжко перенести мое развоплощение.
- Можно попробовать рокировку.
- Новая сущность не выдержит эту боль, тем более, без привычки.
- Та сущность, которая придет тебе на смену, выдержит. Он знал несколько йогических воплощений и хорошо тренирован.
- Кем он был в предыдущем воплощении, тоже йогом?
- Нет, танкистом. Погиб на Курской дуге. Кстати, фронтовой друг твоего отца, это облегчит адаптацию.
- А что делать мне?
- Будешь в некотором роде его ангелом–хранителем.

Как любая душа, слишком рано покинувшая тело, бравый танкист был обречен на постоянные повторы предсмертных воспоминаний до истечения заданного срока несбывшегося воплощения. Но поскольку погиб он в честном бою за правое дело, то был погружен в длительный сон. А каждый сон когда-либо заканчивается.

Едкий дым, грохот, огонь, боль… Он вываливается из люка на землю, катается, пытаясь загасить пламя… Взрывы, рвущий душу лязг железных гусениц … Подбегают люди, накидывают плащ-палатку, огонь затухает…
- Сестричка, скорее!
- Ничего нельзя сделать, мальчики. Ожог всего тела. Он не выживет…
- Вовка, не умирай! - Илюшка, друг, рыдает. Белые полосы от слез на закопченном лице…
Поздно, помочь ничем нельзя…

Укол. Боль. Но боль совсем другая, пульсирующая, грызущая, бьющая молотом…
- Дышит. Камфара помогла.
Олежка открыл глаза. Над кроватью склонились двое – мужчина и женщина. Лица встревожены. Одно лицо знакомо…
- Илюха, Долговязый, все хорошо, не волнуйся. Вы меня спасли…
Удивление – да, это Илья, но не двадцатилетний парень, а мужчина лет сорока, уже начинающий полнеть. Отец. Женщина – миниатюрная, с усталыми глазами и золотисто-каштановыми пушистыми волосами. Это мать. Все в порядке. Прибыл по назначению.
- Все хорошо. Не волнуйтесь. Я больше не буду умирать, мама.

За окном светало. У кровати с раскинувшимся во сне ребенком сидели двое.
- Странно, Илья, мне показалось, что это не наш Олег. Он даже смотрел по-другому. И говорил как взрослый.
- Дети во время болезни быстро взрослеют. А говорил он как … Помнишь, Женя, я тебе рассказывал, был у меня на фронте друг Вовка?
- Это тот танкист, что погиб?
- Да, так вот, мне показалось … Хотя, что там фантазировать. Главное, что живой. И температура упала.

За окном было солнечно и пахло весной. Сосульки переливались изнутри словно собственным светом. Кап-кап-кап – дробно стучало по подоконнику. Веселая синичка бойко прыгала по ветке. За окном на мягких лапках крался кот Василий с явно хулиганскими намерениями. Несколько крупных капель шлепнулось коту на загривок. Василий возмущенно мявкнул и отряхнулся. Синица ехидно цвинькнула – словно хихикнула – и улетела. Олег тихо рассмеялся. Он уже мог свободно сидеть в кровати и иногда, когда никто не видел, немного пройтись по комнате, с удовольствием нарушая постельный режим. Идти в школу еще было нельзя, да он и не спешил, но было скучно. Книга дочитана, браться за другую пока не стоило – от напряжения болели глаза. Родители еще на работе, бабушка куда-то ушла по делам…

- Что, скучаешь?
- Скучаю. А ты где?
- Здесь.
- Кто ты?
- Я тот, кто жил до тебя. Привет, Живой!
- Привет, Ушедший! Ты можешь показаться?
- Меня нельзя увидеть глазами, я развоплощен.
- Жаль.
- Ничего страшного. Как ты себя чувствуешь?
- Голова немного болит и слабость, а так ничего.
- Начнешь ходить – куда что денется.
- А ты будешь еще приходить?
- Конечно. Мы теперь часто будем общаться. А пока ляг поудобнее, укройся одеялом и слушай. Я тебе сказку рассказывать буду.
- Лучше историю с приключениями. Про индейцев.
- Про индейцев, так про индейцев. Слушай…

Олег тяжело шел по улице. После очередного обострения кружилась голова и мучила одышка.
- Привет, Живой!
- Привет, Ушедший! Что скажешь?
- Ты в курсе, что за поворотом тебя ждет Васька Грыщук с компанией?
- Чего они ко мне привязались? Снова какую-то пакость готовят?
- Готовят. Они так самоутверждаются, знают, что ты драться не станешь.
- Да не люблю я драться.
- А тебе пока и нельзя. Вот окрепнешь, тогда и выясняй отношения.
- Ну и что мне делать?
- Поворачивай на соседнюю улицу – и в обход. Успеешь еще навоеваться…

Мороженое было божественным. Олег задумчиво разворачивал третью пачку. Стоящий в отдалении Васька с аккуратным фингалом под левым глазом посмотрел с уважением – он только начал вторую.
- Привет, Живой. Что, вкусно?
- Угу.
- Давай отойдем…
- Но мне вкусно!
- Не сомневаюсь. Ты, дружок, давно не болел?
- Три года.
- Забыл, как это – хворать?
- Да когда это было?
- Видит бог, я не хотел.

Мороженое, как живое, вылетело из рук, перевернулось три раза в воздухе и шлепнулось в грязь. Хорошо, хоть Васька не видел.
- Ну, ты, имей совесть! У меня уже мелочь закончилась.
- Вот и хорошо.

Олег вышел из институтской библиотеки с книгами в руках.
- Привет, зубрилка! – Леська, ярко-рыжая размалеванная девица с соседнего потока.
- Привет, Олеся.
- Ты все учишься, прохвэсор?
- У нас завтра коллоквиум.
- Уси знання нэ прыдбаешь. Пошли краще у «Мэчту» - помечтаем, пыво попьем, - Леська бойко зырила желтыми кошачьими глазками.
- Привет, Живой. Что, колеблешься?
- Может, сходить ненадолго, развеяться?
- Ага, а потом Леське под крылышко… Что, не видишь, с какой профурой связываешься?
- Ну, ты и зануда!
- Мое дело – предупредить…
- Нет, Олеся, спасибо, в другой раз.
- Та тьху на тэбэ!

Лекция была откровенно нудной и неинтересной. Студенты украдкой зевали и поглядывали в окно, за которым по-весеннему сияло солнышко и пели птички.
- Привет, Живой!
- Здорово, Ушедший! Рад тебя слышать.
- Что, засыпаешь?
- Угу, осточертела мне эта политэкономия.
- А ты посмотри направо…
- Ну и Светка, ну и что?
- А ты лучше посмотри, бука!

Солнечный луч заиграл в золотых волосах соседки…
- Светка!
Огромные зеленые глаза вопросительно глянули на Олега.
- Ты что сегодня делаешь вечером?
- Ничего.
- Пойдем в кино?
Девушка лукаво улыбнулась:
- Посмотрим на твое поведение…

Группа весело гуляла на свадьбе Олега и Светланы. Народ радовался от души, ухитряясь при этом сильно не напиваться. Не хватало только одного.
- Ушедший, друг, ты где?
- Я здесь.
- Почему молчишь?
- Я радуюсь.
- Жаль, что ты развоплощен.
- Это ненадолго. Ты знаешь, Живой, я тут на время исчезну, так ты не волнуйся. У тебя теперь есть хороший ангел-хранитель.
- Ты только ненадолго, ладно?
- Договорились. Ты не забывай меня.
- Тебя забудешь!

Маленький Игорек сосредоточенно рассматривал свою ножку в вязаной пинетке и улыбался, пуская из беззубого рта пузыри.
- Слышь, Светлана, что-то он мало плачет, это не вредно для здоровья?
- Да ладно тебе! Нормальный здоровый ребенок.
- Улыбаешься, да? – засюсюкал Олег.
- Улыбаюсь, папка! – ехидно ответил грудной младенец, четко выговаривая слова.
- Ох, ничего себе!

Игорек залился счастливым смехом:
- Что, испугался, Живой?
- Это ты, Ушедший?
- А кто же еще? Только теперь я, считай, Пришедший.
- Вот так сюрприз! Как здорово!
- То ли еще будет!
- А как это ты вдруг заговорил раньше времени?
- Да не говорю я еще, рано мне.
- Молчим, не будем пугать мамку.
- Не будем.

Один японский философ когда-то сказал: «В шестнадцать лет ваш сын уже не сын. Это ваш друг»…

На плато Демерджи было красиво и жарко. Воздух настоялся на ароматах лекарственных трав, натужно звенели кузнечики. По яркому летнему небу плыли белые живописные облачка. Раскаленное солнце равнодушно сияло над головой. А по тропинке между скал бодро шагали с рюкзаками трое: два друга – 49-ти и 28-ми лет – Олег и Игорь, отец и сын; мама Светлана несла в руках охапку цветов. И всем им было хорошо.
А по небу летел Дежурный Ангел и улыбался.
Но его, увы, никто не видел.

2007 г., Алушта – 2008 г., Партенит.