7.
- Ох и дурацкая же натурка! – пожаловался Ксилу. – Очарованная фанатка. Слава тебе, Господи, одним хвостом меньше! Наконец-то она переключилась на более беспомощную жертву, причём безболезненно для себя. Как вовремя всплыл Чиба! Такое, как известно, не тонет, и всё же где-то в глубине души я ему даже благодарен.
Мэнэррик отважился спросить:
- Кстати, о Чибе… Ты бы его действительно добил? Только не обижайся…
- О, и ты туда же! Я занимаюсь оружием: сделать, добыть, призвать из недоступных мест. Убийствами занимаются убийцы. Те, кто способен сделать в своей жизни такой выбор. Я – не способен. По крайней мере, на сознательном уровне. Только никому не говори. Иногда полезно, когда меня боятся, пусть даже безосновательно.
- Точно – безосновательно?
- Не заставляй меня пересматривать взгляды на возможность выбора.
- Прости! – Мэнэррик всё продолжал сопоставлять в уме известные ему факты. – Я вот тут думаю…
- Молодец, это иногда полезно! – похвалил Ксилу.
- Насчёт тебя, себя и Города Лунного Сада…
- Да-да?
- Элси и Лидия послали тебя ко мне?
- Эй-эй, потише! Им меня пока не за что посылать. Они просто очень вежливо попросили меня прогуляться в твою сторону. Я как раз не был занят.
- А Кристиан, Лекс? Лекс всё равно по роду деятельности гуляет на довольно внушительные расстояния, а Кристиан…
- Я-то чем не устраиваю? Не таких уж я голубых кровей, как кажется. Ладно уж, - Ксилу тряхнул своей лунной гривой. – На самом деле всё просто. Они не подходят. Они не знают, с чем придётся иметь дело. Даже Кристиан. Такому его не учили. И торговец с подобным не соприкасался. А я знаю.
- Вот! - подхватил Мэнэррик. – Даже Лекс и Кристиан не подходят! А ты – в курсе дел. В то время как я – совершенно ординарная человеческая особь, ничему особенному не обученная. С какого боку я в этой истории? Я ведь даже отдалённо не представляю, что можно поделать с мёртвым божеством! В Городе Лунного Сада есть, насколько мне помнится, судья-свидетель? Кажется, он и неплохие советы давать должен? Раз уж он судит, ему и решать, как с кем или с чем можно и нужно поступать?
- Да, с этим он превосходно справляется.
- Ну, а я о чём? Спросили бы у него совет, каким образом можно приговорить преступного Балтазара!
- Спросили, - спокойно и терпеливо сказал Ксилу, аккуратно и изящно перебираясь через скрученные идеальными спиралями рельсы.
Мэнэррик карабкался за ним, но у него, конечно, даже на сотую долю так легко и красиво не получилось.
- И что сказал Альфред?
- Он сказал…- чувствовалось, что Оружейник улыбается. – Что с этим вопросом нужно обратиться к тебе. Ты вполне компетентен. Мне можно быть консультантом. Привратник позаботится, чтобы все двери перед нами были открыты. Мог ли я отказаться от указания судьи-свидетеля?..
- А хотел бы? – осмелился спросить Мэнэррик.
Ксилу сделал вид, что не расслышал.
То ли Оружейник точно знал, куда нужно идти, то ли его вело чутьё, - во всяком случае, путь он выбирал быстро и уверенно, тем более что дорогу среди этой умопомрачительно огромной свалки расчистили, как могли, автомобили. Мэнэррик знал, что об этом позаботилась его новая четырёхколёсная «подружка». Лишь кое-где встречались незначительные, легко преодолимые препятствия в виде по определению неподвижных агрегатов вроде стиральных и посудомоечных машин. За путниками велась непрерывная слежка со стороны то утюга, то кочерги, то газонокосилки, то алебарды, что ощущалось как пристальный взгляд, однако агрессии вещи не проявляли.
Спустя какое-то время среди железяк начали попадаться предметы мебели и кое-что другое, как-то: рулон сорванных со стены обоев, ведро засохшей краски, порванный надувной матрас, связка книг, глиняный горшок, виолончель и множество прочего разномастного барахла. Сведения об идущих передавались при помощи системы постукиваний наподобие азбуки Морзе куда-то вглубь этой свалочной страны – в самое сердце, где и пребывал, по-видимому, сам Балтазар. Наверно, он заметил слежку и решил выяснить, если только к нему применимы такие человеческие понятия, кто и зачем идёт по его следам.
Мэнэррик не мог разобраться, чего ему больше хочется: побыстрее столкнуться с ниточным Повелителем вещей (бр-р!), чтоб всё наконец-то разрешилось (как?), или же часами бродить по свалочным землям, чтоб момент встречи отсрочить на максимально возможное время. Опасность от вещей не чувствовалась; так можно идти и идти, только уж больно нудно. Оружейник молчит, не рассказывает жутковатые мифы, думая о чём-то своём, и расшевеливать его как-то не хочется. Странный он. И как Фестиваль не побоялась любить его? Может, видела что-то – страннее и опаснее, чем Ксилу? А Ксилу её вытащил?..
Однотонное небо серо светилось, и было никак. Ни холодно, ни жарко, ни рано, ни поздно. Голод не ощущается, и чувства сытости нет; попить бы чего-нибудь не мешало, а может, и помешало бы? Усталости нет, но и двигаться не особо тянет. Ничего не болит, но и это как-то не радует. Действительно – никак.
И только собрался Мэнэррик задать своему попутчику вопрос на тему «никаковости» данного места, за очередным поворотом, образованным горой дамских платьев фасонов, модных веке этак в семнадцатом, и треснутой антенной спутниковой связи, заваленной мятыми коробками из-под шоколадных конфет, открылась чудная зелёная долина среди невысоких холмов. В тёмно-голубом, почти синем небе сияло маленькое жёлтое солнышко, испуская во все стороны короткие ровные лучики. В долинке возле кучки кудрявых деревьев стояло прямоугольное строеньице из ярко-оранжевого кирпича. В однородной по форме траве равномерно были рассеяны разноцветные, но одинаково пятилепестковые цветы.
- Туда? – спросил Мэнэррик, указывая на домик.
- Пройдёмся, - согласился Ксилу.
Они побрели по ровной земле. Примятая их ногами трава тут же поднималась: она была мягкой, но почему-то казалась искусственной. Расстояние до здания преодолели быстро и остановились у дверного проёма. Домик имел два этажа, один вход строго посередине стены, обращённой к пришедшим, по два оконных проёма на первом этаже по обе стороны от входного, и пять, таких же по размерам, на втором этаже. Здание казалось то ли временно оставленным, то ли недостроенным и брошенным в таком состоянии, и почему-то создавалось впечатление, что сюда уже никто никогда не вернётся.
Ксилу безбоязненно шагнул в дом и тут же исчез в кромешной тьме. И Мэнэррику стало вдруг очень неуютно на зелёной травке под ласковым солнышком, окружённым двумя-тремя белоснежными облачками, похожими на барашков. Он вошёл за Оружейником, внутренне пытаясь быть готовым ко всему.
И оказался совершенно не готовым к тому, что увидел. А увидел он просторный светлый торговый зал какого-то магазина. Стены обложены белым кафелем; под потолком завораживюще медленно вращаются лопасти огромных вентиляторов, под которыми так же завораживающе медленно кружат мухи. Вдоль стен тянутся прилавки и витрины с разнообразными продуктами питания. На стеллажах у стен идеальными пирамидами выстроены жестянки с консервами, а в охлаждаемых витринах выставлены эмалированные лоточки с залитым в них маргарином, заботливо и старательно украшенные ягодами рябины. Между лоточками сытыми питонами застыли колбасные кольца, высокими колодцами улеглись ожерелья сосисок, золотистые копчёные рыбы таращили высохшие глаза на посетителей. Хлеб стройными шеренгами высился в деревянных ящиках с длинными бортиками, вставленных в пазы в больших железных этажерках на колёсиках. Бледная брынза плавала в специальных ванночках в зеленоватой сыворотке по соседству с уложенными в стопки кругами твёрдых сыров и поленницами сыров колбасных.
Мимо ошарашенного Мэнэррика и спокойного Ксилу маленькая кругленькая бабулька в тёмно-синем халате отрешённо везла перед собой по гладкому полу из цветной мраморной крошки мокрую тряпку устрашающего вида на монументальной деревянной швабре, потемневшей от времени. На рукоятке швабры красовался белый корявый инвентарный номер (масляная краска! Ручная работа!). Мэнэррик попятился, однако всё же тряпица проехалась по его ногам. Причём он остался в полной уверенности, что если бы не уступил место, то неминуемо был бы сбит насмерть безучастной бабулькой. Старушка следовала своим курсом неотвратимо, как судьба.
В отличие от неё, тётенька в белом халате и в белом накрахмаленном кокошнике, занимавшаяся возведением очередной рыбоконсервной пирамиды, прибытие гостей заметила. Она живенько спрыгнула с табуретки и, лучась улыбкой, заняла место у прилавка, отмеченное фаянсовым блюдечком и несокрушимыми монументальными счётами.
- Я знаю, что вы ничего не купите, - сообщила она. – И всё-таки добро пожаловать в один из четвергов!
Голос её чертовски знаком, да и сама она…
- Ксилу, мне кажется, или же она просто похожа… - начал Мэнэррик тихо.
- Всё возможно, - так же тихо ответил Оружейник. – Может, кажется. Может, это она. Может, просто похожа. Может, любой другой вариант.
Потому что женщина в белом – продавщица, надо понимать, – как две капли воды походила на оставленную не так давно на берегу Золотой реки Фестиваль.
- Ребята… - растерянно протянула она. – Вы-то хоть не раздвоитесь? – и сама себя прервала: - Нет, вы двоиться не можете, вы же не дни…
Ксилу приподнял брови, глядя на женщину, так похожую на Фестиваль, и молча ждал продолжения; Мэнэррик же решительно ничего не понимал.
- Ой, сейчас!.. – продавщица, сжав виски пальцами, опустилась на деревянный стул с дерматиновой обивкой, местами потрескавшейся. – Сейчас!.. Попробуем начать сначала. Так… Сегодня у нас четверг. Значит, среда была позавчера… Правильно? Правильно! Третьего дня был вторник, перед ним – первый вторник, а до того – один понедельник. Понедельник – один, вторника - два, тогда почему среда одна? А, потому что на этой неделе у нас три четверга! Вчера был первый, сегодня – второй, а завтра – если, конечно, не влезет внеочередная неожиданная пятница, - третий четверг. Так что вам, парни, просто посчастливилось проскочить во время, когда ничего резко не меняется!..
Мимо снова прошаркала уборщица; только теперь она двигалась задом наперёд, и её швабра ехала за ней, причём оставленный ранее влажный след втягивался обратно в тряпку.
- Как в примитивной компьютерной игре, - прокомментировал Мэнэррик, наблюдая за ней, - препятствие на пути, движущееся туда-сюда совершенно бессмысленно. Вреда умышленно не причиняет. Разве что затопчет, если его не перепрыгнуть. Его оставляешь позади, а оно всё так же бродит взад-вперёд.
- А, это наша статика, - махнула рукой продавщица. – Бабушку заглючило в четверг, а в остальные дни она отходит, пол моет везде и движется в одном направлении. По четвергам у нас тихо, особенно по средним. Даже товар иногда успеваем получить. По вторникам и пятницам просто опасно; от среды неизвестно чего ждать; по понедельникам просто серо и уныло.
- Товары кто-нибудь покупает? – вежливо поинтересовался Ксилу.
- Я же говорю: по вторникам и пятницам. Приходят разные. Поэтому опасно. Бывают нормальные. Бывают такие, кого внешне заглючило. Страхолюдные, словом. Что ж, они не виноваты, что в неудобном месте оказались. Но гораздо хуже те, у кого в расщеп психика попала. Они же совсем с катушек слетели!..
- По-моему, сейчас я к ним присоединюсь, - тихо пожаловался Мэнэррик.
- Выйдем, - решил Ксилу, и они выскользнули из магазина.
А продавщица всё продолжала жаловаться на жизнь, обращаясь к тому месту, где только что стояли посетители.
- Ничего не понимаю! – сказал Мэнэррик. – Какие расщепы психики? Она хоть знает, что её саму уже заглючило? А тебе это всё о чём говорит?
- Догадка у меня есть… - начал Ксилу, окидывая взглядом окрестности. – Магазин этот не из столь далёкой от тебя эпохи… Достаточно реален, не так ли? Если б не уборщица и не странные речи продавщицы, сам по себе магазинчик бы тревоги не вызвал, правда? Всё достаточно продумано или же выужено в готовом виде с какой-нибудь иллюстрации или же из чьей-то памяти. Пейзажик симпатичный. Травка, домик, деревца, солнышко в небе, пара безобидных тучек… Знаешь, что это? Элементарно – увеличенный и материализованный детский рисунок…
- А я голову ломаю: почему всё кажется таким знакомым?! Похоже, я сам в детстве рисовал нечто подобное. А сначала показалось, что пейзаж вполне мил и совершенен.
- Как раз тут ошибаешься: несовершенен! Ну, приглядись внимательнее: чего не хватает?
- Не знаю… - растерялся Мэнэррик и огляделся, стараясь не упустить ни одной мелочи. Заметил только вьющуюся над цветком пчёлку, раскраской больше напоминающую осу.
- Для особо наблюдательных особей с чрезвычайно развитым логическим мышлением объясняю, - терпеливо начал Ксилу. – Небо есть? Есть. Светило есть? Есть; поэтому и светло. Логично. Травка с цветочками? Имеется. Далее. Магазин. Причём продуктовый. Продавщица которого утверждает, что запасы товара периодически пополняются, и за товаром этим минимум два раза в неделю (неважно, сколько длящуюся) приходят покупатели.
- Ну? – Мэнэррик никак не мог взять в толк, куда клонит Ксилу.
- Прорва народу тут топчется. Просто пропасть, как говорил твой приятель. И – травка с цветочками. Улавливаешь?
- Нет.
- Посмотри туда, откуда мы пришли. Видишь, трава за нами поднялась, однако следы всё равно видны? Теперь понимаешь, какой мелочи не учёл тот, кто всё это сотворил?
- Кажется… - до Мэнэррика понемногу доходило, на что намекал Оружейник. – Даже на детских рисунках к домику ведут дорожки или тропинки! А здесь их нет!
- Наконец-то! Надо только замечать знаки и намёки вокруг себя. Ты сотворён не для того, чтоб тут же быть уничтоженным. Великая созидающая Сила любит каждое своё творение и каждым гордится, и ведёт каждое к сияющим вершинам, разбрасывая направо и налево подсказки и намёки. Только мало кто обращает на них внимание.
- Это ты к чему?
- Будь внимательнее, и тебя приведут к счастью. Как внимательны к твоим советам твои же клиенты. Обращай внимание на мелочи. Вообще по жизни. И других учи.
- Хорошо, что же нам делать сейчас? Какую подсказку нам дали сверху?
Ксилу уже направился назад по собственным следам, начав говорить, и Мэнэррику пришлось поторопиться, чтоб не прослушать его ответ.
- Я так подозреваю, - говорил Ксилу, - что Балтазар учуял слежку, и вряд ли преследование с нашей стороны входит в его планы. Будем держать нос по ветру. Чтобы не вляпаться в то, что может подбросить нам наша мумия. А мумия начинает входить во вкус! Кажется мне, что именно Балтазар сотворил этот мирок-ловушку. И если б не подсказка Вселенной – отсутствие тропинки – мы б, наверно, так и сунулись бы дальше. Но нам такой мелочью дали понять: через эти края дороги нет. Поэтому мы пойдём снова через свалку. А Балтазар, кстати, мог бы и не пускать в ход сразу тяжёлую артиллерию, а попытался бы, скажем, сбросить на нас что-нибудь тяжёленькое на той же самой свалке. А так он сходу расщепил время (только не спрашивай, как. Знал бы – был бы совсем в других краях). Вот и получилось по несколько одинаковых дней недели. Уже хорошая ловушка. Если сразу не выйти, можно навсегда во вторниках-четвергах затеряться. А к изуродованной неделе в качестве приманки – беззаботная детская картинка. Правда, немного со сбоями. Кстати, ты заметил, какое у бабки-уборщицы расплывчатое лицо? Нет, конечно. Зато я заметил. Просто прототипа не было. А для продавщицы – был. Наша Фестиваль. И это мне не очень нравится.
- Что именно?
- То, что он заметил ещё и её. Ладно, хватит болтать. Замечай подсказки и намёки судьбы.