Дневник IV-16 Я тоскую о прошлых временах. Эрик. Старчик
12 декабря 1997 г. С 6 до 9 утра не могу спать от боли. (сломано два ребра)
Звонила Эрику, проговорили мы с ним 2 часа. После разговора с ним я почувствовала Бога.
Как просто умереть — проходит Ангел,
Копьём пронзает сердце или печень.
Потом чистилище, свиданье с Вангой.
Ещё жива я, но дышать мне нечем.
Я прочла этот экспромт Эрику. «Какие грустные стихи», - сказал он. Я ответила: «Я на Голгофе». Два раза я сказала ему, что он гениален. Эрик сказал мне, что его наставник говорил ему тоже самое.
Его речь не только умна и блестяща, но и чиста, и глубока, его мировосприятие необычайно тонко и одновременно младенчески просто. Я задавала ему неожиданные вопросы. Он сказал, что ему приятно говорить со мной.
Я его спросила: «Вы любите своё лицо?». «Не всегда», - ответил он. Я продолжаю: «Вы любите свою старость?» Эрик: «Да. Я думал об этом. У меня будет красивая старость».
«Мне 19 лет внутренне. Иногда я совсем ребёнок», - сказала я. «Я молодею. В 10 лет мне было 30 лет», - отозвался Эрик. «Вы относитесь к каждому новому существу, которое входит в Вашу жизнь, как к посланцу Бога?», - спросила я. «Как к самому себе», - был ответ Эрика.
Я сказала: «Люди много лгут, это они делают от слабости, это их самозащита. Я хочу быть сама собой, и я ищу тех, с кем я могу быть сама собой».
«Почему Пётр Старчик (бард) Вас не принимает?» Эрик: «Потому что у меня сложные отношения с Христом». Я говорю ему: «Нет, не поэтому. Я Вас принимаю таким, каков Вы есть». Эрик сказал: «Пётр — лев, мужчина. В нём нет понимания женского. Во мне есть женское начало... Я — андрогин». Мои последние слова в конце телефонного разговора были: «Помолитесь обо мне. Я Вас благословляю, я Вас обнимаю».
Я Вас люблю, мой гений, несколько минут...
Приходила Ира Каширина, помогала мне жить на земле.
13 декабря. Рёбра очищаются, чёрное осталось внутри, печень пока увеличена. Говорили с Эммой. «Ты мудрая, ты права», - несколько раз сказала она мне.
14 декабря. С утра у меня была тревога.
Приезжал Эрик, помогал мне прицепить к телевизору видик. У него есть сын от прекрасной женщины, она старше его. Она живёт с человеком, похожим на Эрика, как бы с его двойником. Если она уйдёт с физического плана, то она войдёт в ту женщину, которая полюбит Эрика. Сыну его 4 года. Духовный наставник любил Эрика. Он уже умер. Он жил в Улан-Баторе.
Эмма уточнила: "Та женщина будет осенять женщину, которая полюбит Эрика".
Тревога моя сменилась покоем, потому что рядом был Эрик. У него потрясная фуражка. Он похож на чеха, на славянина, хотя Эрик утверждает, что он похож на исландца, он был в Исландии и мечтает жить там.
Я спросила его, в каком возрасте он проходил восточные школы. «С 15 лет. До этого — наркотики, алкоголь...». Я спросила: «Женщины...?». Он ответил: «Нееет...».
Он опять говорил о демонологии. Я старалась увести его от этой темы. Он сказал, что в прошлой жизни он был на службе у демонов. Благодаря этому в этой жизни он может спасать людей от демонов.
15 декабря. Пятую ночь сплю плохо, сидя в подушках. Задыхаюсь от любого движения.
Святые дни болезни... Душа очищается, потом опять замутняется.
Я рассказала Люсе об Эрике. Она сказала: «Вас соединяет небо». Нет, не соединяет. Я слушаю свой внутренний голос.
16 декабря. С Мариной Имос мы долго работали над чтением стихов. Как она меня терпит? Я добилась того, что в её чтении появились правильные интонации, а не фальшиво-стереотипные, от которых Марину трудно было освободить. Я устала. Одна строфа у нас получилась неплохо.
Говорила с отцом Андреем, он более жёсток, чем я.
С Эриком не говорили. Я могу без него. Я не могу только без Бога.
17 декабря. Сегодня со мной по-хамски поговорили в травпункте.
18 декабря. Болят рёбра, ноют.
19 декабря. Сон нарушен. Одна в подлунном мире. Господи, где Ты, Милосердный? Врачи меня не лечат.
Днём делала мелкие дела, доступные моему страдальческому телу.
Говорили с сестрой, голос у неё был хороший. Она с удовольствием рассказывала о своей сломанной в плече руке. Она читает любовные романы.
20 декабря. Пришёл отец Андрей, тут же сходил в магазин и принёс мне и нам еды. Соборование длилось несколько часов, рядом со мной стояла моя сестра, иногда она держала голову на моём плече. На душе у меня был покой.
21 декабря. Эрик сопровождал меня на вечер в дом Володи и Раи. Пётр Старчик бросился меня обнимать. Он был очень шумный, пел немного, приглашал меня петь. Эрик сидел рядом со мной на диване.
Петя и Володя Ерохин играли вместе мелодии, написанные Петей на стихи поэта Александра Солодовникова, который сидел в ГУЛАГЕ. Володя играл на кларнете. Были Мирослава Плющ и Игорь Галкин. Эрик поговорил с Раей. «Она светится», - сказал он мне о Рае.
Володя замечательно исполнял свою дивную музыку, посвящённую отцу Александру Меню, шествие волхвов, «Титаник» на синтезаторе. Эрику его музыка понравилась.
Эрик довёз меня до дома, хотя я хотела на Лубянке с ним распрощаться. Я накормила и напоила его.
Он много мне рассказывает о себе. Мечта его жизни не сбылась. Он не смог стать режиссёром и певцом, у него всё развалилось, друзья разъехались по белу свету. Он сказал мне: «Я должен быть нужен людям, если я не нужен, мне плохо. Я по гороскопу собака. Собака нуждается в человеке». Он очень одинок.
Я в него не влюблюсь. Он противоречив, вял, я не чувствую в нём огня. Он мне сказал странную мысль: «Бог то любит меня, то нет». Из-за череды неудач у него выработался комплекс неполноценности.
22 декабря. Места себе не нахожу от боли. Стенаю. Масло освящённое не помогает.
23 декабря. Начались занятия немецкого языка с Андреасом (он живёт в Германии). Когда ему сообщили о моей болезни, он изменился в лице.
24 декабря. Лена В. бард повезла меня на немецкий язык. В коридоре ко мне подошёл изумлённый Андреас, мы протянули друг другу руки. «Я знаю, что Вы больны», - сказал он мне. Я отвечала: «Я знаю, что Вы знаете. Я рада Вас видеть». Андреас сказал: «Und ich auch». (и я тоже).
Не считая того, что мне трудно было дышать, (я села у форточки), занималась я успешно. Лена отвезла меня почти до дома. Воздай ей, Господи, добром за её доброту.
Я мечтаю о костёле, о Рождестве, но нет человека, который отвёз бы меня в костёл.
25 декабря. Католическое рождество. Лена В. отвезла меня в костёл, она исповедовалась.
28 декабря. Снился красивый, высокий мужчина со спокойным лицом. Кто он?
Великолепная бодрость, но рёбра болят. «Ты чудесная», - сказала мне Дана, навестив меня. Суп она мне принесла восхитительный. Ей стало весело у меня, на душе у неё полегчало. Она живёт трудно.
Звонил Боря Талесник, нравоучал меня, я отбрыкивалась.
29 декабря. Боря жалуется на грусть. Я говорю ему: «Проси Бога, чтобы Он насытил тебя любовью к Нему, тогда отойдёт твой страх перед болезнью».
1 января 1998 г. Я одна в этом мире. Только Бог мой Друг. Все несовершенны и не каются в своих плохих поступках.
С Серёжей Шаг. мы гуляли по Арбату после немецкого языка. Он мне много рассказывал о себе. Он почти сделал мне предложение. Зачем мне всё это? Он взбаламутил мою душу, подогрел во мне надежду. Он не похож на моего суженого. Если бы можно было просто с ним дружить... Он погладил мою щёку. Это было что-то волшебное.
5 января. Снилось, что меня страшно избивают. Вечером позвонил Эрик. Он спросил, почему у меня грустный голос. У меня сильно болела голова. Он говорит, что в моём доме плохая книга. Называет её. Я прошу его не проявлять никакого духовного насилия.
Цитирую ему Владимира Соловьёва. В ответ я слышу, что я обижена и агрессивна. На это я говорю: "Эрик, не навязывайте мне то, чего нет. Я не обижена и не агрессивна, во мне покой. Я только хочу сказать Вам, что я человек свободолюбивый и прошу дать мне внутреннюю свободу. Я не позволяю себе вешать на Вас ярлыки, судить Вас, я Вам ничего не навязываю".
Эрик ожесточённо спорит со мной. Разговор топчется на одном месте, я тщетно пытаюсь его завершить. Эрик распаляется всё больше. Вероятнее всего, он свои обиды на жизнь и свои агрессии бессознательно перекладывает на меня, неосознанно желая власти над моей душой.
Я не поддаюсь, я очень спокойно говорю с ним, терпеливо объясняю, что к чему. Он не внемлет. Я рассказываю ему о терпеливом еврейском человеке Гиллеле. «Галя, что Вы сейчас сделали?», - говорит Эрик. «Что я сделала?» «Вы оскорбили меня. Всего доброго!» Он вешает трубку.
У меня укрепляется желание не связываться с этим странным человеком.
Дивные средневековые целомудренные танцы во французском фильме. Я тоскую об этих временах...
Попытка нарисовать Петра Старчика.