- Миша! Ты ведь пока не собираешься никуда поступать, - вкрадчиво начал Пётр Васильевич, - останься на месяц за меня завхозом.
- Да какой из меня завхоз, мне всего восемнадцать лет, и я эту работу совсем не знаю, - удивился я.
- Да понимаешь, директор задумал провести побелку стен, потолков классов, покраску полов, а это на целый месяц. А у меня жена больная, в саду много работы, и дома тоже надо сделать ремонт. Я уже разговаривал с Евгением Николаевичем, и он согласен. И зарплату ты будешь получать как завхоз. А что и как делать - так он тебе будет давать указания, а ты исполнять. Надо будет только один класс освободить, дать возможность малярам там работать, а потом перенести всё в другой класс, и так, перемещаясь с места на место, и закончите ремонт. Да вы еще не успеете его закончить, как я уже выйду на работу.
- Хорошо. Попробую, - сдался я, подумав о надбавке к зарплате.
- Тогда пойдём к Евгению Николаевичу и скажем, что ты согласен, - обрадовался шеф.
Мы зашли в кабинет директора. Тот удивлённо уставился на нас, как бы спрашивая, зачем это мы пожаловали.
- Вот, Евгений Николаевич, он согласился поработать месяц завхозом, - смущенно доложил мой шеф.
- Пётр Васильевич! Ну какой из него завхоз? Это же ремонт надо провести, с бригадой маляров работать, все материалы привезти. Разве справится Миша с такой работой? – возмутился директор.
- Он парень шустрый, справится, - гнул свою линию Пётр Васильевич.
- Это ты торопишься уйти в отпуск. А я тебя просил найти на время серьёзного мужика, хозяйственника, - краснея от гнева, выговаривал Евгений Николаевич.
- Посторонний человек не будет беречь учебные пособия, а Миша за всем проследит, - упорствовал шеф.
- Миша! Выйди на пять минут, мы поговорим одни, - сказал директор, и я выскочил в коридор. Громко спорили они не пять минут, а все пятнадцать. Наконец из кабинета вышел довольный Пётр Васильевич и сказал:
- Договорились! Ты остаёшься завхозом. Завтра с утра освободи кабинет биологии, с него и начнёте ремонт.
Это легко сказать - провести ремонт! Я даже не представлял, как это всё будет трудно. Класс я освободил утром один, перенеся все столы, стулья в соседний кабинет, а когда пришла бригада маляров из трёх женщин, то мы перенесли и два шкафа.
Но это было полдела, потому что они, осмотревшись, сказали, что надо освобождать ещё два класса, так как они не могут простаивать и ждать, когда высохнет пол, а постепенно переносить работу из класса в класс. Известь, бочку для её гашения Пётр Васильевич приготовил. Работа началась.
Директор позвал меня к себе и спросил:
- Начали ремонт?
- Начали белить стены и потолок в кабинете биологии.
- Сейчас подойдёт машина, и ты съездишь на базу, получишь бочку половой краски и десять банок бежевой для покраски дверей, панелей в коридоре. Вот тебе доверенность и накладная. Паспорт свой теперь носи всегда при себе.
- А где эта база находится?
- Шофёр знает, - закончил он своё распоряжение.
Меня удивило, что Евгений Николаевич даже не вышел, не посмотрел, как начали работать маляры. Всю ответственность сразу возложил на меня. «А если плохо сделают, то виноват буду я», - сделал я неутешительный вывод.
Подошла грузовая машина, которой управлял пожилой, грузный мужчина. Он, как-то неприязненно взглянув на меня, спросил:
- Куда едем? И кто мне подпишет путевой лист?
- Едем на базу, а путевой лист подпишет директор, - растерянно ответил я.
- А ты кто? – всё так же недружелюбно поинтересовался он.
- Завхоз, - буркнул я.
- Что делается, что делается! Пацанов стали ставить завхозами. Да ты хоть что-нибудь понимаешь в ремонтном деле?
- Так уговорили остаться на месяц, - уже удручённо ответил я.
- Кто уговорил? Пётр Васильевич? Прохиндей он, твой Пётр Васильевич. Взвалить на пацана такую работу, - недовольно выговаривал он. И, видимо пожалев, уже более дружелюбно добавил: - Поехали, что ли.
Краску мы привезли, и я немного успокоился, так как теперь маляры не будут сидеть без дела. Но они требовали от меня то растворитель, то новые щётки белильные, то кисти малярные, то ветошь, чтоб руки вытирать от краски. И по всем этим вопросам я шел к Евгению Николаевичу. Он недовольно ворчал, но открывал сейф, давал денег и всегда добавлял:
- Счёт обязательно возьми в магазине. А за ветошью сходи с мешком на швейную фабрику, я договорюсь, чтоб тебе отпустили отходы.
Теперь с утра до вечера пропадал я в школе, так как надо было и перетаскивать из кабинета в кабинет мебель, и смотреть, как идёт побелка, покраска; и выдавать краску женщинам, которые всегда говорили:
- Да ты парень не жалей, лей побольше. Не скупись, не твоё ведь. Директор твой ещё достанет.
Я понимал, что они уносят остатки себе домой, но возразить им у меня не хватало смелости. Они же, видя, что директор не следит за ходом ремонта, со мной обращались, как с неопытным юнцом, стараясь обмануть на всяких мелочах.
А Евгений Николаевич решил заменить мебель в своём кабинете и заказал лакированные столы на мебельной фабрике.
- Миша! Съезди на мебельную к начальнику цеха Владимиру Ивановичу Кравцову и посмотри, как сделаны для меня два стола. Один должен быть двухтумбовый, другой без тумб - обычный стол, только длинный. Проверь качество лакировки, а потом мы перечислим им деньги и привезём, - дал мне утром задание директор.
- А меня туда пустят? – засомневался я, хотя ни разу не был на фабрике.
- На проходной скажешь, что идёшь к Кравцову и спросишь, где его найти. Я ему уже позвонил, он в курсе дела. Тебя пропустят.
- А где находится мебельная фабрика?
- Ты что, не знаешь? Сядешь на трамвай номер пять, и будет остановка «Мебельная фабрика», а там сам увидишь проходную.
Даже радуясь в душе, что хоть полдня не буду видеть маляров, поехал на мебельную. С трудом, но разыскал я Владимира Ивановича, вспомнив пословицу – «Язык до Киева доведёт», и объяснил ему, зачем я пришел.
- Да, да! Мне звонил Евгений Николаевич. Пойдем в цех, покажу ваши столы. Он мне сказал, что пошлёт завхоза, и я ждал Петра Васильевича. Он что, болен?
- Он в отпуске, а меня оставил на месяц завхозом, - объяснил я, почему-то краснея от смущения.
За разговором подошли к большому зданию и вошли внутрь. Сильно пахло деревом, лаком. Начальник цеха провёл меня вглубь, где стояла готовая продукция, а я с интересом смотрел по сторонам, как рабочие в масках-распираторах работают на больших верстаках. «Да тут угореть можно, такой сильный запах от лака» - размышлял я.
- Вот ваши столы. Как заказывал Евгений Николаевич, всё сделали в лучшем виде. Видишь какая ровная лакировка, и в тумбах ящики хорошо открываются. Так что можете перечислять деньги и забирать, - поглаживая рукой гладкую, сверкающую поверхность стола, говорил мне Владимир Иванович.
Обратно я ехал в трамвае и рассуждал: «Вот если бы не остался завхозом, то и не побывал бы на мебельной фабрике». И стал вспоминать, куда меня посылал директор со своими заказами, и получалось, что я не был только на металлургическом заводе. За этот месяц я узнал почти весь город.
В школе меня ждала учитель биологии, которая пришла посмотреть свой кабинет, а все ключи находились у меня в лаборантской.
- Не выдержала, пришла посмотреть, как прошел ремонт. Наверно, надо всё расставлять по местам, развешивать наглядные пособия, - быстро, как бы оправдываясь, говорила Анастасия Никоноровна.
Я отдал ей ключ, а сам пошел отчитываться перед директором о поездке на мебельную фабрику. И тут вбежала разгневанная «биологичка» и с порога громко заговорила:
- Куда девался спирт из колб с заспиртованными лягушкой и ужом?
Мы с Евгением Николаевичем пошли вслед за ней в кабинет и увидели, что стеклянные колбы, где раньше плавали заспиртованные лягушка и уж, стоят пустые.
- Миша! В чём дело? Куда девался спирт? – строго начал директор, - Кому давал ключ от кабинета?
- Только маляры здесь переодевались. Я им открывал, потом закрывал, а ключ не отдавал никому.
- При их переодевании ты не присутствовал, так как они женщины. Значит, они слили в банку и унесли весь спирт, а ты и не заметил. Пошли к ним, - провел расследование Евгений Николаевич.
Женщины категорически отказались от обвинений, говоря, что они из под такой гадости пить бы не стали.
- Ну, и кто виноват? – спрашивала Анастасия Никоноровна.
Я растерянно пожимал плечами, а директор сказал:
- Может за неделю они не испортятся. А потом выйдет Пётр Васильевич и нальёт в колбы спирту. Ключ от сейфа со спиртом только у него.
На такой конфузной ноте и закончилась моя работа в должности завхоза. Я считал, что только эти женщины и могли взять спирт, но подозрение падало и на меня, что было очень обидно.
Через неделю вышел на работу мой шеф, а я отпросился в отпуск, удрученно думая: «Куда бы устроиться на более нормальную работу?» Но пролетел месяц, который я провёл у родителей, и я опять вернулся в школу. О пропаже спирта никто не вспоминал.