ВОЙНА ПОД КРЫШАМИ
Словосочетание - «война под крышами» - появилось не сейчас, а значительно раньше. И обозначает оно некорректное отношение между теми людьми, которые живут под одной крышей, в одной квартире или доме. Чаще – это близкие по крови люди. Хотя, конечно, могут быть также судьбой занесённые под эту крышу невестки, зятья, тёщи, тести, свекрови и свёкры, братья, сёстры и так далее.
Случается, что некорректные отношения доходят до трагических ситуаций. Об этом можно найти в сводках любого отделения полиции.
Но больше всего случаев, которые не попадают в сводки полиции, так как речь идёт о душевных истязаниях. И синяки от них не на теле. Истязается чувство собственного достоинства личности. А когда это возможно? Когда человек или ЕЩЁ не может себя каким-то путём защитить, или УЖЕ не может защищаться и сопротивляться.
Наше государство в той или иной мере всегда старалось защищать детей - от некорректного отношения взрослых во всех сферах жизни, включая семью детей. Слов нет, их надо защищать, и есть от кого. Ведь не просто так при Президенте РФ появилась должность Уполномоченного по правам ребёнка, а затем введены должности детских омбудсменов. Предполагается, что представители Уполномоченного по правам ребёнка должны появиться во всех городах и весях, а также в школах, детских домах…
Права детей защищают разные законы. Всем взрослым следует прочитать «Семейный кодекс РФ» - весьма полезное, особенно для «грозных» родителей, чтение. Отрезвляет!
Но давно пора иметь в России нечто подобное для защиты тех, кто УЖЕ не может себя защитить. Имею в виду старшее поколение. Не приемлю слово «старики», есть в нём некий оскорбительный нюанс.
Не знаю, кто (молодец!) это сказал: если бы стариков не было, их надо было бы придумать. Для гармонии в обществе.
К счастью, ещё живы многие из тех, кто был на фронте в годы Великой Отечественной войны. И тех, кто спасал и выхаживал раненых в прифронтовых госпиталях.
Фронтовикам сейчас около 90, или 90, или даже больше.
И вот это те люди, над которыми могут издеваться (по всякому) живущие с ними под одной крышей. Увы, получается, что война для фронтовиков продолжается. Только чаще всего враги – не фашисты, а свои. Молодые, сильные! А у фронтовиков сопротивляться сил уже нет.
Примеры? Пожалуйста. Но придётся обойтись без фамилий. Всякому ясно, почему.
Живёт в Москве прелестная пожилая женщина. Назову её условно Марией Ивановной. Все годы войны она провела в одном из сортировочных эвакогоспиталей – это такой госпиталь, который движется за фронтом и в который днём и ночью свозят окровавленных, обожжённых, без рук, ног, глаз, с разорванными животами…Основной состав госпиталя – женщины. Наверное, нет страны, в которой во время войн участвовало бы так много женщин, как тогдашний СССР.
Мария Ивановна, лейтенант медицинской службы, все военные годы проработала операционной сестрой. Не надо владеть особым воображением, чтобы понять, какая это была адская работа.
Она не погибла. А ведь погибали и были ранены сотни служащих её эвакогоспиталя.
Мария Ивановна вышла замуж за любимого и любящего мужчину. Родила дочь. Им с мужем была выделена квартира. Всё было хорошо. Но человеческий организм ничего не забывает. То, что было пережито в годы войны, отражается на здоровье.
Когда умер муж – это стало катастрофой для Марии Ивановны. Но она даже не подозревала, какие переживания ждали её впереди.
Знаете, где живёт теперь фронтовичка - девяностолетняя женщина? В кухне. В кухне своей однокомнатной квартиры. А кто живёт в комнате этой квартиры? Внук. У него с рождения были проблемы со здоровьем, дочь Марии Ивановны сдала своего ребёнка на руки бабушки и дедушки, а сама училась, работала и прочее такое. И всё – за счёт времени и здоровья матери и отца.
Теперь внук – взрослый мужик. Несмотря на определённый недуг, имеет женщину-подругу. Вот они и живут в комнате, а бабушку Марию Ивановну переселили в кухню. Лишь тот, кто использовал кухню, как жильё, может понять, каково жить там, где готовят пищу, едят, моют посуду. Надо учесть ещё и то, что Мария Ивановна по состоянию здоровья уже не выходит на улицу. То есть она и днём, и ночью, и в праздники, и в будни находится в кухне.
Выращенный Марией Ивановной внук пока её не бьёт, но матом посылает на все стороны света.
А где её дочь? Она развелась с первым мужем – отцом нездорового сына, вышла ещё раз замуж. Родила дочь; эта внучка Марии Ивановны – тоже уже взрослый человек. И живёт дочь Марии Ивановны с мужем и дочерью в двухкомнатной квартире. Маму навещают редко.
Взять маму к себе, потесниться – ни-ни!
Взять сына к себе, а маме дать возможность пожить не в кухне, а в комнате (собственной, тяжким трудом заработанной!) – ни-ни!
В этой родственной цепи есть ещё одно звено – первый муж дочери Марии Ивановны, бывший зять, отец нездорового внука. Вот он всеми силами пытается извести бывшую тёщу. Открытым текстом говорит, что ей пора уже на тот свет, что она зажилась.
Что так он торопит Марию Ивановну на тот свет? Из-за квартиры. То ли собирается потом продать её, то ли будет жить вместе с сыном.
А кто может запретить приходить бывшему зятю в квартиру Марии Ивановны? А никто! Он же приходит к сыну, который зарегистрирован в квартире Марии Ивановны. Имеет право. А то, что он попутно создаёт невыносимую обстановку, в которой вынуждена барахтаться теперь физически слабая пожилая женщина, кто видит? Кто докажет? Она, уж точно, не докажет. Всегда можно списать жалобы пожилого человека на её «маразм».
Бедная, бедная Мария Ивановна! Фашистская пуля её не догнала, зато теперь её «расстреливают»… Кто? РОДНЫЕ ЛЮДИ!
Расскажу ещё одну историю про фронтовичку. Назову её условно Клавдией Петровной. Живёт она в Харькове. Имеет дочь, и живут они в одной квартире. И здесь идёт война под крышей. Дочь (не врач) поставила маме диагноз: маразм, закрыла её в комнате, не выпускает на улицу.
Клавдия Петровна тоже все годы войны работала в госпитале. Столько благодарных писем получала от солдат и офицеров, которых выхаживала! Нужным была человеком.
А теперь никому не нужна.
Одна отдушина у Клавдии Петровне – позвонить по телефону в Москву или в какой-нибудь другой город, где ещё живут её фронтовые подруги. Пожаловаться на свою судьбу. Хоть так облегчить душу. Но редеют ряды фронтовиков. Да и дочь вполне может запретить Клавдии Петровне звонить в другую страну: «Дорого».
Таких историй или даже ещё похуже, в которых мученики – это пожилые люди, много. Кто может их защитить от произвола сыновей, дочерей, внуков, бывших зятьёв? А никто! Они ведь не жалуются. Как может мать написать заявление в полицию, что её терроризирует дочь? Позор и стыд – так ей кажется! Да и жалко дочь – к ней придёт полицейский, начнёт расспрашивать, соседи узнают.
Вот так и живём!
У Зигмунда Фрейда, австрийского врача-психиатра, а затем – первого, или – одного из первых психоаналитиков, есть теория ОТТОРЖЕНИЯ людей друг от друга: братьев и братьев, братьев и сестёр, родителей и детей… Он признался, что не понимает, почему это происходит. Однако предполагает, что виной всему СЕБЯЛЮБИЕ, НАРЦИССИЗМ.
В Древней Греции была такая история. Жил-был красивый юноша, сын речного бога Кефисса. Его полюбила такая же красивая нимфа Эхо, но он отверг её любовь. Афродита, богиня любви и красоты, придумала ему наказание: он влюбился в самого себя, когда увидел своё отражение в воде. Пришёл в отчаяние и закололся. Из земли, на которую падали капли его крови, выросли цветы, названные нарциссами. Их более 12 тысяч видов. И кстати, все ядовитые.
Что-то уж больно много развелось среди людей самовлюблённых Нарциссов.
Как они себя ведут?
Я всё знаю! Я всегда прав! Я знаю, что кому и когда говорить, что читать! Заткнитесь, ибо только моё мнение верно! Авторитетов не признаю. Все плохие, один я – хороший! Что мне отец мой, и что мать моя? Они уже своё отжили, им пора на покой, и пусть нам, молодым, не мешают!
Именно с такой философией «молодые» запирают своих матерей в комнате, превращая её в клетку; выдворяют жить пожилых людей в кухню, а кого-то и вовсе выгоняют из их собственного жилья…
И ещё одна напасть, поражающая прямо в сердце пожилых людей. У психологов есть понятие «зажевывать чужую жизнь». Во всем мире найдётся немало людей, которые любят «жевать» чужую жизнь. В своей жизни разобраться толком не могут, а чужую жуют с большим аппетитом.
Среди «жующих» жизнь отцов и матерей – их детки. Заметим: совершеннолетние детки, которым отцы и матери уже ничего не должны.
Что такое «жуют жизнь»? Упрекают мать и отца, или оставшихся в живых отца или мать: «Детство у меня было плохое, мне перешивали рубашки из одежды отца (юбку – из платья матери); вы не так жили; вы не заработали для меня квартиру; вы не накопили для меня денег; вы не занимаетесь моими детьми, как другие бабушки и дедушки… И вообще, что вы для меня сделали?»
Вы – не…
Мне! Мне! Мне!
Ах, какие молодцы – европейские и западные матери-отцы, бабушки-дедушки! Они не опекают, не кормят своих великовозрастных деток и внуков; не отдают им свои квартиры или дома; не пускают их к себе жить. То есть, они не плодят нахлебников, тунеядцев. «Заработайте!», - вот тезис отношений, - мы себе заработали, и вы себе заработайте». Моя знакомая, переехавшая жить в другую страну, рассказала: «Здесь все живут отдельно. Не принято родителям жить вместе с взрослыми детьми».
Себялюбие и зависть – самые отвратительные пороки. Они способствуют развязыванию войн с другими народами, а также – войн под крышами.
Мне жаль женщину-дочь, которая поставила своей матери, не имея на то никакого права, диагноз «маразм», и закрыла её в комнате, превратив в клетку.
Мне жаль женщину-дочь, которая позволяет своему бывшему мужу морально (только ли морально?) угнетать, уничтожать, попирать чувство собственного достоинства своей матери; матери, перенёсшей так много страданий на фронте, и вынужденной сейчас жить в кухне.
Мне жаль всех великовозрастных «деток», которые отправляют своих постаревших отцов, матерей, бабушек и дедушек в дома для престарелых. А сами прекрасно живут в их квартирах или домах, заняв их, как оккупанты. Да ещё и пенсию исправно забирают.
Почему я их жалею? А ведь всё возвращается на круги своя. Древняя формула человеколюбия никуда не ушла и не уйдёт: не поступай с людьми так, как ты не хочешь, чтобы поступали с тобой.
О детях говорят – «социальные сироты», то есть сироты при живых родителях.
Давно пора говорить о «социальных сиротах» - пожилых людях, то есть тех, кого родные выпихивают из их же жилья, или так третируют, что им жить не хочется.