Был конец марта, и в Златоусте ещё только пахло приближением весны, а в Магнитогорске она уже хозяйничала по-настоящему: снега оставалось мало, было грязно, но при этом - холодновато. Хорошо, что мы с Лёхой были одеты по-зимнему, и на ногах - туфли в войлочных ботах «прощай, молодость».
Приехав в Верхнеуральск, увидели, что и там стоит такая же грязь. Мы нашли училище механизации сельского хозяйства и вошли в приёмную директора. Секретарша, узнав по какому вопросу мы прибыли, направила нас к завучу, который и принял нас в училище, и привёл в общежитие, показав там наши места.
Это было не специально построенное общежитие, а большая комната в том же здании, где и располагались учебные кабинеты. Там стояло около двадцати железных кроватей, заправленных одеялами, с подушками. Рядом стояли тумбочки для личных вещей.
- С приездом! Откуда будете? – окликнул нас высокий парень в матросской тельняшке на груди.
- Из Златоуста, - почти хором ответили мы с Лёхой.
- О! Наши земляки приехали, - раздались несколько голосов, и мы стали знакомиться друг с другом, вливаясь в новый коллектив - в курсанты. Все были одеты различно, в чем приехали из дома. Так мы ходили почти полгода в своей одежде, только потом нам выдали обмундирование.
Распорядок был армейский. Каждое утро на широком дворе училища было построение по группам. Наша группа была двенадцатая. За нами по порядку стояли еще пять групп. Всю эту разношерстную толпу строил физрук. Во главе каждой группы стоял мастер. Физрук, при выходе директора училища, громко командовал: «Равняйсь! Смирно!» Все замирали, а физрук докладывал директору: «Училище на утренний развод построено!» Директор здоровался и мы дружно кричали: «Здравия желаем!»
После речи директора, который делал замечания или разгон за неполадки, а также после объявления распоряжений на день, группы проходили строем мимо директора и расходились на занятия. Среди курсантов было много недавно демобилизованных солдат и матросов, наверно, поэтому и была такая полувоенная дисциплина.
Днём 12 апреля я проходил по парку, который располагался прямо в центре города, и услышал из радиорепродуктора сообщение, что в космосе побывал Юрий Гагарин.
- Юрий Гагарин летал в космос! Это первый космонавт на планете! - закричал я, вбегая в нашу общагу. А здесь даже не было проведено радио, и никто не поверил мне.
- Ну, Мишка, ты и загнул, - улыбаясь своей бесподобной улыбкой, урезонил меня за всех Лёха.
-Да правда! Сейчас передавали по радио, - возбуждённо
доказывал я.
- Собаки летали – это точно, но человека запускать ещё рано, - заговорили другие ребята.
- Ура! Наш космонавт первым полетел в космос! – с порога закричал Борька Плешков, который тоже услышал эту новость на улице. Мы все выбежали во двор и стали расспрашивать там ребят, слышали ли они о полёте в космос. И получив утвердительный ответ, все радостно закричали : «Ура!!!»
Это была такая неожиданная новость, не укладывалось в голове, что человек мог побывать на такой большой высоте, облететь за полтора часа вокруг земного шара и благополучно приземлиться. И мы радовались, что это был наш космонавт.
- Эх, Мишка! В какую эпоху мы живём! Скоро на Марс полетят, - возбуждённо говорил Лёха.
Потом в коридоре повесили газету «Правда» с портретом Гагарина, и все подходили, читали её.
- Лёха! А у тебя улыбка очень похожа на гагаринскую, - глядя на фотографию космонавта, заметил Борька Плешков.
- Точно, похожа, - заговорили ребята.
- Да ладно вам, - смущенно улыбался довольный Лёха.
- А что, может, и Кетов в космос полетит, - заметил наш мастер.
Вскоре нас заставили искать частные квартиры, так как курсантов только на первое время селили в общежитие. Мы ходили группами по улицам и спрашивали, не пустят ли нас на квартиру. Училище оплачивало проживание по пять рублей в месяц из нашей стипендии, а пять рублей мы получали на руки на покупку тетрадей, на разные расходы.
Лёха с тремя другими парнями из Златоуста быстро нашли квартиру и ушли из общаги. Другие группами по три, четыре человека тоже находили себе место, а мне и еще Володе Исхакову, смуглому, похожему на цыгана парню из города Коркино, не везло. Но всё же и мы нашли приют у одной пожилой вдовы, которая жила напротив рынка, на котором в каждое воскресенье проходила торговая ярмарка. Сюда приезжали со всего района и торговали всевозможными товарами: от семечек до лошадей.
Наступила тяжёлая пора для учёбы – лето. На улице солнышко, тепло, а мы вынуждены целыми днями сидеть в кабинетах, изучать устройство тракторов, комбайнов и прочей сельхозтехники. Особенно не любили уроки политучёбы. Постановления Пленумов, съездов КПСС никак не лезли в головы, когда на улице стоит лето, и хочется только одного - сбежать на Урал искупаться.
Вскоре пришло время ехать на практику в совхозы и колхозы, помогать убирать урожай. Практика была месячная, и нашу группу направляли в Нагайбакский район. Но перед самой отправкой меня оставили в училище оформлять кабинет политпросвещения, вернее - «ленинскую комнату». До этого я рисовал стенгазеты, различные плакаты для занятий по тракторам, комбайнам. От занятий черчением меня освобождали, так как у меня было среднее образование, а поручали что-нибудь нарисовать.
- Эх, Мишка, не повезло тебе, - сокрушался Лёха. - Мы там на тракторах, на комбайнах будем работать, а ты здесь будешь париться в кабинете.
- И можем прилично заработать, - в тон ему говорил Борька Плешков. - Треть заработанного выдадут нам на руки.
- Я же не сам пожелал, а директор приказал, - оправдывался я, завидуя ребятам.
- Ну, давай, художник, пиши свои плакаты, а мы - вперёд, на целину, - снисходительно закончил Кетов.
Но преподаватель истории КПСС, который давал мне задания, успокаивал:
- Не переживай, Миша! Они там будут работать, главным образом, на зерновом току, где заработают мало, а больше проедят. А за оформление мы тебе выпишем наряд, директор обещал оплатить твой труд.
Училище опустело, осталась только бригада по ремонту котельной, которую набрали из бывших солдат, и она занялась сменой котла в кочегарке. Весь месяц я пропадал в училище, приходил на квартиру только ночевать. Весь объём работы я выполнил, за что получил в кассе училища тридцать рублей. С уборочной группы еще не вернулись, и я отпросился у директора училища на три дня - съездить в Златоуст к сестрам.
- Ну, что, художник, много заработал? - сразу же спросил меня Лёха, когда я вернулся из Златоуста.
- А вы давно приехали? – вопросом на вопрос ответил я.
- Да вчера приехали, в баню сходили. Сегодня начались занятия. Как там Златоуст?
- Стоит! А заработал я тридцать рублей.
- Молоток! А я почти ничего не заработал. На тракторах у них свои механизаторы работали, а мы на току зерно разгружали. Жили в клубе, питались в столовой. Танцы устраивали прямо на улице, если дождя не было. Да и молодёжи там мало. Скукота!
« Прав был замполит», - подумал я.
И снова начались занятия в училище по заведённому распорядку. У меня почему-то стала идти из носа кровь, без всякой причины, и я пошел в поликлинику на приём к терапевту. Он признал малокровие, выписал рецепт: пить хлористый кальций и какой-то мазью смазывать в носу. Однажды у меня пошла носом кровь в парке, и я лёг на траву, в тень от куста, ожидая, когда она перестанет течь. Поднял голову и удивился: в центре парка должен был стоять памятник Сталину на высоком постаменте, а ни памятника, ни постамента не было. Вчера ещё мы здесь ходили и видели этот памятник, а сегодня он исчез, и даже следов не было видно от машин.
- А куда исчез памятник Сталину? – задал я вопрос замполиту на другой день. Вся группа удивлённо затихла, так как никто и не заметил пропажи памятника.
- А вы разве не слышали о культе личности Сталина, о котором говорил на внеочередном съезде партии Никита Сергеевич Хрущев? Вот и постановили снести все памятники Сталина и вынести из мавзолея его тело и похоронить около кремлёвской стены.
- Во, дают! – пробасил Лёха, и все зашумели, заговорили. Это была действительно новость для нас, ведь все мы выросли с мыслью, что только Сталин - наш вождь и учитель. И это он возглавлял оборону нашей страны в годы Великой Отечественной войны, и он руководил победоносным освобождением, что привело к победе над фашистской Германией.
Так нам рассказывали с самого первого класса, и мы этому верили, а сейчас вдруг Сталина объявили чуть ли не «врагом народа». В голове не укладывалось. Но и это мы быстро забыли, потому что жизнь преподносила новые сюрпризы.