- Вот не повезло, - удрученно сказал Лёха, подавая мне письмо с ответом из Целинограда.
Я торопливо пробежал текст, потом внимательно - ещё раз и только тогда понял смысл послания обкома ВЛКСМ в ответ на запрос наших ребят о работе на целинных землях Казахстана после окончания училища. Формулировка была такая, что трудно было понять, нужны они там или нет. «Если руководство Вашего училища сочтёт нужным направить Вас на работу в нашу область, то мы устроим вас в один из целинных совхозов».
- Так значит, всё зависит от решения нашего директора, - сделал я вывод.
- Правильно. Но мы пошли всей нашей компанией к нему, а он ответил, что запросов из Казахстана не поступало, и мы поедем туда, где нужны, и только - по нашей области.
- А как узнать, где в нас нуждаются?
- В коридоре вывесили списки совхозов, и надо написать заявление, что хочешь ехать в такой-то совхоз.
- Пошли, посмотрим, - потянул я Лёху за рукав.
- Очень много названий, а знакомое только одно – «Нагайбакский», но мы там были на практике, и мне, да и ребятам, там не понравилось.
- Пойдём, может, что и выберем вместе, - настаивал я.
- Пошли. Только это письмо всё настроение испортило. Так мы были настроены, что поедем в Казахстан, увидим целинные просторы, степи, а попадём в какой-нибудь отсталый совхоз, откуда все трактористы разбежались, вот нас туда и запрашивают.
- Так надо поехать всей группой, веселее работать будет, - сделал я предложение.
- Так там указано нужное количество трактористов, и самое большее число - девять, для совхоза «Уралец». А где этот совхоз находится – непонятно.
Мы подошли к списку, около которого уже толпились курсанты, выбирая, куда поехать. Мне больше понравилось название совхоза «Урал», и я решил ехать туда. И Лёхе это же предложил, но он сказал, что будет решать вместе со своими ребятами.
Подошла пора сдавать экзамены, а это, как всегда, связано с волнениями. Хотелось получить аттестат с отличными оценками, хотя по молодости не понимали, что эти оценки в жизни не будут играть никакой роли. Своим трудом придётся доказывать, что чему-то научились в училище.
На экзамене по агротехнике мы сидели за столом вдвоём с Колей Шакировым, «красивым башкирином», как прозвали его ребята за его голубые глаза. Ему попался непонятный для него вопрос - «Обработка пропашных культур», и он недоуменно спросил меня шепотом, что это такое.
- Это посев и обработка междурядий кукурузы и подсолнечника.
- А что это за «куруза» такая? – удивился он.
- Да не «куруза», а кукуруза.
- Легче семь раз сказать «просо», чем один раз «кукуруза», - возмутился он.
- А в столовой ты какую кашу ешь - желтая такая. Это из кукурузных зерен, только дробленых.
- А я её не ем, оставляю на столе. Она мне сразу не понравилась.
- Не разговаривайте! Если кто готов, идите отвечать, - прервал наш разговор педагог и вызвал меня к доске. Я легко ответил на свои вопросы и вышел в коридор ждать остальных ребят.
Через полчаса, когда уже многие сдали экзамен, вышел Коля, весь красный от волнения.
- Ну, как? – чуть не хором спросили мы его.
- Кое-как сдал эту «курузу», - выдохнул он, и в ответ раздался дружный хохот.
- А потише нельзя? Ведь ещё не все сдали, - упрекнул нас педагог, открыв дверь кабинета.
Мы затихли, но смех распирал нас, и все выскочили на снежный двор, где, уже не стесняясь, смеялись и бросались снежками от радости, что еще один экзамен сдан.
В начале февраля 1962 года всех выпускников собрали в актовом зале и объявили, что мы успешно сдали экзамены, но аттестаты получим только в совхозах, когда мы туда приедем.
- Боятся, что получим аттестаты на руки и разбежимся по своим домам, - резюмировал Борька Плешков.
- А теперь вручим почетные грамоты за хорошую учёбу некоторым нашим отличникам. Почему не всем? Потому что есть курсанты, которые отлично учились, но поведение их было, прямо сказать, неважным, - объявил завуч училища и стал называть фамилии награждённых, в том числе и мою.
Меня это удивило, поскольку я считал, что за уход с комсомольской конференции меня лишат такой награды, но, видимо, парторг отстоял.
- Ну всё, Мишка! Расстаёмся мы с тобой, - сказал Лёха. - Мы едем с ребятами в «Горный», а ты в «Урал». И районы разные. Так что долго не увидимся. Прощай!
- Вам хорошо, вчетвером едете, а я один, и неизвестно куда.
- Ничего! Пробьёмся! Пока!
Мы крепко пожали руки друг другу и расстались навсегда.
Я стал держатся группы ребят, которые ехали в совхоз «Уралец», так как нам объяснили, что это в одной стороне. Только «Уралец» - не доезжая Кизила, а «Урал» - за Кизилом. Уже сидя в автобусе, ребята, а особенно Борька Плешков и Коля Шакиров, стали уговаривать меня ехать с ними.
- Так мой аттестат придёт в «Урал», а не в «Уралец». Да и в путёвке у меня написано «Урал».
- Так это я путёвки заполнял, - подал голос наш староста Виктор, представительный мужчина лет пятидесяти. - Сейчас добавлю две буквы и будет написано у тебя «Уралец». И авторучка есть с теми же чернилами. Так что соглашайся, Миша! Куда ты один поедешь? А тут мы вместе, поддерживать будем друг друга.
Виктор пользовался в нашей группе большим авторитетом, потому что до училища он работал бригадиром в леспромхозе. А в училище поехал, как он сам объяснял, отдохнуть от работы. Он никогда не повышал голоса, не показывал своего превосходства в знании жизни, не докучал нас нравственными наставлениями. Но обязанности старосты выполнял исправно и для группы добивался многого. И я поверил его серьёзному голосу и железной логике.
- Пиши! Согласен.
- Ура! – закричали ребята, да так сильно, что шофер остановил автобус и спросил:
- Что случилось?
- Да всё нормально, поехали дальше. Только не забудь нас высадить в «Уральце».
Через минут двадцать шофер остановил автобус и объявил: «Уралец». Мы с чемоданами вышли и стали удивлённо оглядываться, так как никакого села не было - кругом снежная степь. Хорошо, что с нами вышла еще и пожилая женщина, которая нам указала на поселок, находящийся километрах в трёх от трассы:
- Вон центральная усадьба, туда и идите по этой дороге.
«Хорошо, что я согласился выйти с ними, - размышлял я. - Приехал бы в «Урал» один и не знал бы, куда идти. Зима ведь».
Мы шли по расчищенной бульдозером дороге, по сторонам которой высились огромные глыбы снега - зима была снежная и морозная.
Хоть и с полупустыми чемоданами, но всё же вспотев, через час мы дошли до конторы совхоза. Зашли в приемную директора, и секретарша пошла доложить о нас начальнику. На двери его кабинета висела табличка: «А.В.Перевертайлов». Он сразу пригласил нас к себе в кабинет и сказал, что с училища ему позвонили и предупредили, что едет группа курсантов.
- Я вижу, что вас десять человек, а мне, вроде, сказали девять. Давайте ваши направления.
Внимательно просмотрев путёвки, директор дал распоряжение главному бухгалтеру:
-Надо оформить этих ребят к нам, в штат совхоза, и ещё им полагается отпуск на 24 рабочих дня. Надо начислить и выдать отпускные. Распределите, на какие отделения они поедут.
Мы все пошли в бухгалтерию, где написали заявления и о поступлении на работу в совхоз, и на отпуск. Плешков, Шакиров и я попали на Первомайское отделение, остальные - на Ильинское и Октябрьское. Нам эти названия ничего не говорили, и казалось, что они рядом. Получив отпускные, мы отправились обратно на автобусную остановку в степи.
- Ну вот, Миша! Отдохнём и начнём работать трактористами. А какая здесь голая степь, и ветер пронизывающий, - сказал Виктор, поглядывая на меня. Наверно, увидел на моём лице разочарование, да и остальные приумолкли. Всю романтику
как ветром сдуло, в прямом смысле слова.