Часть третья
- Давай! Давай! - Кирилл отбрасывал в сторону камни не замечая, что руки у него покрылись ссадинами, кое-где сочилась кровь. На несколько секунд он замер, напряженно всматриваясь и вслушиваясь в камни. Нет. Ни шороха, ни движения...
- Дим! Давай за мужиками! Скажи, что Сашку лавина в пещере накрыла... они там сами разберутся, что делать. - Кирилл устало прикрыл глаза. - А я буду пока разгребать. И он вновь принялся ожесточенно швырять камни в сторону.
Часа через полтора послышался шум машины. Кирилл обернулся, к нему бежал Димка, а за ним человек десять, рабочие с буровой.
Крепкий моложавый мужчина с суровым взглядом мягко взял Кирилла за плечи: - Посиди паренек, отдохни!
- Степаныч! Обработай парню руки, - мужчина позвал кого-то из толпы. К Кириллу быстро подбежал молодой белобрысый паренек с сумкой через плечо. Цокая языком, удивляясь и хмурясь, он стал промывать ранки, обрабатывать их чем-то жгучим и едким. У Кирилла потемнело в глазах. - Ну, ну, ну, ты чего это, парень? - в нос ударил нашатырь. - Ты давай не валяй дурака! - Степаныч придерживал голову Кирилла у колен. - Ну, все. Все нормально. Кирилл глубоко вздохнул, в глазах прояснилось. Перебинтованные руки саднили, но уже не так сильно. Он хотел было встать и пойти к завалу, но юркий Степаныч усадил его на место: - Не лезь, без тебя обойдутся. Вон их сколько.
Кирилл смотрел на парня во все глаза.
- А ты почему Степаныч?
- Как почему? Потому что Степанович. Алексей Степанович Боровко. Фельдшер на буровой. Я первый год у них после училища. Мужики все подшучивали, что молодой. А Глеб Борисович меня и стал так звать для солидности. Степаныч, - паренек цокнул языком.
- Сколько времени прошло как вас засыпало? - Лицо его в секунду преобразилось и стало внимательно-серьезным.
- Да уже часа три, если не больше — Кирилл глубоко вздохнул.
Вдруг люди у завала затихли.
- Давай, осторожней! - Мужчина, которого Степаныч назвал Глебом, медленно начал разбирать камни вокруг показавшейся руки.
- Живой? - Шелестело вокруг.
- Рука теплая...
А еще через полчаса над лежащим на брезенте Сашкой колдовал Степаныч. Сделал противошоковый укол, быстро и ловко наложил шины на обе ноги, обработал и перевязал рану на голове. Мужики, стоявшие чуть поодаль, видели как он пытался незаметно перекреститься. Они послушно кидались выполнять все распоряжения фельдшера. Принесли из машины одеяла, укрыть раненного, откуда-то появились носилки. На них бережно уложили Сашку. Кирилл всматривался в лицо друга, не узнавая его. Крепко сомкнутые губы, глаза будто обведены черным, слегка заострившийся нос...
- Вы откуда здесь, ребята? - на плечо Кирилла легла рука Глеба.
- Мы... А, да... мы студенты... из Каменска... Мы уже третий год спускаемся в пещеры... Вообще-то мы археологами будем. Но спелеологией увлеклись еще на третьем курсе...
- Родители в курсе где вы?
- Да, конечно... Сашкина мама убъет нас, - Кирилл ссутулился.
- И за дело! Что, такая строгая?
- Да нет, она здоровская мама. Просто... Сашка у нее один...
- Глеб Борисович! Глеб Борисович! Вертолет выслали. Скоро будет! - К ним направлялся пожилой мужчина с рацией в руках. - В больнице готовятся принять... - он кивнул головой в сторону Сашки. - Как зовут-то парня? - это уже к Кириллу.
- Сашка...
- А фамилия? Вы вообще кто такие, откуда взялись? - Голос стал повышаться.
- Сергей Иванович! Разберемся. - Глеб не сердито, но настойчиво осадил говорившего. Достал из кармана маленькую записную книжку, протянул Кириллу, - оставь-ка здесь ваши координаты. Глянул на забинтованные руки, улыбнулся по доброму, - дружку вон дай, пусть напишет. Кирилл оглянулся. Димка сидел возле носилок с Сашкой, что-то тихо говорил и гладил того по руке.
- В сознание пришел?
В два прыжка очутились рядом. Глеб опустился на колено, всматриваясь в лицо парня, - ты как? Говорить можешь? Где болит?
Сашка с трудом приоткрыл глаза. Солнце катило к вечеру, а прямо над ним — голубое-голубое небо. Сказочно голубое. Сашке показалось, что он никогда в жизни не видел такого голубого неба. Глаза сами по себе широко распахнулись от удивления и радости. Он жив! Он видит небо, солнце... И... чьи-то странно внимательные и изумленные глаза. Эти изумленные глаза принадлежали мужчине, склонившемуся над ним. Он кажется что-то спрашивал...
А Глеб всматривался в глубину этих синих глаз. Только один раз... один раз в жизни он видел такие глаза. Это были Её глаза. Это было так давно, что он почти забыл... А теперь парень, которого он достал из завала, смотрел на него Её глазами... Этого не может быть! Этого просто не может быть!
- Вертолет! Вертолет!
Издалека слышался гул приближающегося вертолета.
- Ну вот, дождались! Степаныч! Ты летишь с мальчишками. А завтра рейсовым назад... - Глеб посмотрел вниз на парня. Но тот уже закрыл глаза от усталости...
- Глеб Борисович! Вот! - Один из парней сунул ему в руки блокнот. - Там написали все... телефоны, адреса...
Вахта заканчивалась через четыре дня. А Глеб так и не решил как поступит. Уже которую ночь он вспоминает. Думал, что забыл, а оказалось — помнит. Помнит все до мелочей. Помнит пряный запах трав и шелковые волосы. Как Она смешно прикусывала травинку зубами и давала ему ее погрызть. Помнит пчелу, невесть откуда взявшуюся и запутавшуюся в ее волосах. Как он доставал ее, боясь, что укусит или, что раздавит бедное насекомое. И как Она при этом хохотала. А бездонные синие глаза, в которых он тонул, тонул... и боялся, что утонет... Нет, не утонул, выплыл. А выплыл ли? Что говорила Айху? Потерял... потерял... единственную... другой не будет... это был дар судьбы.., больше не будет.., а ты потерял... И шепот, шепот в спину... потерял... потерял...
Двадцать лет... он оказывается слышал этот шепот все двадцать лет... слышал... да не слышал...
(Продолжение следует)