Ты обошлась без предисловий,
без жалости прощальных сцен
и под нажимом суесловий
ты захотела перемен.
Устав от боли жесточенья,
обломанных и вялых крыл,
решила ты прервать мученья,
а я не спорил - всё открыл.
Открыл - и ахнул! В тот же вечер
толпа ворвалась, растоптав
неслышное дыханье речи,
волшебный смысл не угадав.
От пошлости людской, с позором
душа сорвалась неживой -
и, согласившись с приговором,
вспарила над людской толпой.
Не уберёг свою святыню
от пересудов и обид,
но одинокая поныне
меня жалеет... и хранит.
* * *