Ева

Дарья Чистякова
 Вступление.
      Эта история начинается не так, как любая другая. Не с солнца и песчаного пляжа, не с высоких гор, покрытых серебряными снежными шапками. Не с ливня, назойливыми каплями стучащего по крыше. Ни с морского шторма, сметающего все на своем пути. Ни с жаркой пустыни, манящей миражами. Ни с бескрайних просторов облачного неба. Эта история начинается с пустоты. Со смерти.
    

    Ева падала. Вернее, ей казалось, что она падает, потому что то, что происходило с ней напоминало стремительное падение. Она была уже почти не в состоянии ни о чем думать, но в ее воспаленном мозгу мелькали отрывки из «Алисы в стране чудес», осколки фраз и обрывки воспоминаний. Она, поборов себя, не сразу открыла глаза, и они тут же стали слезиться от ветра, но она терпела, и ее терпение вскоре было вознаграждено — Ева увидела Солнце, горячее и большое, оно было так близко, что, казалось, еще немного, и она дотронется до него рукой. Тогда это не показалось ей чем-то из ряда вон выходящим, потому что она не способна была воспринимать и оценивать увиденное здраво. Она даже не осознавала, что то, что она видит называется Солнцем, оно было для нее не более, чем огромным, горящим шаром, который ей никогда раньше не доводилось наблюдать. 
   Вдруг падение прекратилось, ветер в ушах затих, а Ева, пошатываясь, осталась стоять. Мысли стали потихоньку проясняться, но ее прошлое все еще ускользало от нее, словно не хотело показываться ей, то ли боясь чего-то, то ли просто из вредности. Девушка посмотрела вокруг, желая увидеть кого-нибудь, поговорить о том, кто она и что с ней произошло, но поблизости никого не оказалось, да и все вокруг: деревья, трава, облака над головой, и даже Солнце, которое она видела пару секунд назад золотым — было обесцвечено, серо, словно кто-то выкачал их них всю краску, всю жизнь. Окружающее ее было похоже на черно-белое кино, к тому же лишенное актеров и музыки.
    Было тихо. Неестественно тихо, словно жизнь застыла здесь и не желала течь в назначенном темпе, считая его слишком скорым. Ева оглядывалась по сторонам и постепенно неприятное чувство одиночества начало закрадываться в ее сердце. Поначалу оно было ненавязчивым, еле заметным, но поминутно разрасталось, наполняя душу девушки холодом. Вскоре к одиночеству примешался еще и страх, липким комком застряв в горле, сковывая Еве руки и ноги, не давая ей двигаться, так что только ее глаза теперь могли с отчаянием загнанного зверя оглядываться по сторонам.
   И тут раздался голос. Не громкий и не тихий, он словно исходил отовсюду, так что Ева не могла понять, где находится говорящий. Голос был всеобъемлющ и и всепроникающ, он был самодоволен и саркастичен, но в то же время в нем прослеживались нотки жалости:
-Добро пожаловать, - хрипловато усмехнулся он
-Кто здесь? - пролепетала Ева обветренными губами
-Тебе страшно?
-Да.
-Это пройдет, - говорящий грустно вздохнул, - все проходит
-Покажись, - не унималась Ева, - я хочу видеть тебя
-Думаешь, что если сможешь видеть меня — перестанешь бояться?
-Я... я не знаю, - хрипло проговорила Ева, не узнавая собственного голоса.
-Что ж, думаю, попробовать стоит, - послышался звенящий смех, который пробрал Еву до костей.
    Ева в страхе оглядывалась, ожидая появления незримого до сих пор гостя. Вокруг было тихо, мертвенно тихо, и на сотни миль вокруг слышалось только ее собственное взволнованное, учащенное дыхание.
    Вдруг — ее глаза расширились от удивления — перед ней, словно выйдя из густого тумана, появился человек  в длинных светлых одеждах. Он был стар как мир, только глаза его были до странности молодыми, и это внушало Еве подлинный ужас. Его длинная белая борода доходила ему до пояса, глубокие морщины избороздили лицо, сухие старческие губы улыбались. Незнакомец, скрестив руки на груди, выжидательно смотрел на Еву.
-Ну? - выговорил он наконец, - тебе спокойнее?
-Кто вы? - еле выдавила Ева
Ответь на мой вопрос, тогда я отвечу на твой, - весьма благосклонно отозвался тот, сверкнув глазами.
-Да, мне спокойнее, когда я вижу, кто говорит со мной, - высоко подняв голову ответила Ева с легким раздражением в голосе.
-Все ясно. - Задумчиво проговорил тот, уставившись в бесцветное небо. - Я Проводник.
-Кто? - переспросила Ева.
-Проводник, - невозмутимо повторил тот, - я стою на границе двух миров, и стерегу два величайших пути. Один ведет наверх, к вечной жизни за пределами сознания, а другой — вниз. - Проводник сверкнул глазами в сторону Евы. - В Небытие.
-Так, получается, что я умерла? - Хотя Ева ничего не помнила о своей жизни, эта новость показалась ей поистине ужасной.
-Вообще-то да, но... - он выдержал длинную, томительную паузу, - тебе дали возможность вернуться.
-Почему? - выпалила Ева удивленно, - я что, совершила в жизни нечто особенное, помогла кому-то?
-Дело не в этом, - ответил проводник, присаживаясь прямо на землю и жестом приглашая Еву присесть рядом. - Ты знаешь где мы?
     Ева покачала головой.
-Это долина Явь, - он обвел взглядом все вокруг. - Это лишь ступень перед входом на один из двух великих Путей. Каждый попавший сюда принимает облик своей души. Я ни раз становился свидетелем того, как необычайные красавицы на моих глазах превращались редкостных уродин, потому как в жизни своей они не совершили ничего хорошего, и не принесли ни капли толку. - он глухо рассмеялся.
-Вы тоже выглядите так потому что находитесь здесь? - поинтересовалась Ева
-Да, - ответил Проводник, тут же став серьезным, - когда я умер и попал сюда я был ненамного старше тебя... Мне сказали, что моя душа так же стара, как это тело, и также светла, как эта борода, - он улыбнулся. - Единственное, что осталось от меня прежнего, это...
-...глаза, - завершила за него Ева. - Так почему же мне дали шанс вернуться?
-Потому, что ты осталась такой, как и при жизни. То есть твоя душа так же прелестна, как и твоя внешность. Это случается крайне редко. - Проводник поднялся и принялся ходить взад и вперед
-А что я должна сделать, чтобы вернуться? - спросила Ева, затаив дыхание.
-Только сказать ,что ты этого хочешь, - по-мальчишески улыбнулся проводник.
-Я хочу этого,  - не медля выпалила она.
-Э, нет, - тут же осадил ее Проводник. - Ты должна вспомнить все о своей жизни и о том, как ты умерла. И только потом дать ответ.
-И как же мне это сделать? - тут же загрустив, спросила Ева
    Проводник взмахнул рукой первый раз, и перед Евой очутились три огромных зеркала в тяжелых дубовых рамах. Взмахнул второй раз — и появилась одинокая дверь окованная железом и с витыми ручками. Взмахнул третий раз и прямо в воздухе повисла длинная мраморная лестница, уходящая вверх.
 -Слушай внимательно, Ева. - Сказал он назидательно. - Вот три зеркала. Одно покажет тебе прошлое, твою жизнь. Второе — твою смерть, а третье — то, что произошло после того, как ты ушла.
-После? - переспросила Ева удивленно.
-Время здесь и в мире живых течет по-разному. С момента твоей смерти могла пройти секунда, а могли и столетия миновать... Так, о чем это я... Ах, да. Если ты решишь вернуться — дверь откроется для тебя. Если надумаешь остаться — перед тобой лестница, ведущая в Вечный покой и Вечную Жизнь... Чтобы окунуться в прошлое, просто коснись поверхности зеркала рукой, и оно перенесет тебя куда нужно. И запомни — ты можешь только смотреть, вспоминать и думать. Понятно?
-Да, - выдохнула Ева взволнованно
-Хорошо, - кивнул Проводник, снова садясь на землю, - я подожду здесь твоего возвращения.
    Ева неуверенно подошла к первому зеркалу, призванному показать ей ее прошлое. Она коснулась ладонью его холодной глади, которая едва заметно трепетала, как вода в пруду. И в миг все перед ее глазами завертелось в бешеном темпе, ее понесло куда-то вдаль, и сопротивляться странному потоку не было сил. Ева лишь спокойно отдала себя на его волю.
    Она не могла сказать точно, секунда ли прошла, или же пролетели часы, когда верчение прекратилось, и она осталась стоять, слегка пошатываясь. Когда мысли ее прояснились, она неуверенно открыла один глаз, затем второй, и огляделась. Мир, в котором Ева оказалась не имел ничего общего с долиной Явь. Вокруг нее простирался дышащий свежестью парк с извилистыми дорожками, усыпанными золотым песком; с резными скамейками, крашенными изумрудной краской; с деревьями, почки на которых едва распустились, источая дивный аромат смолы. Вдалеке высился фонтан, весело разбрызгивающий вокруг ледяные капли. Парк был наполнен жизнью, это Ева почувствовала до странности отчетливо. На скамейках и вокруг фонтана сидели люди, переговариваясь и весело смеясь; некоторые ходили по дорожкам, наслаждаясь прелестью весеннего дня.
     Место показалось Еве до боли знакомым, она была уверена, что была здесь. Но когда?
-Простите! - Обратилась она к пожилой даме, проходящей мимо нее, которая даже ухом не повела. - Простите! Что это за место?
     Но дама ушла, не удостоив Еву даже взглядом. И тут той вспомнились слова Проводника: « И запомни — ты можешь только смотреть, вспоминать и думать...»
-Но о чем я должна размышлять, если не могу понять где я? - раздраженно спросила Ева сама у себя.
     Она пошла по одной из дорожек к фонтану, почувствовав тут же, как неведомая сила ведет ее, указывает ей верный путь.
     Тут Ева увидела на одной из скамеек мужчину и женщину, которые разговаривали в пол голоса, и смотрели друг на друга с  неподражаемой нежностью. Ева присела на краешек их скамьи и прислушалась к разговору.
-Мила... Я так рад, что ты пришла! - взволнованно проговорил мужчина, схватив женщину за руку. Ева с удивлением заметила, что у Милы та же копна густых, рыжих волос, как и у нее самой.
-Как я могла не прийти? - улыбаясь, проворковала Мила. - Что-то случилось, Андрей? Что-то не так? Когда мы говорили с тобой по телефону, ты был жутко взволнован.
-Да, - пролепетал Андрей, и на его лбу выступили капельки пота. - То есть нет, нет. - Тут же поправился он, заметив страх на лице Милы. - Ничего особенного. Просто хотел поговорить.
-Так говори же! - поторопила Мила, сжав его руку. Ева прислушивалась с нарастающим интересом, в глубине души осознавая, что этот разговор принадлежит только этим двоим, и никто иной не должен слышать его.
-Я подумал... - лепетал Андрей севшим от волнения голосом, опасаясь поднять на Милу глаза. - Я, конечно, мало надеюсь на согласие, ведь у меня почти ничего нет... И к тому же...
-Согласие? - Мила вскинула на него пронзительные зеленые глаза и отбросила со лба непослушный завиток волос.
-Ты выйдешь за меня, Мила? - набравшись смелости спросил Андрей, подняв на нее глаза
-Что? - прошептала та взволнованно. - Ты предлагаешь мне выйти за тебя? Это так неожиданно.. И...
-Я так и знал, что ты не обрадуешься этому предложению, - хмуро заметил Андрей, резко вскакивая.
-Почему, почему? - Мила тоже поспешила подняться и оказалась с ним лицом к лицу. Теперь все взгляды были обращены на них. - Я согласна, Андрей, согласна! - она смотрела ему в глаза и по ее щекам текли слезы, но на губах сверкала счастливая улыбка.
-Правда? - переспросил не помнящий себя от счастья Андрей. - Ты согласна стать моей женой? Не смотря на то, что у меня ничего нет. Ты...
-Да, да, да!  - воскликнула Мила и, смахнув слезы, крепко его обняла.

   Ева, улыбаясь, смотрела на Милу и Андрея, и вдруг почувствовала, что ее снова куда-то несет. В глубине души она сознавала, чье объяснение сейчас слышала. Это были ее родители.
    Еву бросало из стороны в сторону, и мысли в голове скакали также бешено.
«Я очень похожа на маму, - с улыбкой подумала Ева, - только она намного красивее меня, куда там сравнивать»
    Ева очутилась на твердой земле так же внезапно, как и покинула ее. Она стояла посреди маленькой, но очень уютной комнатки с одним большим окном, сквозь которое проникали снопы яркого дневного света. Здесь все было до нелепости маленьким: крохотный столик и пара стульев ему под стать; фарфоровый чайный сервиз, который был в пору лишь для кукол, а в углу — колыбелька с воздушным светло-розовым пологом. Над ней склонились Мила и Андрей. Ева неуверенно приблизилась к родителям, которые еле слышно переговаривались. Мать казалась старше и изможденнее, но улыбка на на ее лице сияла еще ярче, чем когда она услышала предложение от Андрея. Непослушные рыжие волосы собраны в пучок на затылке. Отец,напротив, выглядел свежее и бодрее. Казалось, что он многого достиг за прошедшее время.
-Тише! - шикнула на мужа Мила. - Ты ее разбудишь.
-Ее? - недоверчиво переспросила Ева сама у себя.
-Она прелесть, правда? - не унималась Мила.
    Ева подошла к родителям совсем близко и, поднявшись на цыпочки, из-за отцовского плеча заглянула в колыбель. В ней лежал крохотный младенец. Спеленатый по рукам и ногам, он крепко спал и изредка пускал слюни на мягкое розовое одеяльце. На хрупкой головке уже пробивались редкие рыжие волосики.
-Я знаю, как мы назовем ее. - Проворковала Мила нежно.
-И как же? - поинтересовался Андрей, рассеянно взъерошивая и без того лохматые волосы.
    Мила долго молчала прежде чем ответить и с задумчивой улыбкой поглядывала на дочь.
-Она будет Евой. - Не допускающим возражения голосом заявила она наконец.
   Ева открыла было рот, чтобы что-то сказать, забыв о том, что ее не слышат, но ее снова понесло вдаль, и она не могла сопротивляться той силе, что волокла ее.
   Дальше видения сменялись с быстротой молнии, но Ева успевала каждое отчетливо рассмотреть. Вот они с родителями на море, где она — девочка в тугими рыжими косами — учится ходить, то и дело падая на золотой песок. Вот они втроем гуляют по ночному городу, купаясь в свете фонарей, обливающем бронзой кроны деревьев. Вот они с отцом играют в снежки во дворе, радуясь первому снегу, а мать, качая головой, с улыбкой на них смотрит. А вот Ева пошла в школу. С огромным букетом красных гладиолусов, она стоит, радостная девчонка, усыпанная веснушками. А вот и первый успех. Первая победа. Гордые за свою дочку родители с растроганными лицами. Папа поднимает Еву и сажает к себе на шею, а потом покупает огромный пакет кукурузных палочек... А вот и первая болезнь. Кашель разрывает горло изнутри, лицо пылает от жара, а мама натирает все тело спиртом и ставит горчичники... Комната пропитывается запахом ее любви. Первые друзья навек и первое предательство. Первые горькие слезы у мамы на коленях и ее мягкая рука на рыжих, как огонь волосах Евы...
    Боль, радость, обиды, счастье, разочарование... Ева ощущала все так явно и сильно, словно сама во второй раз проживала эти бесценные моменты. Но все же одного воспоминания Ева не дождалась. Она надеялась вспомнить чувство к мужчине, которое так сильно испытывала мать к отцу. Она надеялась ощутить то неистовое волнение, которое появлялось в изумрудных глазах  Милы, когда она смотрела на мужа... Ева надеялась увидеть поцелуй. Свой первый и самый бесценный в жизни поцелуй. Но ничего подобного она не дождалась.
    Воспоминания закончились, как заканчивается интересное кино, и Еву снова поволокло вдаль. На этот раз она очутилась уже не в собственной жизни, уже ей прожитой, а в долине Явь, серой, как картина, которую позабыли раскрасить. Мгновенно она испытала острое отвращение к этому безжизненному месту. Радость, которую она испытывала, видя прелесть бытия, испарялась, и хотя Ева отчаянно цеплялась за нее, она не могла ее задержать в своем сердце.
     Проводник сидел на том же месте и теребил кончик своей длинной бороды.
-Ну? - спросил он без явного интереса, не поднимая глаз.
-Жизнь... - выдавила Ева, едва сдерживая слезы..- она прекрасна.
Несомненно. - Равнодушно согласился он. - Все так говорят. Только почему-то подобные мысли приходят людям в голову только после смерти... Ты не находишь это странным?
-Я не хочу видеть свою смерть. - Прошептала Ева еле слышно, отчаянно сверля глазами Проводника, спокойствие которого раздражало ее.
-Никто не хочет. - Согласился он, наконец подняв на Еву глаза. - Но как ты можешь сделать вывод о жизни, не увидев смерти? Смерть — это часть нашего бытия, Ева. Мы можем отмахнуться от нее, но от этого она не перестанет быть таковой. Ты видела счастье, жизнь, свет. День. Но за днем всегда следует ночь, этого ты ведь не станешь отрицать? - Он с легкостью поднялся на ноги. - Мир двойственен. День и ночь, тьма и свет, добро и зло, жизнь и смерть — все взаимосвязано. Исключи одно — потеряет смысл другое... Так что... - он жестом пригласил Еву ко второму зеркалу, - ты должна.
-Хорошо. - Выпрямившись, проговорила Ева. - Раз это нужно для того, чтобы вернуться, я согласна.
     И она смело шагнула ко второму зеркалу, коснулась кончиками пальцев его ледяной поверхности, тут же почувствовав, как ее вновь уносит. Уносит в прекрасный, яркий мир, чтобы заставить ее узреть собственный конец.
     Она очутилась на широкой ночной улице, залитой золотистым светом фонарей, в лучах которых беспорядочно носились снежинки. Было тихо и безлюдно. С бархатно-черного неба размеренно и умиротворенно сыпались белые хлопья и ложились рыхлым, хрустящим покрывалом. Послышались быстрые, взволнованные шаги и Ева, ежась от холода в своей легкой блузке, притопывая ногами, обернулась. Прямо к ней спешила девушка в белой курточке и красном шарфе. Длинные огненно-рыжие кудри растрепались от быстрого шага, и сама она то и дело взволнованно оглядывалась и, нервно облизнув и без того сухие губы, шла еще торопливее.
     С волнением Ева узнала в этой девушке себя, и тут же, как только эти мысли пришли ей в голову, она все вспомнила.
     Тот день представлялся ей по-особенному, прощально прекрасным. Он был тихим, холодным и свежим, солнце серебрило рыхлые нежные сугробы, которые походили на не тронутые ни кем горные вершины. Жизнь, казалось, замедлилась, загустела в тот день, на улицах почти никого не было. К вечеру зажглись предновогодние огоньки на магазинных витринах, взволнованно замигали разноцветные фонарики, гирлянды грузно покачивались под тяжестью налипшего на них снега. Еве нравились сумерки. Она любила бродить по пустым улочкам, тьму которых загадочно рассвечивали фонари, и погружаться в запутанные и яркие, как новогодние огоньки, мысли. Ева, ничего вокруг себя не видя, свернула уже на знакомую улочку, ведущую к дому, как вдруг страх и предчувствие неотвратимого освежили ее мысли подобно пощечине.
     Ева явственно вспомнила свое волнение. Она всем своим существом ощущала приближение чего-то зловещего, темного и бесчувственного. Только сейчас Ева поняла, что это была ледяная рука смерти, схватившая ее за горло.
     А девушка в белой курточке тем временем шла, беспокойно оглядываясь. Посреди дороги она перешла на бег, и Еве пришлось поспешить за ней.
-Эй! - Раздался резкий окрик, который полоснул Еву как раскаленным клинком.
     Та, еще живая Ева остановилась.
-Беги, беги же! - кричала другая Ева, но ее голос не были ни кем услышан, и она в отчаянии прикусила губу.
-Что вам нужно? - На противоположной стороне улице девушка в белой куртке остановилась. Ева в отчаянии закрыла лицо руками.
     Из темного проулка не спеша и слегка прихрамывая вышел мужчина. Он остановился в тени, встав на пути Евы, и, засунув руки глубоко в карманы, принялся оглядывать ее с головы до ног.
-Тебе не страшно ходить одной, красавица? Так поздно? - От этого голоса, хриплого и заискивающего, у Евы свело живот. Тошнота и страх подступали к ее горлу, хотя бояться ей было нечего — она итак мертва.
      Вдруг незнакомец сделал шаг и оказался в кругу золотого фонарного света. Ева вскрикнула, в одно мгновение узнав это глуповатое мальчишеское лицо, исполосованное шрамами, эти губы, скривленные в отвратительной усмешке, эти светлые, почти прозрачные глаза... Другая же Ева лишь попятилась, нервно сглотнув и откинув назад рыжий локон.
-Что вам нужно? - Повторила она, и в голосе ее проскользнула паника. Ева принялась нервно озираться и пятиться назад, к более людной улице. Мужчина хрипло рассмеялся, и лицо его приобрело страшное, звериное выражение. Он вынул руку из кармана и в ней что-то блеснуло начищенным серебром.
      Живая Ева вскрикнула от страха, глаза ее распахнулись, лицо исказилось гримасой отчаяния и ужаса. Поскальзываясь на утоптанном снегу, она бросилась бежать, но ноги, ставшие ватными, мало ее слушались. Живая Ева, позабыв и о холоде, и о наставлениях Проводника, бросилась к мужчине, который уже нагонял девушку с рыжими локонами, но не могла даже коснуться его — пальцы проходили сквозь его плоть, как сквозь дым. Уже мало понимая, что происходит, она упала на снег, чувствуя, как слезы прорывают в нем глубокие ямки. Неподалеку она услышала гневный, хриплый шепот, прерывающийся всхлипываниями и сдавленным мычанием:
-Шустрая девочка... Симпатичная... Даже немного жаль...
    Потом Еву, все еще лежащую на снегу, подхватило что-то неведомое, и прежде чем покинуть это это место, она все же подняла глаза. Кровь, в темноте ночи кажущаяся черной, стекала по шее, букетами роз расцветая на белизне куртки. Рыжие кудри, мгновение назад полные жизни, поникли, умерли, безвольно опустились на плечи.
    Ева не заметила, как очутилась в Долине Явь, такой спокойной и такой мертвой. Вопль отчаяния и отвращения сорвался с ее губ. Было невыносимо думать, что все это произошло именно с ней, что именно ей, по невероятному стечению обстоятельств не суждено было вернуться домой к ужину. Проводник, все также безмятежно сидящий на своем месте не сводил с нее глаз. Еве не хотелось говорить. Она бессильно опустилась на землю и обвила руками колени.
-Ну? - Поинтересовался Проводник.
-Что «ну»? - С легким оттенком раздражения переспросила Ева.
-Как?  - Бесстрастно добавил тот.
-Отвратительно. - Выдавила Ева, сдерживая слезы. - Я хочу вернуться, Проводник.
-Не смотря на то, что мир полон зла, свидетельницей которого ты только что стала?
-Лучше жить в мире, наполненном страданиями и смерть, чем не жить вовсе. - Голос Евы дрожал, но все же она была уверена в своей правоте.
-Да... - Задумчиво протянул Проводник. - Хорошее рассуждение... Однако же я не могу отпустить тебя. Пока. - Добавил он, видя выражение страха на лице Евы. - Ты не заглянула в последнее зеркало. Думаю, то, что ты увидишь в нем окажется самым важным...
-Неужели? - Фыркнула Ева и с отвращением уставилась на зеркало, словно оно чем-то перед ней провинилось. Ева не была уверена, сможет ли вынести еще одну волну столь сильных чувств. Не сломает ли это ее?
-Так ты идешь? - Уставившись в серое небо, нараспев спросил Проводник.
-Да. - Буркнула Ева и, пошатываясь, направилась к зеркалу, призванному показать ей то, что произошло после ее смерти.
      Она коснулась пальцем ледяной поверхности зеркала, тут же почувствовав привычное чувство кружения и полета. Когда глаза Евы распахнулись, она оказалась в тесноватом, но уютном зальчике, уставленном красивой мягкой мебелью. В углу, разливая красноватый свет, горел торшер. Тяжелые золотистые шторы были задернуты. Из другой комнаты лилась приглушенная музыка, которая Еве показалась смутно знакомой.
     Вдруг послышался голос, звучание которого заставило Еву вздрогнуть:
-Ева, дорогая, принеси мне вязание из гостиной. И накинь что-нибудь. Похолодало.
     Ева застыла в недоумении. Неужели она уже вернулась? Если да, то почему никто не заметил ее отсутствия? Ее смерти?
    Тут ее внимание привлекла небольшая фотография в стеклянной рамке, стоящая на крохотном журнальном столике. Красивая девушка с длинными, рассыпавшимися по плечам рыжими кудрями пристально глядела на Еву. Возле фотографии еле теплилась догоревшая почти до основания свеча.
    Топоток крохотных ножек вывел Еву из забытьи, заставив отвернуться от собственного лица. В зал вбежала девочка лет четырех. Короткие каштановые волосы весело подпрыгивали, повинуясь каждому ее шагу. Озорные карие глаза, обрамленные черными ресницами, так и сверкали. Увидев Еву, она, словно споткнувшись, остановилась и, склонив головку на бок, принялась разглядывать ее с нескрываемым интересом. Ева же, обомлев от удивления, смотрела на девочку. Та, без сомнения, могла видеть Еву, и ее присутствие девочку ни капли не пугало. Казалось, что та ждала ее появления. Девочка бросила короткий взгляд на фотографии, потом снова переведя его на Еву, и на губах ее заиграла улыбка.
-Ева! - Раздался снова из кухни голос матери, и они обе: Ева и незнакомая ей девочка одновременно обернулись на зов.
     До Евы вдруг начал доходить весь смысл происходящего, но она пока не знала, как на него реагировать.
     В темном коридорчике послышались торопливые шаги, и в зал вошла женщина. Она зябко куталась в длинную черную шаль, в глазах расплескалась тревога. Ева тут же узнала свою мать, поразившись тому, как она постарела. Волосы были почти полностью седыми, только кое-где проскальзывала рыжина, как напоминание о невозвратно ушедшей молодости. Лицо избороздила сеть морщинок, дыхание стало прерывистым и неспокойным. Только глаза, прекрасные, изумрудные глаза остались прежними.
-Ева! - Позвала она, укоризненно глядя на темноволосую малышку. - Что произошло?
    Маленькая Ева обратила к ней пухлое личико и лучезарно улыбнулась, показывая на фотографию, стоящую на журнальном столике. Лицо Милы потемнело, и она, как в забытьи, опустилась на колени и уставилась на фотографию.
-Это твоя сестренка. - Произнесла она надтреснутым голосом. - Ее тоже звали Ева. - Мила повернулась к девочке и улыбнулась, хотя на глазах ее стояли слезы. - Когда-нибудь я расскажу тебе про нее все... Жаль, что ты сейчас не понимаешь...
     Но взрослую Еву не оставляло ощущение, что девочка понимает намного больше, чем мать рассчитывает. Мила разглядывала фотографию так, словно видела ее впервые, не заметив, как сзади подошел ее муж и положил руку ей на плечо. Он постарел также стремительно, как и жена, он словно уменьшился, съежился, начал потихоньку усыхать и растворяться. Кожа стала почти прозрачной, походя на папиросную бумагу.
-Тебе не кажется, что пора отпустить ее? - Его голос звучал тихо, но уверенно. Его пальцы потянулись к тусклому пламени свечи, желая погасить, но Мила перехватила его руку.
-Нет. - В ее глазах отразилось немного безумное отчаяние. - Я не могу. Не сейчас. Дай мне еще время...
-Ее больше нет. - Еще тише добавил Андрей, и Мила вздрогнула всем телом. - Мы должны отпустить ее... - Он мотнул головой в сторону маленькой девочки. - Ее жизнь не должна быть загублена уже по нашей вине, Мила.
-Я знаю. Но еще не время. Я чувствую.
     Ева, не успев опомниться, ощутила, как ее снова тянет в неизвестность. Мгновение спустя она уже твердо стояла ногами на серой земле долины Явь. На этот раз Проводник не требовал объяснений.
-Что же, Ева. - Он едва заметно улыбнулся. - Я рад был увидеть тебя... А теперь, как я понимаю, тебе хочется вернуться...
     Он махнул рукой в сторону тяжелой двери, окованной железом. Неуверенным шагом Ева направилась к ней, и мысли, странные, запутанные мысли, роились в ее голове. Она уже коснулась пальцем ледяной поверхности витой ручки, как вдруг осознание тяжестью опустилось на ее плечи. Медленно, словно не веря себе самой, Ева вновь повернулась к Проводнику. Тот удивленно вскинул кустистые седые брови.
-Больше всего на свете я хочу вернуться. - Сказа Ева, сглатывая слезы. Проводник не перебивал ее, а слушал с тихим одобрением. - Мир, со всеми его ужасами и несправедливостями прекрасен, и мне жаль, что я только сейчас осознаю это. Я знаю — ничто из увиденного мною там — Ева махнула рукой в сторону лестницы, уходящей в серое небо, - не сможет затмить красоту жизни... Нет ничего прекраснее любви, от которой сердце готово петь, нет ничего прекраснее солнца, которое светит просто так, нет ничего прекраснее, чем чувствовать свежий ветерок на своем лице... Но я более не принадлежу этому миру... Я умерла. По неизвестной причине я должна была уйти молодой, но такова моя судьба. И ничто ее не изменит. Зачем причинять новую боль родителям, зачем вселять в них новую надежду, если они почти уже привыкли жить без меня? Это нечестно по отношению к ним. Это эгоистично. Они не заслужили той боли, которая им досталась, и мои переживания рядом с их отчаянием — ничто. Я ухожу, Проводник. Я сама не верю, что говорю это.
-Мудрое решение. - Откликнулся Проводник после короткой паузы. Он явно был потрясен до глубины души. - Ты действительно необычная девушка, Ева. Уверен, ты найдешь покой там.
     Ева, стараясь не заплакать, кивнула и быстрым шагом, словно опасаясь передумать, направилась к лестнице. Когда она была уже на полпути, то бросила последний короткий взгляд на дверь, призванною вывести ее в жизнь. Нет. Она избрала путь. Больше не оглядываясь, Ева побежала вверх, вскоре затерявшись в серых облаках.
     Когда ее глаза снова смогли видеть, серость исчезла, словно сильный порыв ветра разогнал ее в мгновение ока. Везде, сколько хватало глаз, простиралась обширная, заросшая разнообразными цветами равнина. Маки, ирисы, анютины глазки, отряды стройных ромашек покачивались, повинуясь легкому, свежему ветерку. Вдали маячили горы, верхушки которых были покрыты белыми снежными шапками. Слышалось пение птиц, ласковое журчание ручейка, синей лентой петляющего меж невысоких холмов. Вдалеке громом отдавалось бурление огромного водопада. Отовсюду лилась странная, завораживающая музыка, пронизывающая собой все... Словно кто-то незримый исполнял неземное соло на арфе...
     Ева втянула носом воздух и упала ничком в высокую, никем не тронутую траву, которая тут же ласково ее защекотала. Боль отступала, ее заменял Вечный Покой. Ева ушла. И в этот момент, в совершенно ином мире, Мила и Андрей, взявшись за руки, потушили наконец свечу.