Все, что существует на свете,
когда-то было мечтой.
К. Сендберг
Журналистка уже ждала меня, удобно расположившись в мягком кресле одного уютного ресторанчика в центре Москвы. Она что-то усердно печатала, стараясь не выдать своего волнения из-за встречи со мной. Видимо, ей впервые в жизни досталось важное и ответственное задание. Помню, как я себя чувствовала, когда попала на постановку спектакля к одному из известнейших режиссеров того времени, то есть немного-немало лет двенадцать тому назад. Неопытность и доверчивость спасли меня на первых репетициях, а дальше пошла внутренняя борьба.
Ну, об этом попозже.
Я подошла к столику и поздоровалась. Та испуганно и резко вскинула голову, готовясь обороняться, но, увидев меня, расплылась в сладкой улыбке и приветливо протянула руку. Я осторожно пожала ее руку и села напротив нее. До прихода официанта я пристально разглядывала ее, а она, краснея, изредка поглядывала на меня и бормотала: «Извините, я сейчас допишу важное сообщение».
«Странно, - размышляла я. – Зачем они отправили ко мне необученную девчонку? Может, это какой-то розыгрыш? Но сегодня не первое апреля. Ладно, посмотрим, что будет дальше».
Внезапно она прекратила строчить, отложила телефон, взяла ручку и блокнот и что-то начеркала в нем. Я с удивлением и интересом наблюдала за ней. Она упорно хранила молчание. Такое ощущение, что мы с ней сидели на допросе каком-то. Но я смиренно ждала ее первого шага.
-Меня зовут Анжела, - начала она.
Я ждала.
-Вообщем, это мое первое серьезное…
-Партийное задание? – подбодрила ее я.
Она смущенно кивнула.
-Я хотела бы задать вам несколько вопросов.
«Опять эти заученные фразы».
-Дорогая, давай без формальностей, - оборвала ее я.
Та дико посмотрела на меня, не понимая, что я имею в виду.
-Я ненавижу. Когда репортеры, журналисты начинают говорить фальшивыми, давно всем известными предложениями, понимаешь? Это меня раздражает, зажимает в какие-то рамки что ли, я не могу расслабиться и вытащить из себя нужные слова. Мы с тобой находимся в кафе, никто нам не мешает, никто не дергает за рукав, требуя куда-то отойти и что-то принести.
Я заметила, что Анжела стала расслабляться.
-А теперь, валяй, спрашивай, что хочешь. Я – женщина открытая, мне нечего от публики таить, - усмехнулась я.
Она задумалась. Ей хотелось многое меня спросить, я ее не торопила.
-Расскажите, почему вы выбрали именно эту профессию, ведь была маленькая вероятность того, что мир театра и кино примет вас?..
-Хм.… О таком меня еще никто не спрашивал. Ты первая. Это получилось совершенно спонтанно. Раньше я писала какие-то маленькие очерки, которые базировались на моем скудном жизненном опыте, ну, они нравились моим одноклассникам, хотя, честно говоря, я до сих пор не верю в их искренность, в то, что им реально было интересно читать мои миниатюры. Делали вид. Но это было в прошлом. Думала пойти на журналистику или еще куда-нибудь. Туда, где была бы литература. Любила я ее сильно. Но не получалось, не складывалось. Удача все время проходила мимо меня, считая других более достойными кандидатами ее посещения…
-И куда же вы планировали поступать? – не дала мне договорить мне девушка.
-В Бауманку. А что? Женщина – инженер. Звучит неслабо.
-Поступили?
-Не-а. В последний день решила сдавать этот безумный экзамен, ЕГЭ, по литературе. Потащилась на нее без подготовки. На этот раз я поймала удачу за хвост и оседлала ее как следует. Заработала свои законные 91 балл и счастливая подала документы в ГИТИС и театралку. Везде прошла.
-Здорово. Вы думаете, что это просто везение?
-Отчасти да, потому что многое зависит от эксперта, который будет проверять твою работу.
Мы замолчали.
-Я встретила потом эту женщину.
-Правда?
-Да. Я не знаю, как она меня нашла, но догадываюсь. По работе. Я потом публиковала что-то на подобие. Мне пришло письмо на электронный адрес. Ей я обязана своим поступлением в университет. Удивительная женщина. Моя своеобразная муза.
-Сложно учиться было?
-Мне-да. Непривычно. Все время надо было что-нибудь придумывать, творить, а я никогда так не могла. Со второго курса чуть не вылетела, но справилась. Была цель.
-Какая?
-Доказать себе и окружающим, что я могу быть известным и востребованным человеком в обществе. Мои амбиции мне часто спать по ночам не дают. Аж прыгают где-то в подсознании.
-Но почему именно театр? Почему вы выбрали это направление, а не телевидение, например?
-Телевидение и кинематография – мертвые вещи. Там люди не живут, они играют, как, наверное, и полагается. Но мне так не кажется… Нужно жить на сцене, играть словами, завораживать зрителя, притягивая своей мимикой, движениями тела, да, чтобы один взмах руки вызывал восторг у толпы. Но каким должен быть этот взмах? Вот в чем вся соль. Не каждому актеру удается уловить эту нотку, игривую, невесомую, легкую. Ту, которая принесет всемирную известность и славу.
-Значит, только талантливые люди могут быть актерами?
-Нет. Каждый из нас актер, потому что жизнь сама по себе большой театр со всеми вытекающими отсюда последствиями. Просто многие не могут этого понять. Люди идут в театр, чтобы за два-три часа понаблюдать за чужой жизнью, посмеяться над ней, не вникая в суть проблемы и трагедии человеческой души. А я хотела всегда, чтобы все было наоборот. Изменить сознание людей, пожалуй, это была главная, но тайная точка конца совершенства. И только сейчас я начинаю постигать все премудрости желаний публики.
-И что же вы делаете?
-Репетирую вместе с актерами.
-Каждую постановку, даже если она не ваша?
-Да. От этого зависит не только успех спектакля, но и моральное удовлетворение каждого из нас от своей игры. Актеры похожи на маленьких детей: обидчивые, вспыльчивые, смешные, но в любом из них живет огромный потенциал, который надо развивать. Не знаю… Мне нравится работать с ними, помогать им, стараться донести, как и что нужно сделать на сцене, чтобы это прошло на «бис». Это довольно сложно, но результат не заставляет себя долго ждать. Я смотрю все спектакли и ежедневно вижу восхищение зала, когда люди сидят буквально с открытыми ртами и, затаив дыхание, наблюдаю, ловят каждое движение актеров. Это дорогого стоит. Понимаешь, что не зря не спал ночами, просиживая все время на репетициях, что не зря выкладывался по полной программе, когда объяснял, что надо делать, куда смотреть в определенный момент, как говорить. И каждому из нас тяжело, но мы знаем на что идем, поэтому не жалеем себя. Это лишнее, когда работа приносит несказанное удовольствие. И как-то проблемы повседневности забываются.
Но бывает так, что не может кто-то из актеров раскрыться, не понимает, как надо действовать, тогда я остаюсь с ним наедине и пытаюсь донести суть его роли, значения этого персонажа. Чаще получается с помощью музыки.
-Каким образом? – заинтригованно спросила Анжела.
-Человек способен на многое, когда ему напомнишь о чем-то таком, что вызывает в его душе переворот, тогда, когда он неожиданно натыкается в своей памяти на что-то бесценное для него одного, именно тогда невозможно остановить эмоции, которые начинают бить через край, которые невозможно удержать за узду. Выплескиваешь их наружу, говоря, расхаживая по сцене, размахивая руками. Так и рождаются уникальные моменты игры. А чтобы вызвать это все, я сажусь и играю на пианино или скрипке, потому что только эти инструменты могут сначала нежно, осторожно забраться в глубину души, а потом сотворить чудо. Но музыка лишь фон для выражения своих чувств. Давно уже стало известно, что некоторые песни заставляют тебя плакать, когда ты слушаешь их, но это далеко не песни, это люди, которые начинают мелькать перед глазами. Ты любил их, ценил их, дорожил ими, но они ушли безвозвратно, и ничто уже нельзя поделать, остается лишь вспоминать. В конце этого одностороннего диалога я говорю тому, с кем работала: «Запомни это состояние, и, когда будешь выходить на финишную прямую, постарайся найти знакомые тебе уже струны и правильно начни перебирать их. Я знаю, что ты не ошибешься». И этот «птенец», вжав голову в плечи, подавленно, но с благодарностью смотрит тебе в глаза и видно, что он тоже страдает, что у него тоже есть проблемы, которые требуют немедленного решения, но есть такое слово и место – театр, где все бытовое уходит на второй план. Это там, где ты можешь расслабиться и подарить себя зрителю. Целиком.
-Вы играете на скрипке и пианино?
-Еще и на гитаре. В какой-то момент мне надоело выслушивать от себя: «Как же красиво он/она играет. Хочу тоже так же». Пошла и научилась. Захотела. «Только наличие цели приносит жизни смысл. Это способствует не только улучшению здоровья и долголетию, но также даёт вам капельку оптимизма в тяжёлое время». Не помню, кто сказал, но верно заметил.
Я остановилась, переводя дыхание. Что-то меня сегодня разбирает, надо немножко посерьезней. Но тут я мельком посмотрела на девушку, которая сидела и как-то странно на меня поглядывала.
-Что-то случилось? – вскинула брови я.
-Нет, просто вы так говорите. Красиво. Будто заново проживаете то, что было, будто бы творите. Это так необычно. Очень часто мои разговоры со всеми звездами и известными личностями заканчивается набором, максимум, 300-400 слов. Потом приходится самой добавлять, приукрашивая и додумывая. Им не о чем рассказать, нечего поведать, а у вас… так много всего за плечами, можно сказать, целая жизнь.
-Большой отрезок, но по сравнению с целой жизнью – это ничтожно мало.
-Вы правы. Но ведь что-то заставляет вас творит каждый день?
-Конечно. Я вдохновляюсь неожиданно.
-Расскажите, пожалуйста.
-Ну, это сложно объяснить, потому что вдохновение очень странная и непостоянная штука. Посещает она редко, но так, что неудержимо хочется писать, сочинять, не отрываясь от листа, но именно в такой момент приходят некие проблемы извне, заставляющие отставить свое творчество на второй план. Это очень плохо. Спустя какое-то время, садишься опять, но мысли уже нет, улетучилась. Моментально. А так… песня, чьи-то глаза, фильм, здание, букет в руках невесты, платье необычной расцветки в витрине фешенебельного магазина, в принципе, что угодно. Детали, мелкие, они дают толчок… и раз - новая идея.
В кафе вошли две девушки. Они громко смеялись и разговаривали. Пересекая зал, они прошли мимо нашего столика. Сигареты вперемешку с приторно сладкими духами. Я поморщилась.
-Вам что-то не нравится? – улыбнулась журналистка.
-Да нет… - помедлила с ответом я, понимая, что если начну говорить на эту тему, то не остановлюсь никогда. – Мне иногда кажется, что мир давно ушел далеко вперед. Обидно. Вроде наблюдаешь за происходящим вокруг, а все равно что-то, да и ускользнет от тебя. А ты, как дурак, хлопаешь глазами, не понимая, что же это такое происходит. Можно, конечно, попытать дочку, но видимся мы с ней очень редко, а когда встречаемся, то либо смотрим новости, либо молчим.
-Отчего молчите? Вам не о чем с ней поговорить?
-Есть, но она не выявляет желания рассказывать. Она считает, что лучше поведать свои секреты подругам, чем мне. Тоже позиция. Я не против. Это ее жизнь, ее ошибки. Когда я росла, то родители все время лезли в мою жизнь, узнавая, выпытывая, что я дала себе слово: не буду лезть в личную жизнь своих детей, если они сами не попросят им помочь. Мои дети приходят ко мне за советом, мои два сына, а дочурка… не сложилось. Она меня сторониться, не понимает моего образа жизни, а я ее; считает глупым работать в театре.
Девушка округлила глаза. Она была шокирована.
-Да ладно тебе. Не делай такое лицо. Каждый имеет право на свое мнение личное пространство. Когда-нибудь она поймет, как мне больно это слышать. Но не будем о плохом.
-И все-таки… что конкретно привело вас в театр? Из-за чего вы решили пойти на риск?
-Долгая история. Древняя как вселенная.
-Расскажите.
Я задумалась. Если быть честной, то со всеми, даже с малознакомыми людьми.
-Ладно. Почему-то желание ходить на спектакли у меня проснулось в одиннадцатом классе, когда времени ни на что не хватает, когда спать ложишься с рассветом, когда не делаешь половину школьных предметов, вообщем, тогда, когда надо было бы пахать и еще раз пахать, ко мне пришла настоящая любовь к театру. Они стали для меня как намагниченные. И день не проходил без того, чтобы я не залезла на официальный сайт какого-нибудь МХАТа и не просмотрела, какая премьера скоро состоится. К концу учебного года я выучила наизусть почти все репертуары московских театров. Мои родители шалели от того, что я ничего не делала, нет, я, конечно, серьезно относилась к физике и математике, но мечты не совпадали с реальностью. И в один прекрасный момент я решила для себя: во что бы то ни стало воплотить мечту в жизнь.
Я помню, было холодно, промозгло, дул пронизывающий ветер. На тот день у меня были билеты на один спектакль. Туда я шла со своим другом. Только если ты будешь писать об этом моменте в своей статье, давай опустим с тобой пол и имя этого человека? Пусть он будет просто другом неопределенного рода. Главное, что именно он был рядом со мной. Если бы кто-то другой, то, может быть, я не сидела сейчас перед тобой.
Ехали мы на метро, хохотали так, что слезы текли из глаз. Окружающие смотрели на нас с неодобрением: все же едут после трудного и долгого рабочего дня, а мы, такие все из себя, сидим и мешаем им расслабляться. Но мы ведь тоже трудились в тот день, выслушивая на уроках ненужный для нас материал, тоже улыбались врагам, помогали тем, кому нуждался в этом.
А потом начался спектакль, перевернувший мою жизнь. Сначала я не могла понять, что там происходит, а потом внимание было приковано только к ним, к актерам, таким далеким, но в то же время близким божествам. Они говорили, кричали, бегали, ругались, но делали этот так убедительно, что не оставалось никаких сомнений, что все это правда, а не выдумка великого писателя.
Напряжение росло, внутри все дрожало, трепетало, к антракту потекли слезы, хотя их никто не ждал, просто так бежали себе по щекам и бежали, не останавливаясь. Больно на душе стало. Защемило там что-то сильно-сильно. И так жалко стало всех тех, кто был там, на сцене. Не знаю, почему. Каждого из них хотелось пожалеть. У каждого была своя трагедия, драма. Безнадежность, безвыходность, отчаяние, тоска. Они опустились на самое дно, от которого уже не убежишь и не скроешься. Это теперь твоя реальность, твое настоящее. Что хочешь, то и делай. А жить надо продолжать, но не можется больше, сил не хватает. Устали все, продолжая бороться за капельку света в беспроглядной тьме. Хватали ртом воздух, которого катастрофически никому не хватало. Цеплялись за соломинки, которые с хрустом моментально ломались, а падали вниз, в черную-черную пропасть неизвестности. Умирали, не стараясь ничего уже сделать. Просто тихо уходили. А жизнь с широко распахнутыми, злорадными глазами наблюдала исподтишка и смеялась своим гнилым отвратительным ртом.
И ты замирал от того, что кто-то из актеров топал ногой или резко разворачивался. Но ощущение, что все мы где-то потерялись или затонули вместе с Титаником в водах бескрайнего океана, не покидало меня ни на минуту. И нет пути обратно. Навсегда один, навсегда потерян.
Жестоко звучит, но, к сожалению, правда. И хлопая в конце последнего действия, я думала о том, что должно же быть нечто светлое и хорошее в жизни, ведь не все так ужасно, как писали и пишут. Почему никто не ищет этих радостных и счастливых моментов? Нельзя же думать только об ужасах повседневности. По большей же части классики мировой литературы писали о разложении или упадке души, о том, какими подлыми бывают люди, на которых даже и не подумал бы никогда, если бы не случай. А где же безмятежность и веселье, удовольствие и наслаждение действительностью? Это тоже надо показывать.
Шли мы молча, каждый думал о своем. А ветер продолжал бушевать с еще большей силой: трепал наши волосы, залезал под одежду. И становилось и грустно, и весело, хотелось смеяться и плакать одновременно. Подбежать к незнакомому прохожему и спросить его: «А вы когда-нибудь любили?» или что-то в этом роде. В метро было душно и людно. Все спешили домой, толкались, разрушая атмосферу, созданную театром. Наверное, тогда родилась робкая идея: стать тем, кто будет дарить людям не только печаль, но и радость, такую радость, которая тонкой вуалью ляжет им на душу, а потом внезапно при каких-то обстоятельствах вспомниться и это ее обладателей заставит улыбнуться.
А когда ложилась спать, то четко для себя поняла: «Всегда буду жить не так, как все, потому что надо жить так, как сегодня не хотят другие, а значит, завтра будешь жить так, как другие не могут». И кто знает, наверное, сможет понять меня.
-Мне казалось, что время остановилось, - через несколько минут тихо сказала Анжела, не поднимая глаз от салфетки, по которой вяло водила ручкой.
Я не ответила. Мне вспомнился тот день октября, который изменил меня и мою судьбу, который подарил мне незабываемые впечатления и вселенскую тоску, раздирающую изнутри меня по ночам. У любого человека бывают такие вот переломные моменты в жизни, когда начинаешь постигать мир путем чего-то своего, единственного. Ведь иногда то, что мы знаем, бессильно перед тем, что мы чувствуем. Я думаю об этом, понимая, что прошло слишком много времени, чтобы постараться напомнить себе.
-Вы, наверное, очень благодарны тому человеку, который был рядом с вами тогда?
-Да. Бесконечно.
-Говорили ему об этом?
-Нет.
-Почему?
-Как-то не доводилось. Хотя оба были в восторге от пьесы. Наверное, не хотели разрушать того состояния, которое осталось после пережитого. Но сейчас хочу сказать спасибо этому другу огромное. Я уверена, что где-нибудь он это прочитает или услышит и улыбнется, вспоминая все, что прошло. Видимся мы редко, нам есть о чем поговорить, но наши жизненные пути такие разные, что после встречи мы идем разными дорогами, от этого мне становится горько и обидно. Хотелось бы вернуть все то, что когда-то было, чтобы выходя откуда-нибудь, мы не прощались около дверей знакомого, а бок о бок шли домой, потому что так много вместе пережили, так многому вместе радовались, вместе печалились. Когда ты поднимаешься, друзья узнают, кто ты.
Когда ты падаешь, ты узнаешь, кто друзья. И именно тот человек протягивал мне руку помощи, когда не хотелось больше жить, когда я оказывалась на самом дне. Он просто обнимал меня за плечи и говорил: «Не плачь. Все пройдет. Знай: я всегда рядом». На те моменты этого было достаточно, чтобы продолжать упрямо идти вперед и подниматься на такую высоту, чтобы жить параллельно горьковскому дну.
Неожиданно у меня зазвонил телефон. Вызывал один из постановщиков. Сняла трубку. На том конце взволнованный, дрожащий голос:
-Приезжай. У меня не получается обуздать этого шалопая.
Я весело усмехнулась. Положила трубку и сказала:
-Ну-с, пора мне отчаливать к другим берегам, а тебе желаю успешно дойти до конечного пункта твоего назначения , никогда не падать духом, как бы тяжело не было. Даже если от тебя отвернется весь мир, то у тебя будешь ты сама. Удачи
Оставив деньги за кофе и попрощавшись с официантом, я выскочила на улицу, полную людей и скрылась в толпе.
Оказавшись в знакомом вестибюле, я облегченно вздохнула. Родное, такое домашнее и привычное. А потом жизнь закружила, завертела, я успела забыть о встрече с той девушкой, хотя я рассказала ей много, может, даже слишком. Но не жалела, потому что знала, как легко рассказать о себе, о своих чувствах и переживаниях малознакомому человеку, и как трудно - близкому.
Через неделю она [Анжела] напомнила о себе и своем существовании статьей в одном известном журнале. Почти сразу же посыпались письма с вопросами, восторженными откликами от людей, которые заинтересовались моим прошлым да и, вообще, жизнью. Много было любопытных и трогательных писем: они по большей части были от юношей и девушек. Было отрадно видеть, что молодежь еще умеет писать, что она еще ищет смысл своего бытия. Это в то время, когда истинная логика нашего мира стала подсчетом вероятностей.
Уже глубокой ночью после очередной дебютной постановки я сидела у себя в кабинете над зрительным залом и просматривала еще одну порцию писем, пришедших накануне. Хотела уже поехать домой, как в руки мне попался маленький конвертик с подписью: «Режиссеру».
Эту кличку знали только несколько, поэтому я тут же подумала, что это от родителей. Открыла, достала маленький, в несколько раз свернутый лист бумаги. И с трепетом приготовилась читать. Знакомым почерком там было написано: «Спасибо тебе. Теперь я знаю, что жизнь прожита не зря».
Не надо было гнаться за счастьем: оно от меня никогда и не убегало.
31.10.2011год
Е.М.Р.
p.s.: «эта записка была от моего безымянного друга»