Фроська влетела в магазин, стряхивая снег с пальто. Ноябрь капризничал. То солнцем, хоть и скудно, но согревал. То дождем поливал. А сегодня добавил в дождь снег и осчастливил этой мокрой, липкой смесью ничего не подозревающих горожан. Хорошо, что по дороге домой у Фроськи есть этот магазинчик. Да и еды надо было купить.
На самом деле Фроську звали Франсуазой. Вот подсуропила матушка ей имечко. Пошла на поводу у любимой племянницы, которая тогда зачитывалась Франсуазой Саган и уверяла, что родившая девочка похожа на нее, как две капли воды. Значит, будет такой же талантливой. Дарила малышке каждую новую книгу французской писательницы. «Вырастет, обязательно прочитает!»
Девочка выросла. Талантов особых в ней не обнаружилось. До Франсуазы Саган как-то «руки не дошли». А вот именоваться Франсуазой Николаевной Петуховой она отказалась категорически. Официально сменить имя не решилась, маму не хотела обижать. Придумала себе и потихоньку приучила окружающих к «Фроське». Так ее называли почти все, не видя в редком уменьшительном имени ни панибратства, ни пренебрежения. На визитках, которыми сотрудников новый шеф снабдил централизованно, значилось «Ефросинья Николаевна». Она усмехнулась этой оплошности молодого персонала, но исправлять ничего не стала.
Магазинчик Фроська знала наизусть. Быстро похватала с полок нужные продукты. В кассе была второй. Даже первой. Женщина, стоявшая перед ней, уже получила сдачу и теперь пыталась положить покупки в сумку.
- Ох, батюшки мои, не получается. Да что же это? Ох, никак. Совсем руки не слушаются.
Она склонилась над сумкой на колесиках, укладывая в нее другую, нейлоновую, в которой проступали силуэты пакетов и коробок.
Фроська удивилась – обычное действие, требующее минуты! Одной рукой расправить одну сумку, второй – запихать в нее другую. Но женщина, казалось, не догадывалась, как нужно это сделать.
- Помоги мне, милочка! – Вдруг обратилась она к Фроське.- Пожалуйста, никак не могу.
И тут Фроська, взглянув на нее, поняла, что женщина-то очень старая. Про таких говорят «древняя старушка». Типичная такая тихая старушка, приятная, чистенькая. Только взгляд у нее был, как у побитой собаки, и просила она уж очень отчаянно! Будто ей могли отказать. От нее просто исходило одиночество и беспомощность. Фроське стало стыдно за себя, за стоявшего рядом охранника, который даже не попытался помочь покупательнице. Ведь видел, что она поставила палку у стены, что опирается на кассовый прилавок рукой, чтобы не упасть.
У Фроськи защемило сердце. Она моментально управилась со старушкиными сумками, а та благодарила, благодарила…и вдруг - наклонилась, схватила Фроськину руку и поцеловала!
- Дай, я на тебя посмотрю, милая. Хоть и плохо вижу, - Старушка внимательно вглядывалась в лицо Фроськи, будто старалась запомнить черты.
- Чего она? – Подумала Фроська. Ей даже не по себе стало . – Я же ничего особенного не сделала!
А вслух, хриплым от волнения голосом, искреннее пожелала: «Здоровья вам, бабушка!»
- Ах, я – бабушка! Я – бабушка? Неужели я бабушка? А я-то думаю, что меня еще кто полю - ю –ю - бит, - вдруг запричитала та. Потянулась за палкой, продолжая приговаривать: «Вы поду-у- майте, бабушка я! Вот так! Ба-а-а –бушка…»
Такая неожиданная реакция и внезапная разговорчивость тихой до этого момента старушки показалась Фроське странной и немного пугающей. Она даже подумала, что своими словами нарушила какое-то хрупкое внутреннее равновесие «бабушки». А может, это была радость от внимания, общения? Фроське стало очень неуютно. Она поскорее ушла из магазина.
Поцелуй жег руку. В глазах были слезы. На душе почему-то было гадко. Она не замечала непогоды, не надела ни капюшона, ни перчаток. Мокрый снег радостно вцепился в добычу, моментально уничтожив прическу, насыпался за воротник.
- Помоги ей, Господи, - вдруг попросила Фроська.
Дома, не раздеваясь, как была, в пальто, сапогах, она бросилась мыть руку. Оттирала след поцелуя. Смывала страх перед чужой, одинокой, полу сумасшедшей старухой. Страх за нее. Стыд за себя, за свои силы на жизнь, за здравый рассудок, за свое не одиночество...
Потом так же, в уличной одежде, словно боясь не успеть, нашла в рекламной газете первый попавшийся телефон типографии и заказала новые визитки.
На имя Франсуазы Николаевны Петуховой.
Потому что только Жизнь имеет право распоряжаться. И решать, кому, кем быть…и каким…