Дороги и судьбы /Наталия Ильина; предисл. В. Жобер, А. Латыниной. – М.: АСТ : Астрель, 2011. – 766 с. (Женский портрет эпохи)
Аннотация.
В книге «Дороги и судьбы» отражен весь XX век. Наталья Ильина (1914 – 1994) родилась в Петрограде, в семье царского офицера и дворянки из рода Воейковых, после революции семья эмигрировала в Харбин; в 1947 году в числе репатриантов Ильина вернулась в Россию, где стала известным прозаиком, но всю жизнь вынуждена была отвечать на вопрос: «Почему Вы вернулись в Россию?». С редкой откровенностью и горькой самоиронией Наталья Ильина пишет об истории семьи, эмигрантской харбинской и московской жизни, обстоятельствах возвращения в СССР из Китая, встречах с Александром Вертинским, Анной Ахматовой, Корнеем Чуковским и о супруге, известном языковеде Александре Реформатском.
***
Давно ждала я встречи с этим автором. Знакомство с творчеством Наталии Иосифовны Ильиной началось как раз с ее воспоминаний, публиковавшихся в толстых журналах. Особенно надолго сохранилось в памяти следующее высказывание: «К сожалению, понимание, сколь многим я своей семье обязана, пришло ко мне уже в преклонных летах».
Думается, что с размышлений над этими словами и началось мое обращение к изучению истоков своего рода. И вот, наконец, держу в руках долгожданную книгу. Состоит она из пятнадцати глав, каждую из которых можно рассматривать как самостоятельное законченное произведение. Отсюда и проистекают неизбежные повторы глубинных мыслей писателя. Став обладательницей огромного семейного архива после смерти матери, обратилась она к написанию автобиографической прозы.
Момент первый. Поразили меня своей философичностью письма ее бабушки Ольги Александровны, направляемые в далекий Харбин дочери и внучкам. Не могу удержаться – приведу ряд отрывков из них.
1927 год: «Морозы сдались, к первому марту грозит оттепель, как и полагается на Масляной… Летние туфли мне сделают из кожи козы томышевского происхождения, которую задавил поезд… Некий Волков, церковный регент и музыкант шьет сапоги и при этом сочиняет музыку без всякого инструмента. Многие пробуют себя в чужих ролях, это какой-то феномен!!! Не знаю, что выйдет из комбинации томышевской козы и бывшего регента Смольного хора».
1929 год: «Очень рада, дорогая Катя, что ты находишь мои письма «изумительными». Не пойму лишь, чем они тебя изумляют: внешностью или содержанием? По внешности они похожи на счет от деревенского сапожника, а по содержанию умалчивают почти все, о чем хотелось бы сказать… Февральское небо сегодня то плюется дождиком, то снежными крупными хлопьями. Сыро. Холодно. Сижу дома. Никого из наших нет, и я обращаюсь к обществу отсутствующих».
1930 год: «Только что вернулась от обедни у Преображенья, молилась за всех вас».
1931 год: «Вот и осень наступила, милая Катя, а уголь достать замысловато… Катя переменила школу; в ее прежней учительница говорила каким-то невозможным языком, жаловалась, что ученик «убёг» у нее из класса. А сам заведующий говорил о педагогах, что ему надо ознакомиться с «ихними конкретными частями». Бедная русская речь! Сколько ей приходится терпеть».
Думаю, что комментарии излишни. Правдиво и образно текст писем свидетельствует о жизни бывших дворян за обозначенные годы. Рядом приводятся выписки из Дневников близких автору людей. Сожалею - не досталось мне такое богатое эпистолярное наследие.
Момент второй. В Предисловии А.Латыниной в частности сказано: « …рассказано о себе, с редкой откровенностью и горькой самоиронией».
Ознакомившись с книгой - задумалась. Не возникло у меня ожидаемого чувства сопереживания и удовлетворения от прочитанных страниц. Слишком много оказалось на них «откровенности и самоиронии». Некая перенасыщенность. Одновременно поразила и легкость приносимого не единожды словесного раскаяния.
И все же книга заслуживает того, чтобы быть прочитанной – внимательно и вдумчиво.