Война ворвалась в наш дом

Ефим Прохоренко
В то утро секретарь райкома партии Е. Н. Прохоренко проснулся рано, намереваясь порыбачить. Не спеша, с удовольствием прошелся он по Парковой улице. Поселок Богушевск по-особому красив, в зелени. Все здесь в эту пору дышало тишиной и каким-то безмятежным привольем. Играя на рожке, пастух скликал коров. Спешили с удочками к Серокоротнянскому озеру мальчишки и взрослые. Над домами высоко кружили аисты.
Год уже Ефим Николаевич в Богушевске, на должности третьего секретаря райкома КП(б)Б. За это время успел привыкнуть и сродниться с лесным поселком, с товарищами по работе.
Радовало то, что почти все сотрудники райкома обладали опытом партийной работы, были дружелюбны, принципиальны. С такими хорошо работалось. Первый секретарь Адам Константинович Стельмах, например, далее одногодок с ним. Во многом схожи их и биографии. Стельмах, как и Прохоренко, вышел из бедной крестьянской семьи. В двадцатом году вступил в комсомол. В Красной Армии стал коммунистом. Поело службы работал лесным объездчиком, в 1929 году организовал в споей деревне колхоз и был председателем. Затем — учёба в комвузе, работа в Чашникском райкоме партии.
Адам Константинович вызывал уважение своей неутомимостью, умением схватить в работе главное и довести начатое до конца.
Вот и сейчас Прохоренко встретил его спешащим в райком. Несмотря на то, что накануне заседание бюро затянулось далеко за полночь, Стельмах выглядел бодро и молодо. Как всегда, аккуратно одет в полувоенную форму, которую умел носить щеголевато. Партийная работа стала целью и содержанием его жизни. Ради общего дела он жертвовал и личными увлечениями. Вызвав свою «эмку», он вскоре уехал в Клюковку, где завершалось строительство колхозных животноводческих помещений.
Да и разве до отдыха сейчас, когда намечено столько дел! По району ожидался хороший урожай озимых. Интенсивно велись работы по осушению болот, в Богушевскую МТС прибывали новые десять тракторов марки «Универсал». Нужно было позаботиться о подготовке трактористов.
Вспомнив про неоконченный план культурно-массовой работы среди населения, Ефим Николаевич тоже поспешил в райком. Громко тикали стенные часы. У телефона шеле¬стел газетами дежурный. В открытое окно с площади доно¬силась известная песня В. Лебедева-Кумача: «Если завтра война». Но и она не вызывала особой тревоги. Все, о чем говорилось в песне, воспринималось как что-то бесконечно далекое. Так была сильна власть мирного и безмятежного утра 22 июня.
Но через несколько часов все изменилось: радио сообщило, что фашистские орды вторглись в пределы нашей страны. Словно потревоженный улей, зашумел, заволновался Богушевск. Отовсюду бежали домой люди. Многие остались на площади у репродуктора, ожидая последних известий. Вернулся на своей запыленной «эмке» Стельмах и бегом направился в райком партии.
Адам Константинович пытался дозвониться до Витебска. В его кабинет один за другим входили товарищи из районного руководства. Некоторые из них были оглушены внезапной новостью.
—  Что-то теперь будет! — прямо с порога, не  поздоровавшись, бросил председатель райисполкома П. Ликсо.
Стельмах медленно положил телефонную трубку и насмешливо сказал:
—  Советую поберечь нервы. Война еще только начинается.
Вскоре в кабинет Стельмаха пришел второй секретарь райкома партии П. П. Макаренко. За ним открыли двери худощавый начальник райотдела НКВД Н. Друшкевич, молодой по летам и стажу прокурор П. Воронов, работники райкома К. Шейкина, А. Игнатенко и всегда чем-то озабоченный И. Бородулим. Пришли в райком и коммунисты, находившиеся в это время в Богушевске: Д. Старовойтов, М. Астровнев, Г. Румо и многие другие.
Расселись кто где и молча курили, не поднимая голов.
Думы собравшихся сводились к одному:  отныне кончились мирная жизнь и работа. Начинается неизведанная ещё для  многих деятельность в условиях военного времени.  Но у всех была одна мысль:  война   может   окончиться   скоро, наша армия непременно даст отпор фашистским ордам.  Невольно вспомнилась   личная   подготовка   к   боям.   Жалели, что  в суматохе   повседневных  забот мало  было  занятий  по военному делу. Могли бы сделать в этом отношении гораздо больше.
В кабинете первого секретаря жарко. Всем хотелось быстрей ознакомиться с обстановкой и приняться за какое-нибудь дело.
Раздался долгожданный звонок из Витебска.
— Из обкома,— поднимая трубку, сказал Стельмах.
Все насторожились, прислушиваясь. Кончив говорить, Адам Константинович обратился к товарищам:
- Секретарь обкома товарищ Стулов передал решение ЦК Компартии Белоруссии. Суть его заключается в том, чтобы с этого момента подчинить всю нашу работу делу обороны страны. Надо поднимать на борьбу с врагом население, всеми имеющимися средствами разъяснять цели и характер начавшейся войны, готовиться к боям. Судя по всему, нам предстоят суровые испытания.
Получив задания, члены бюро райкома партии немедленно разъехались по сельским Советам и предприятиям проводить митинги, мобилизовывать население на отпор врагу. Стельмах направился в деревню Худолеи, Макаренко — в Клюковку, Прохоренко выехал в деревню Красный Берег.
Райком опустел. У телефона остались лишь дежурный да секретарь-машинистка.
Ефим Николаевич Прохоренко вернулся лишь в полночь. В райкоме было много людей. Адам Константинович зачитал сводку о ходе боев. Она была очень короткой. За ее строками угадывалось, что борьба предстоит тяжелая, а возможно, и длительная.
Адам Константинович доложил в обком партии, какая работа была проделана коммунистами района на предприятиях, в деревнях.
Члены бюро райкома и работники райисполкома не расходились долго. Дома побыли, может, час, другой, затем снова в райком, ставший боевым штабом. Вот и второй день войны. Чуть заалел восток, как на всех дорогах и тропах появились люди. На лицах тревога, озабоченность. И готовность сделать все, что прикажет Родина, решимость постоять за её интересы и свободу. С котомками за плечами спешили  группы призывников. Старики и женщины шли на оборонительные работы. Шли все, кто мог держать лопату пли топор. Многие женщины вели с собой малолетних детей, а некоторые несли грудных младенцев на руках.
Колонны возглавили секретари райкома Стельмах и Макаренко, райпрокурор Воронов, председатель райисполкома Ликсо. Люди приступили к отрытию противотанкового рва. Пятнадцать тысяч человек работали день и ночь, почти не отдыхая. Вскоре через весь район с юга на север протянулся оборонительный рубеж.
Несколько сложнее обстояло дело с отправкой мобилизованных и добровольцев на фронт. Многие из них, обязанные явиться в Брест, Барановичи и Белосток, например, уже не смогли туда попасть. Война внесла свои коррективы в ранее подготовленные планы. Пришлось немедленно все перестраивать.
     На заседании райкома партии было решено формировать маршевые батальоны и направлять их в Смоленскую область или прямо на передовую, которая уже приближалась к Богушевску. Ясно, что одни работники военкомата с такой работой не справятся. Подключили к ним заворготделом райкома И. Бородулина, председателя Стайковского сельсовета Д. Старовойтова и других партийных активистов. Они связывались с командованием частей Красной Армии и нередко получали от них оружие и обмундирование.
         По указанию райкома партии уполномоченный НКВД по Богушевскому району организовал отряды самообороны. Для их вооружения пошли в ход малокалиберные винтовки и охотничьи ружья. И надо сказать, бойцы, преимущественно молодежь, бдительно несли охрану общественных зданий, мостов, складов и линий связи.
В те дни через Богушевск и по окрестным дорогам проехать было трудно. По ним двигались воинские части. Возле железнодорожного переезда, где скопилось много техники, установили свои орудия зенитчики. Недалеко слышались залпы наших пушек. По всему было видно, что легальной деятельности райкома партии приходят последние дни. Фронт был уже рядом, и соответственно с этим менялся характер нашей работы. Секретари райкома и все коммунисты получили оружие. Направлялись на задания по нескольку человек, так как появились сведения о выброске вражеских диверсантов. При очередном налёте фашистских самолетов бомбой было разрушено деревянное здание райкома партии. Пришлось перебраться в помещение райфинотдела. Прохоренко и военкому прибавилось дел. По указанию первого секретаря они обязаны были поддерживать связь с частями Красной Армии и соответственно координировать действия райкома.
С каждым днем становилось жарче. Стельмаха вызвали в Оршу на инструктивное совещание, проводимое ЦК КП(б)Б. Оттуда он привез номер «Правды» с выступлением И. В. Сталина по радио 3 июля.
— В выступлении дан анализ первых дней войны, изложены задачи партии и правительства по отпору врагу,— объявил первый секретарь членам райкома.— Об этом и шла речь на совещании.
Речь И. В. Сталина прочитали вслух. Особенно резанули по сердцу слова о том, что дело идет о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР. В качестве одной из главных мер для разгрома врага предлагалось, чтобы наши люди поняли всю глубину опасности и отрешились от благодушия, беспечности, настроений мирного времени.
И снова, как в день начала войны, все секретари и члены бюро, захватив газеты с выступлением Сталина, направились в деревни и на предприятия проводить митинги и собрания. Те, кому не хватило места в райкомовской машине, седлали райисполкомовских коней.
Прохоренко было поручено провести работу среди призывников. Он поспешил к зданию райвоенкомата. На скамейках, а то и просто на траве расположились сотни людей. Одни, развязав котомки, завтракали, другие курили, а некоторые пели вполголоса под гармошку.
—  Здравствуйте,  товарищи, почему песня унылая?
—  Старинная,   рекрутская   вспомнилась,— ответил   владелец гармошки Александр Платонов.— Да не в песне дело. Скорей бы на фронт.
—  Да, это верно,— ответил секретарь райкома.— Положение тревожное.
Он предложил послушать, что говорится обо всем этом в выступлении Сталина. Все поднялись с земли, окружив Прохоренко. Ефим Николаевич громко начал чтение, изредка бросая взгляды на лица слушателей. Видит гневно сдвинутые брови, горящие глаза. Когда он дошел до того места, где говорилось о необходимости организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникёрами, распространителями слухов и уничтожать шпионов, диверсантов и вражеских парашютистов, призывники стали переглядываться. Кто-то сказал:
       -Вот только что прибывший с фронта старший лейтенант рассказывал, как сильны фашисты, что у них много танков и  самолётов, что их трудно одолеть...
Прохоренко спросил, что за старший лейтенант. Стали его искать и не нашли. Был среди призывников и куда-то исчез.
Что сказать людям в ответ на эти слухи? Нелегко рассеять сразу все сомнения, помочь разобраться в обстановке. Но нужно, и немедленно.    Самое  лучшее    средство достичь
цели  - это правда в глаза. Без утайки.  Суровая и тревожная. Чтобы человек проникся личной ответственностью за защиту родной Отчизны.
Прохоренко повёл разговор о советских воинах, которые мужественно оказывают сопротивление врагу, рассказал о подвигах бойцов 100-й дивизии, зачитал последние сводки Совииформбюро. И сделал такой вывод:
Не так страшен  черт,  как его малюют. Советский народ  лишь поднимается на великую   борьбу. Силы наши неисчислимы.  Пусть только каждый продумает свое место в этой борьбе и немедленно принимается за дело. Враг будет разбит и фашизм сокрушен.
       Затем Ефим Николаевич направился к райвоенкому. Марков, встретивший его в коридоре, сильно исхудал за эти дни: глубоко ввалились глаза, гимнастерка на нем казалась не по росту, на целый номер больше.
—  А у меня гость,— сказал Марков, пропуская секретаря райкома вперед. У письменного стола стоял молодой офицер в форме летчика ВВС. Увидев Прохоренко, он быстро подошел к нему и приложил руку к козырьку запыленной, но еще новой фуражки, представился:
—  Старший  лейтенант  Иванов, Семён Петрович. Подал  затем удостоверение личности    и предписание. Документы новенькие, всё в них вроде в порядке.
      - Товарищ Иванов прибыл к нам с фронта,— добавил военком. — Имеет задание обследовать посадочные площадки и аэродромы и подготовить их к приему тяжелых кораблей. Ефим Николаевич, стоит послушать его рассказ о том, что делается на фронте.
Слушая Иванова, Прохоренко подумал, что, видимо, этот же старший лейтенант только что был среди призывников и там так много распространялся о силе немецкого оружия. Уж одно это вызвало к нему недоверие, потом эта новенькая форма. Не вражеский ли шпион? Наверное, не очень опытный. Заметно, как временами переигрывает. Ведет себя как-то странно, То самоуверенно, то заискивающе. Не мешает проверить и обезвредить, но так, чтобы в случае осложнений не пострадал никто из наших людей. Если это лазутчик, то он наверняка вооружён и легко и руки не дастся.
         - Так, говорите, площадки для самолетов нужны,— обратился Прохоренко к Иванову Найдутся такие. Подыщем общими силами. На Богушевские поля ровные. Мне как раз и    поручено  осуществлять связь с воинскими частями. Жаль, что карты района под рукой нет.
         Из дальнейшей беседы выяснилось, что это один на тех вражеских лазутчиком, которые накануне были сброшены немцами над вакаровским лесом. Его задержали.
        Весть о поимке немецкого диверсата быстро распространилась по району и еще более насторожила всех. Отряды истребителей с помощью населения еще раз прочесали местные леса. В Каролинской пуще удалось захватить неизвестного в красноармейской форме. При нем была портативная рация. Как оказалось, это был фашистский диверсант по фамилии Шпеер, передававший по радио сведения о передвижении советских войск.




                (Продолжение следует)