Наутро, когда Лешка проснулся, дяди Бори уже не было дома, мотоцикл тоже не стоял на прежнем месте. Лешка вернулся в избу, на столе лежало что-то, покрытое куском белой ткани. Лешка сдернул ее. Там были кусок сала, черный хлеб и головка лука. На свежем срезе сала ножом было выведено ,,Ешь,,. Ну, Лешка и поел. После завтрака он подумал, что нужно бы что-то сделать для деда, как-то отблагодарить за гостеприимство, и пошел рубить дрова. Сначала он сходил к поленнице у стенки и посмотрел, какого размера нужны дрова, потом нашел в сарае топор, и начал рубить чурки, сваленные возле плетня. Часа через пол у пенька уже лежала довольно приличная кучка дров, рубились они легко, даже приятно было работать. Когда Лешка решил передохнуть, от мельницы послышался звук мотоциклетного мотора. Лешка вышел к калитке, посмотрел в ту сторону. Это дядя Боря возвращался откуда-то на своем BMW. Приехал он какой-то веселенький, Лешка даже подумал – выпивший, но запаха не было. Дядя Боря похвалили Лешку за дрова, поругал за то, что мало ел, и начал рассказывать про кабанов - что они пришли откуда-то там на речку, ниже по течению, и теперь, наверное, будут здесь довольно долго. Дядя Боря уже был охвачен азартом, и в нем больше не осталось ничего стариковского, даже та же самая шапка-ушанка теперь была лихо заломлена на затылок. Он поигрывал пальцами правой руки, как будто сжимая не то рукоятку газа, нет то ложе приклада, щурил в улыбке блестящие по-пацанячьи глаза, и все курил свой ,,Беломорканал,, одну за одной, одну за одной. Заметив, что и Лешка заинтересовался этим делом, он предложил:
-А не хочешь сходить на охоту на кабанов? У тебя и ружье есть. Кабана сдадим на мясо всего, кроме одной ноги, деньги пополам. Билет конечно не отобьешь, но лишним не будет. А потом поешь свежатины, да и поедешь спокойно, с деньгами, а там в поезде уже и отоспишься.
Лешка замялся. Ему конечно хотелось поохотиться на кабана, но он слишком хорошо представлял, чем может обернуться такое развлечение. С другой стороны и деда обидеть неохота. Черт его знает…
-Да у меня и картечи нет, только дробь на уток, на гусей.
Дядя Боря встал из-за стола и полез за чем-то на полку. Оттуда он достал самодельную колыбь для картечи.
-А мы нальем из свинца, у меня вот что есть. Ну, соглашайся, не пожалеешь, будет что рассказать, только без фамилий.
Лешка закивал, рассмеявшись:
-Ну ладно, уговорили, рассказывайте, что к чему там, и что нужно делать.
Тут Лешке показалось, что дядя Боря сейчас еле удержался, чтобы не пройтись по комнате плясом вприсядку.
-Значит согласен? Ну и хорошо, тогда собирайся прямо сейчас. Расскажу все на ходу, время нет.
Дядя Боря забегал по избе и по ограде, собирая разные вещи, и оттаскивая их к мотоциклу, Лешка за ним. Дядя Боря говорил, запыхиваясь:
-Ты намельчи щепок, из тех дров, что порубил, потом жги небольшой костерчик, расплавим свинец, и нальем тебе картечи. Это тоже бери и тащи в люльку. Запомни, главное на охоте тишина и осторожность. Засядем на месте еще по-светлому, и будем ждать их до рассвета. Ружье кстати у тебя хорошее, ты его береги. Приготовься, как сядем, так и будем сидеть без движения, и почесаться нельзя будет, а чтоб чихать и кашлять – и думать забудь. Оденемся тепло, я тебе дам одежду. Курить тоже нельзя, ну да, ты не куришь. Сало возьми, какое осталось, там поедим…
И еще много разного говорил дядя Боря об охоте на кабанов, всего Лешка не запомнил. Дядя Боря аккуратно, по-своему укладывал собранные вещи в люльку, Лешка жег костер. Они отлили картечь, но прежде чем заряжать ее в патроны, соединили свинцовые шарики друг с другом крепкой веревочкой, чтобы кучнее шла. Потом поели, прибрали все в ограде, сняли сети и рыбу, когда солнце стало клониться к закату, дядя Боря завел мотоцикл – пора было ехать. В люльке места уже не было и Лешка сел на заднее сиденье. Ездил дядя Боря лихо. Он сорвал мотоцикл с места, включил высшую передачу и до отказа выкрутил ручку газа. На поворотах мотоцикл кидало из стороны в сторону, люлька подпрыгивала, и задиралась. Ветер резал Лешке глаза, и из них били слезы. Он обоими руками вцепился в раму мотоцикла, специальных ручек, для того чтобы держаться, кажется не было. Справа горел закат. Лешка отворачивался от косых красных лучей, в другую сторону, и видел на земле их тень, длинную-длинную. Ехали дольше часа, и остановились, когда уже начало темнеть. Но оказалось, что и это еще не конец пути. Им нужно было перебраться на другой берег. Речка в этом месте была совсем неглубокая, но толкать туда мотоцикл не было смысла – дальше шла болотистая местность, где и человек проваливался по колено. Засасывать не засасывало, ногу легко было вынуть из хлюпающей жижи, если не ждать долго. Шли около получаса. Сразу, как только топкие места закончились, на земле стали появляться кабаньи следы. Наконец пришли…
Место охоты выглядело так. Между кустарников шло пересохшее старое русло реки. Его во многих местах пересекали дорожки кабаньих следов. ,,Это кабаний переход – объяснил дядя Боря – здесь и устроим засаду.,,
Они выбрали себе места с хорошим обзором, дядя Боря за двумя отдельностоящими кустами, которые развесили ветви аж до самой середины русла, Лешка на дереве ,,на берегу,,. Стемнело быстро. Часов у Лешки не было, и он пытался определить время по луне. Ясно было, что за полночь уже перевалило, но кабаны не шли. Лешка сидел не двигаясь, старался не шуметь. Дядя Боря тоже сидел тихо, засунув рукав в рукав, и опустив голову между коленей, но так, чтобы уши были открыты. Время шло медленно…
Наконец, ближе к предрассветным сумеркам со стороны левого берега послышалось шуршание и треск сухих веток. Лешка прислушивался. Треск все приближался и к нему добавилось утробное хрюканье. Лешка не двинулся, даже не повел глазом, но внутри у него, кажется, что-то перевернулось. Он аккуратно повернул голову и стал всматриваться в плотную стену кустарника, откуда по его расчетам должен был выйти кабан.
Вдруг кто-то хрюкнул совсем рядом, в той стороне, где был дядя Боря. Лешка резко мотнул головой. Сердце сильно стучало, и казалось, как будто кровь в нем хлюпает. Дядя Боря сидел спокойно, не меняя позы. Он только слегка приподнял голову, повернул ее в ту сторону, откуда шел кабан и… Захрюкал. Лешка понял, в чем дело. Он оторвал взгляд от дядя Бори, и снова перевел его на кусты. Треск, хрюканье и чавканье приближались. Лешка покрепче сжал цевье… Тут темнота в кустах как-то разрослась, как будто такой же человек, сидящий на дереве, поднял над собой что-то круглое, закрывая лунный свет. Это черное пятно стало приобретать форму кабаньего тела. Он шел, роясь в земле пятаком и передними ногами, оставляя за собой арык, такой же черный. Наконец кабан вышел на открытое место и Лешка увидел его во всей красе. Это был именно кабан, не свинья, огромный кабан. Он остановился на месте, и наклонился , чтобы понюхать землю, обвисшая шея выдавилась жирным пузырем. Потом он наоборот, поднял голову, чтобы понюхать воздух. Лешка догадался – учуял. Он посмотрел на дядю Борю. Его не было видно из-за кустов, между ними только поднялись стволы… Кабан закрутил рылом, чувствуя неладное. В кустах хрюкнули. Кабан повернул голову в ту сторону, и тут же получил в свою толстую шею два заряда картечи. Эти выстрелы показались Лешке громче тех, когда стреляешь сам. Кабан не двигался, но явно был еще жив. Дядя Леша быстро перезарядил свою двустволку, и пошел к добыче, оглядываясь по сторонам. Лешка тоже спрыгнул с дерева, и за ним. Дядя Боря, не поворачиваясь сделал предостерегающий жест рукой и вскинул ружье, целясь кабану в голову. Кабан из последних сил приподнялся на передних ногах, не зная, что этим только облегчает охотнику задачу прицелиться. Дядя Боря выстрелил ему прямо между ушей, и Лешка видел, как эта шея, самая запоминающаяся почему то деталь, разорвалась и из нее на землю полетели кровавые ошметки… Лешка засунул обе руки в карманы, чтобы не было видно, что они трясутся…
Продолжение следует.