В полночь просыпаюсь от острой боли в груди. Не могу сдвинуться с места, произнести слово, шевельнуть руками и ногами. Если бы к сердцу была прикреплена ручка, а кто-то изо всех сил тянет за эту ручку, что должен чувствовать человек?
«Эти же чувства, наверно, испытывает человек умирая, – проскакивает мысль, – словно невидимая рука вытягивает из тебя душу».
Я вспомнил пророка Мухаммеда (да помилует его Аллах и приветствует) и легенду о том, что он просил у Всевышнего, чтобы люди его уммы умирая не чувствовали такую сильную боль какую ощущает он…
Мне показалось, что я действительно умираю.
Я не испугался, но мне стало жалко себя, такого молодого и ничего не успевшего сделать в этой жизни.
Вспомнил я и Лермонтова.
Теперь мне столько же лет, сколько было ему в тот роковой день.
Особенно я переживал о том, что моя книга так и не вышла.
Конечно, друзья позаботились бы о моих рукописях, но лучше бы мне самому отредактировать их. Многие свои рукописи, через некоторое время, я и сам толком не могу прочитать. А сколько еще не написано!..
Отлежавшись две-три недели, я опять встал, как ни в чем не бывало.
«Может, Всевышний смилостивился надо мной из-за книги, о которой я так переживал, лежа при смерти? Может, Он продлил мне срок, чтобы я писал?» – думаю я.
Однажды старший брат Супьян сказал: «Писание книг – это жизнь писателя. Но то, чем он занимается должно служить не гибели, а сохранению его здоровья и улучшению условий жизни».
Супьян – философ, всегда излагает свои мысли логически, но немного пространно, как романы ХIХ века и с большой долей фантазии. Он был бы хорошим писателем, если была бы возможность заниматься творчеством. Будь он писателем, строительство занимало бы в его книгах особое место. Он очень любит свою профессию. Но кто знает, может, по этой причине его книги были бы лучше.