Послушница вскоре нашла харчевню. Это было маленькое здание, подпираемое с одной стороны старой башней, по-видимому, бывшей когда-то частью крепостных стен. Как и говорил тот человек с тростью, харчевня действительно была «с чем-то там старым», а если говорить точнее она называлась «Старый месяц». В подтверждение названия на вывеске так же был изображен месяц. Совсем как в сказках для детей, если не учитывать то, что у местного месяца был длинный крючковатый нос, редкие зубы и полубезумный взгляд. Своей физиономией он пугал маленькую звездочку, приютившуюся в углу вывески.
Насмотревшись на нее, девушка зашла в харчевню. В помещении слабо светили только две свечи в подсвечнике на стойке хозяина «Старого месяца» и печка в углу, отбрасывающая на пол огненные полосы. Хозяин харчевни оторвался от чтения книги и оценивающим взглядом посмотрел на гостью.
- Комнату? На ночь? На две? – спросил он.
- На ночь, я тут проездом с караваном.
- Сорок пеннингов.
- Э-э… Подождите немного…
Девушка извлекла из кошеля монеты и принялась в уме переводить цехины и либры по курсу. Хозяин «Старого месяца» выглядывал из-за прилавка, с интересом глядя на мучения послушницы Азариуса.
- Два цехина это один с четвертью стюйвера… - она достала из рюкзака ручной арифмометр, а корчмарь завистливо вздохнул и с ненавистью поглядел на семикилограммового латунного монстра, что продавливал прилавок уже сорок лет, - Это двадцать восемь на один с четвертью… Э-э-э… Тридцать пять. И еще два цехина… Вот, пожалуйста, семьдесят пфеннигов. Сдача тридцать пфеннигов.
- Сам знаю, - хозяин нехотя отсчитал сдачу, - Сначала бы к ростовщику сходила бы. И если хотите есть, то знайте что слуга скоро придет.
Вместе с деньгами он отдал ей ключ с деревянным ярлыком.
- Нет, спа…
Из темного угла раздался мерзкий хлюпающий звук. Девушка от неожиданности, замолкнув на полуслове, вздрогнула и оглянулась. Когда она всмотрелась в темный угол, то не поверила своим глазам. За столом сидел тот самый чокнутый тип. Не обращая внимания на марикийку, он смотрел со скучающим видом в потолок, иногда отпивая из чашки. Именно в процессе питья он и производил звук «хлюп».
Путешественнице показалось, что в харчевне стало жутко холодно. Господин с тростью не казался ей теперь странным. Теперь же он был страшным. Она вся покрылась гусиной кожей, и ей овладело чувство паники. Это не было похоже на то беспокойство, что девушка испытала на улице, столкнувшись с этим человеком. Это был страх. Девушка хотела выскочить из харчевни и бежать. Бежать куда угодно, главное подальше от этого странного и страшного человека. Как он мог оказаться в таверне раньше нее? Бежать в обход по другой улице он не мог – улица, где находится «Старый месяц» заканчивается тупиком. Бежал по крышам? Это дико. И тут, словно поток свежего воздуха в затхлых пещерах, ей пришло только одно логическое объяснение – на самом деле это не один человек и тот же человек. Человек ведь не может быть в двух местах одновременно. Их двое. И они близнецы. Хитрый хозяин харчевни нанял их, чтобы они, таким образом, заманивали клиентов сюда. Этим и объясняется и странный вопрос, и портняжная выкройка и пребывание в двух местах одновременно. Послушница искоса поглядела на хозяина – тот уже вернулся к чтению книги. Потом она украдкой глянула на любителя чая – тот тоже продолжал чаевничать и таращиться в пустоту перед собой. Своим спокойным поведением они несколько развеяли страх путешественницы. Но когда она, поднималась на второй этаж, человек с гетерохромными глазами громко отпил чай и марикийка снова вздрогнула…
Слуга-рес вернулся в харчевню как раз тогда, когда человек с тростью допил давно остывший чай. Корчмарь, оторвавшись от книги, спросил реса, договорился ли он с торговцами. Получив положительный ответ, хозяин снова погрузился в чтение, а слуга ушел на кухню.
- Еще чаю! – вслед ему крикнул посетитель, - А лучше пять чашек сразу! И бутерброд! Гулять так гулять!
Когда рес принес заказ, дверь открылась и в корчму тихо, почти крадучись проскользнул субтильный человек. Одет он был в дорогой костюм, и от него за лигу несло метрополией. Кутаясь в плащ и скрывая лицо под капюшоном, он подсел к человеку с тростью. Слуга, словно почуяв что-то, задержался около них. Прищурившись, он спросил у нового гостя, не хочет ли тот сделать заказ. Тот протянул у ресу руку в белой перчатке и отдал ему серебряный гульден.
- Глинтвейн, - тихо сказал гость, - И стакан воды. Не холодной.
Рес еще немного постоял перед ними и ушел на кухню.
- Ну как там ваш Крупус Мундус поживает? – обратился фанат чая к новенькому.
- Crux Mundi[1], - шепотом произнес собеседник.
Отразив свет, блеснули его зеркальные очки. Некоторое время он молчал. Видимо пытаясь отразить свет очками и направленным пучком прожечь дыру в бородатом человеке.
- Не важно, - отмахнулся тот, - Так зачем ваше Общество послало вас в такую глушь? И почему тут вы, а не душка Максимилиан. Мы с ним так любим беседовать.
- Ваш сарказм, господин… Шварцкопфски?
- Да, именно так. Шварцкопфски. Джон Шварцкопфски.
- Ваш сарказм тут не уместен, господин Шварцкопфски. Наши цели остались прежними. И мое имя Теодор. Если вам интересно…
Он тут же замолчал, стоило только слуге-ресу выйти с кухни с подносом, на котором были стаканы с водой и глинтвейном. Поставив их перед Теодором, он еще некоторое время постоял около него. После чего он снова ушел на кухню.
- Так вот, - Теодор, достал из кармана портсигар с затейливым узором на крышке и спички,
- Как я и говорил, наши цели остались прежними. Три месяца назад мы отобрали сотню претенденток на инициацию. Их параметры были введены в счетную машину.
Он достал папиросу, постучал ей по крышке портсигара, прикурив, он спрятал обгоревшую спичку в коробок. На некоторое время он замолчал, но собеседник его не торопил. Шварцкопфски расправлялся с бутербродом и третьей чашкой чая.
- В итоге машина отобрала из сотни семнадцать кандидаток. Каждая из кандидаток находится под наблюдением членов нашего Общества. Меня приставили к…
- Послушнице культа Азариуса, - усмехнулся Джон, - И она одна из тех, кто «Облачен в Солнце»?
- Откуда вы… - начал Теодор, но тут же взял себя в руки, решив что с этим человеком надо вести себя осторожнее,- Вы действительно такой, как вас описал брат Максимилиан… Имя девушки Индигна Сэведж. Родилась в Трионни восемнадцатого августа тысяча пятьсот девяносто третьего года на Виа Розане дом восемь. Была отдана в культ Азариуса в возрасте пяти лет мачехой. Лишилась девственности в возрасте семнадцати лет. С неким… Торинимом А. Гринисом. Et cetera, et cetera[2]… Как видите, у Общества есть досье на каждую из кандидаток.
- Сочту это за признание в дружбе до гробовой доски, - с набитым ртом проговорил Шварцкопфски, - Не знаю как там остальные ваши конкурсантки, но эта девушка, по моему мнению, самая достойная.
- Я… Тоже так считаю,- Теодор ухмыльнулся, обнажив острые зубы, - Она больше остальных подходит для ритуала Liber Samekh.[3]
Джон и Теодор подняли чашку и стакан, чокнулись ими и ухмыльнулись каждый своим мыслям…
[1] Crux Mundi (лат.) Крест Мира
[1] Et cetera (лат.) И так далее
[3] Liber Samekh Ритуал Нерожденного