Так уж повелось, что в нашем сознании существует представление о царской фамилии, как о людях, рожденных более для «битв», чем для поэзии. Наверное, и Романовы были разные: кто знает, какой крови еще намешено в династии, при естественной склонности не только к династическим бракам? Принадлежность к царской фамилии была, при всей ее привлекательности, как крест, нести который неоднократно отказывались, как , например, в 1825 и 1917 годах. Что приводило к переворотам и революциям, а ранее к Смутному времени. Легитимность наследования чрезвычайно запутана и всегда определялась не правом, а силой. Но ответственность, сознание своей высокой миссии перед державой, всегда отличала потомков этой династии, при всех других недостатках и человеческих слабостях. Были среди них и талантливые люди, такие, как поэт Константин Романов и его без временно погибший в первую Мировую войну сын Олег. Троих других сыновей расстреляли восемнадцатого июля в 1918 году большевики, но Слава Богу, Константин Константинович, похороненный в царской усыпальнице собора Петропавловской крепости в Петербурге в 1915 году, до этого дня не дожил.
Вспоминаются его ранние пророческие , в какой-то мере, стихи.
Но что мне роскошь, злато, власть и сила?
Не та же ль беспристрастная могила
Поглотит весь мишурный этот блеск,
И все, что здесь лишь внешностью нам льстило,
Исчезнет, как волны, мгновенный всплеск?
Великий князь Константин Константинович(1858-1915), племянник Александра Второго и двоюродный брат Александра Третьего, должен был играть роль в общественных делах и быть председателем самых различных государственных учреждений, организаций, фондов. За участие в боевых действиях на Балканах в 1877 году он был награжден Георгиевским крестом. В 1889 году Константин Константинович. был назначен президентом академии наук. По его инициативе был учрежден разряд изящной словесности, и в 1900 году избраны первые девять почетных академиков разряда: К.К. Романов, Л.Н. Толстой, А.А. Потехин, А.Ф. Кони, А.М. Жемчужников, А.А. Голенищев-Кутузов, В.С. Соловьев, А.П. Чехов, В.Г. Короленко. Выборы в почетные академики А.М. Горького объявили недействительными в виду привлечения его к судебному дознанию.
Несмотря на принадлежность к царской фамилии, у Константин Константинович. были доверительные и дружеские отношения с Фетом и Гончаровым. К.Р. был не только поэтом , но и талантливым музыкантом. Он написал три романса на стихи А.К. Толстого, А.Н. Майкова, В. Гюго. Был знаком с А.Г. Рубинштейном, вел переписку с П. И. Чайковским. Сохранились воспоминания об исполнении К.К. концерта Моцарта и Первого концерта Чайковского. Он сделал перевод «Гамлета» Шекспира и написал драму об Иисусе Христе «Царь Иудейский», и сыграл в постановках главные роли. К.Р. был одним из постоянных рецензентов произведений, представленных к Пушкинской премии. Однако, в истории русской культуры К.К. остался, прежде всего, как поэт, печатавший свои стихотворения под инициалами К.Р. Иногда прекрасные стихи поэта кажутся мне красивыми замороженными фруктами или цветами, иногда наоборот, похожими на красивый, но засушенный гербарий. Ему присуща сдержанность чувств и какая-то скрытая от читателя тайна.
Поэт Майков писал о нем:
Эти милые две буквы,
Что два яркие огня,
В тьме осенней, в бездорожье
Манят из дали меня.
Зажжены они в воротах,
Что в чудесный мир ведут,
Мир, где только гости с неба,
Духи чистые живут.
Стихи К.Р. – романтическая поэзия о бренности земного бытия и о непреходящей ценности искусства.
Есть дар иной, божественный, бесценный,
Он в жизни для меня всего святей,
И не одно сокровище вселенной,
Не заменит его в душе моей:
То песнь моя! …Пускай прольются звуки,
Моих стихов в сердца толпы людской,
Пусть скорбного они врачуют муки
И радуют счастливого душой!
Как и его великие учителя, в поэзии он был поборником «чистого» искусства.
Когда меня волной холодной
Объемлет мира суета,
Звездной мне будет путеводной
Любовь и красота.
Как истинному поэту ему присущи щемящее понимание природы и любовь к ней.
Последней стаи журавлей
Крики прозвучали.
Сад облетел. Из-за ветвей
Сквозят безжизненные дали.
Описание природы К.Р. вызывает тихую грусть, смирение, вдохновение к песне.
Дышу черемухи дыханьем,
Внимаю жадно соловью.
Весь отдаюсь весны лобзаньям
И очарованный пою.
Поэт К.Р. не отделяет себя от природы, он рождается, цветет, живет вместе с ней, и с ней также увядает. И это предчувствие скорого увядания он чувствует и трогательно излагает в одном из своих лучших стихов.
Как жаль, что розы отцветают!
Цветов все меньше по садам,
Уж дни заметно убывают,
И звезды ярче по ночам.
Жасмин отцвел, сирень увяла,
Давно нет ландышей нигде,
Один шиповник запоздалый
Еще алеет кое-где.
Уж сено убрано; долины
Лиловым вереском полны;
Уж спеют ягоды рябины,
Уж листья желтые видны...
Мы и заметить не успели,
Как осень скучная пришла,
Как пронеслися те недели
Весны и солнца, и тепла,
Как миновало наше лето,
А с ним и все его цветы,
И все благоуханье это,
Весь этот праздник красоты!
В виду того, что лирика К.Р. тяготела к светскому романсу, многие композиторы обращались к ней в своем творчестве: Чайковский, Рахманинов, Кюи, Глазунов, Направник, Глиэр, Ипполитов-Иванов.
Привожу в пример одно из известных стихотворений.
Несется благовест… - как грустно и уныло
На стороне чужой звучат колокола.
Опять припомнился мне край отчизны милой,
И прежняя тоска на сердце налегла.
Я вижу север мой с его равниной снежной,
И словно слышится мне нашего села
Знакомый благовест: и ласково, и нежно,
С далекой родины гудят колокола.
В исследовании творчества всегда волнуют его мотивы: что происходит с поэтом такое, что рождает вдохновение, вызывает поток сокровенных мыслей, гениальное, порой, предвидение, апогей эмоций. Иногда поэт сам не может объяснить, что происходит с ним, и уж тем более – беспомощна критика. Иногда кажется, что устами поэтов говорит Бог…
К.Р. так объясняет свое вдохновение:
Затишье на море…За бурею строптивой
Настала мертвая, немая тишина:
Уж выбившись из сил, так вяло, так лениво,
Едва колышется усталая волна.
Затишье на сердце…Застыли звуки песен,
Тускнея меркнет мысль, безмолвствуют уста,
Круг впечатлений, чувств, так узок и так тесен, -
В душе холодная такая пустота.
Но налетит гроза, и дрогнут неба своды,
Заблещут молнии, и разразится гром,
И грозный ураган на дремлющие воды
Дохнет властительным, победным торжеством.
Так минет, наконец, пора дремоты косной,
Унылая душа воспрянет ото сна,
И снова грянет песнь моя победоносна, -
И потечет стихов созвучная волна!
Хочется сравнить с Пушкиным: «…и просится перо к бумаге…».
Поэзия К.Р. черпает силу и чувства в любви к родной природе.
В стихотворении «У озера» эта любовь максимально выражена и объяснена.
Не оттого ль, что здесь, хоть и пленен землею,
К далеким небесам как будто ближе я?
Вне всякого сомнения, К.Р. был образованнейшим и передовым человеком своего времени, но связанный рамками своей августейшей семьи, уже тогда предчувствовал грядущие потрясения. Он, участвующий в канонизации и открытии мощей Преподобного Серафима Саровского, должен был знать о пророчестве батюшки: ожидаемую страшную гибель семьи Романовых.
Очень поражают стихи, посвященные Великой княгине Елизавете Федоровне, вызывающие какое-то щемящее чувство ожидающей трагедии на фоне радости и благополучия.Можно ли выразить в стихах более прекрасно?
Великой княгине Елисавете Феодоровне
Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!
Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.
Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту,
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!
Храмы, посвященные великому гуманисту Елизавете Федоровне, безжалостно уничтоженной в Гражданскую войну, есть во многих местах, и в Дивееве тоже.
В стихотворении «На Иматре» есть такие тревожащие строки:
…И рвутся, и мечутся воды
Из камня гнетущих оков,
И молит немолчно свободы
Их вечный неистовый рев.
О, если б занять этой силы,
И твердости здесь почерпнуть,
Чтоб смело свершать до могилы
Неведомый жизненный путь;
Чтоб с совестью чистой и ясной,
С открытым и светлым челом
Пробиться до цели прекрасной
В боренье с неправдой и злом.
Думаю, что К.Р. , как и всякий поэт, был человеком очень эмоциональным. Интересно, что чувства его, как отца и как сына, дополняли друг друга. « Колыбельная песенка…», как из стихотворение « На страстной неделе», написаны на пике Великого Поста. Обращаясь к Богу и распятому людьми Сыну ЕГО, он, как отец, печалится о судьбе своего сына, рожденного в мир на страдание.
…В тихом безмолвии ночи
С образа, в грусти святой,
Божией матери очи кротко следят за тобой.
Сколько участья во взоре
Этих печальных очей!
Словно им ведомо горе
Будущей жизни твоей.
Наверное, это крест поэта – быть провидцем.
Остались в тени почему-то любовные мотивы лирики Романова(?!): не было известных скандалов, пламенных признаний. Он был счастлив в браке, а четыре сына, хотя и трагически погибших, подтверждают это. Все таки поэт оставил стихи, посвященные женщинам, но с глубоко завуалированным смыслом признания в любви.
Мы трепетно переступали
Порог скалистый. …Наконец!...
В нас сердце замерло…Творец!
Не сон ли это, не мечта ли?
У К.Р. все красиво, даже страдание. Он в поэзии, как Моцарт в музыке – певец гармонии. Он никогда не унижается, чтобы воспеть в стихах безобразное. Поэт уничтожает уродливое полным отрицанием его.
Лишь тем, что свято, безупречно,
Что полно чистой красоты,
Лишь тем, что светит правдой вечной,
Певец, пленяться должен ты.
Не вижу причин подвергать это кредо сомнению. Певец вечно прекрасного, «весь он – дитя добра и света» - как бы сказал другой поэт. Через сто лет частички его души все-таки вернулись к людям и в этом я вижу его бессмертие, прекрасного, как и его стихи, поэта серебряного века.
Служи поэзии святой,
Благоговейно чти искусство,
Ему отдайся всей душой,
Дари ему и ум, и чувство.
Будь верен долгу своему,
И, гордый званием поэта,
Преследуй песнью ложь и тьму
Во имя истины и света.
Трагическая смерть близких поэта, гибель Романовых и гибель старой России он понимал и чувствовал, но не мог предотвратить, а мог только смириться.
Научи меня, Боже, любить
Всем умом Тебя, всем помышленьем,
Чтоб и душу Тебе посвятить
И всю жизнь с каждым сердца биеньем.
Научи Ты меня соблюдать
Лишь Твою милосердую волю,
Научи никогда не роптать
На свою многотрудную долю.
Всех, которых пришел искупить
Ты Своею Пречистою Кровью —
Бескорыстной, глубокой любовью
Научи меня, Боже, любить!
Удивляют иногда в стихах К.Р. и "некрасовские нотки", как в стихотворении "Отдохни".
Отдохни, отдохни! Совершая
Утомительный жизненный путь,
Ты устала, моя дорогая!
Не пора ли тебе отдохнуть?
Среди всякого зла и гоненья,
Всякой злобы и желчи людской
Не нашла ты себе утешенья
В этой грустной юдоли земной.
Как волна беспокойного моря,
Без тревоги ты жить не могла:
Если б даже и не было горя,
Ты сама бы его создала!
Но вглядись: в нашей жизни печальной
Разве нет и хороших сторон?
Ведь не все слышен звон погребальный, —
Раздается ж и радости звон.
Помирись же с судьбою суровой,
Горемычной земли не кляни
И, сбираяся с силою новой,
Милый друг, отдохни, отдохни!
Такие же близкие к народу мотивы посвящены и уволен
ному со службы солдату.
ВОЛЕН
Уволен! Отслужена служба солдата,
Пять лет пронеслись словно день;
По-прежнему примет родимая хата
Его под радушную сень.
Там ждет не дождется жена молодая,
Там ждут и сынишка, и мать...
Малютка-то вырос, отца поджидая,
Пожалуй, его не узнать.
Уж близко теперь: вот знакомые нивы
И речка, и жиденький мост;
Вот церковь белеет, и старые ивы
Склонились на мирный погост;
Вот избы: все снегом пушистым одето,
Овин, огороды, гумно,
И трудно поверить ему, что все это
Покинуто им так давно.
Как будто вчера лишь с родной, дорогою
Семьей разлучили его.
Седая старушка дрожащей рукою
Крестила сынка своего;
Вся бледная мужу повисла на шею,
От слез надрываясь, жена:
Всего лишь два годика прожил он с нею,
Уж с ним расставалась она.
Покойник отец был испытан годами,
Сурового нрава мужик,
Но как ни крепился, - не сладил с слезами,
Прощайся с сыном, старик.
Болезненно сердце заныло тоскою
У нашего парня в груди:
Все счастье, казалось, разбито судьбою,
И горе одно впереди...
Но в горе мужает душа человека:
Кто в жизни бедой закален,
Тот духом сильнее. Таков уж от века
Нам Богом положен закон.
Солдатом он стал Г_о_с_у_д_а_р_е_в_о_й роты
В одном из гвардейских полное;
Сначала скучал без обычной работы,
Оторван от сельских трудов.
И шумно, и душно казалось в столице
Ему после тихих полей,
Где рос на свободе он вольною птицей
На родине милой своей.
И долго по ней тосковал он... Но время
И молодость взяли свое, -
Привык, и слюбилось солдатское бремя
И новое это житье.
Товарищей добрых нашлося довольно,
Таких же, как он, молодцов,
От той же отторгнутых жизни привольной,
От жен, матерей и отцов.
Им стала второю семьею та рота,
Сроднил меж собою их полк,
Одна их связала друг с другом забота,
И царская служба, и долг.
Тот долг исполняя во всем терпеливо
Не ради похвал и наград,
Служил он усердно, исправно, ретиво,
Как служит наш русский солдат.
Веселый и ревностный, бойкий, смышленый,
Он с честью носил свой мундир,
И вышел лихой из него отделенный
И взводный потом командир.
Идут ли походом в дни жаркие лета,
И все приуныли в пути,
Он бодр и беспечен, хотя б на край света
Еще приходилось идти.
Дожди ли над лагерем нашим польются,
Тоску наводя на людей,
В палатке его и поют, и смеются,
Хоть вымокли все до костей.
Зимой, в долгий вечер, в казарме толпою
Солдаты его окружат;
Товарищам книжку прочесть иль простою
Занять их беседой он рад.
Когда ж на покой разбредутся, то волю
Заветным мечтам он дает,
Родных вспоминает, их горькую долю
И долго очей не сомкнет.
Немного вестей приходило оттуда;
Писали, уж с год, что постом
В могилу отца уложила простуда,
И не было писем потом.
Теперь чт_о_-то сталося с ними? Быть может,
Ему изменила жена?..
И сердце тоска безотчетная гложет,
Душа злой кручины полна...
А время летело; с родными свиданья
Уж близился радостный час,
Стрелою промчалися дни ожиданья,
И был он уволен в запас.
И вот наконец он на родине милой,
Подходит к деревне родной...
Забилося сердце, и дух захватило,
От радости сам он не свой.
Вот с края деревни знакомая крыша
Приветливо манит к себе;
Все шибче, земли под ногами не слыша,
Бежит он к родимой избе.
И все с каждым шагом растет нетерпенье...
Вот, вот она, хата его!
Но что это значит? В каком разрушенье:
Дверь настежь, внутри - никого;
Повыбиты стекла, свалились ворота...
Но что же жены не видать?
Иль, может, нашлась ей какая работа,
А с ней и сынишка, и мать?
И душу тревожит дурная примета...
Спросить бы соседей?.. Но к ним
Идти он боится, страшася ответа,
Предчувствием смутным томим.
Задами, послушный неведомой силе,
Он к церкви неспешной стопой
Идет поклониться отцовской могиле
И думает: тою порой
Вернутся родные...
По кладбищу бродит
Он между могил и крестов;
Легко на одном незнакомом находит
Он надпись из нескольких слов.
У самой ограды под старой сосною
Отец его был схоронен.
И набожно воин, крестяся рукою,
Кладет за поклоном поклон.
Других два креста та сосна осенила
Угрюмою тенью своей,
И свежая детская чья-то могила
Ютилася тут же под ней.
Случайным, рассеянным взглядом невольно
Прочел имена он, и вдруг
В глазах помутилось, грудь сжалась так больно,
И выпала шапка из рук.
Опять, пораженный, как грома ударом,
Читает те надписи он, -
Глаза не ошиблись: на службе недаром
Он грамоте был обучен.
И снова не веря, он снова читает
Все те ж роковые слова...
Кручина жестокая сердце терзает,
Поникла на грудь голова.
Ему те надгробные строки сказали,
Что счастье погибло навек:
Что некому высказать лютой печали,
Что лишний он стал человек,
Что тех, кто так дороги были и милы,
Ему не видать никогда,
Что в мире остались ему лишь могилы,
Лишь горе да злая нужда...
Садилося солнце; зарею вечерней
Румяный зардел небосклон;
Смеркалось... Ударили в церкви к вечерне,
И тихий послышался звон.
Лились, замирая вдали, эти звуки,
Как зов милосердный Того,
Кто дал человеку душевные муки
И в горе утешит его.
Особое место в литературном творчестве имеют дневники К.Р. Константин Константинович стремился дать своему будущему читателю
представление и о политической жизни Империи. Он регулярно заносил в дневник
политические новости и пересказывал диалоги с виднейшими государственными
деятелями. Однако следует учитывать, что не все события, происходившие в период
царствования трех императоров, нашли свое отражение в дневнике. Не принимая
непосредственного участия в политической жизни, Константин Константинович черпал
информацию в основном из отвлеченных бесед на политические темы. В то же время,
он обладал более подробными сведениями, чем его современники, так как имел
возможность общаться с императором и государственными деятелями, и часто
в дневниках передавал информацию, полученную из уст участников событий.
Анализ записей, освещающих политические реалии, несмотря на их фрагментарный
характер, позволяет определить что волновало великого князя, а что не вызывало у него
интереса, а также судить о степени его осведомленности в событиях общественно-
политической жизни. Из дневников Константина Константиновича следует, что как член
Династии он чувствовал на себе ответственность за судьбу России. По словам Гавриила
Константиновича, «жизнь его выходила далеко за пределы семьи, основное в его жизни
было вне ее. Он принадлежал России» 2
. Поэтому великий князь должен был объяснить
проживаемое им время себе и своим потенциальным читателям.
В августейшем семействе далеко не только великий князь Константин
Константинович вел дневники. Однако его коричневые тетради уникальны. Они
охватывают колоссальный по своему значению отрезок времени – царствования
трех последних императоров, многие события, приведшие, в конечном итоге, к гибели
Российской империи. Записи в них отличаются детальностью, эмоциональностью
и широким охватом самых разных сторон жизни. Часто автор дневников подмечал
то, что из-за краткости дневниковых записей других великих князей ускользало
из их внимания. Это становится особенно заметно, если сравнить эти дневники
с хорошо известными дневниками императора Николая II, записи в которых предельно
лаконичны и представляют собой фиксацию событий дня. Таким образом, дневники
«К.Р.» ценны еще и тем, что одни из немногих позволяют увидеть глазами члена
Династии ее состояние как института власти в период падения ее значения.
Листая дневник великого князя Константина Константиновича, читатель,
действительно, погружается в его внутренний мир, мир ответственного,
1
Великий князь Гавриил Константинович. В Мраморном дворце. Воспоминания. М., 2005. С. 9.
2
Там же.
Сак К. В. Дневники великого князя Константина Константиновича 87
собранного и, вместе с тем, романтичного человека своего времени. Регулярные
записи, ровный и разборчивый почерк, его искреннее сожаление, когда он не успевал
взяться за перо, говорят о том, какое важное место занимали коричневые тетради
в жизни Константина Константиновича. Как и для многих мемуаристов XIX в., дневники
были для него не только средством самовыражения, но и возможностью донести
видение окружающего мира до будущих читателей. Продолжали они и семейную
традицию мемуаротворчества, которая, однако, к началу XX в. стала более
формальной. Дневники «К.Р.» резко отличались от других дневников представителей
династии его поколения полнотой и охватом различных проблем. Исключительное
социальное положение автора, его педантичное отношение к дневникам
и их нацеленность на будущего читателя делают этот источник уникальным
для изучения многих аспектов истории России XIX – начала