Дневник VI-48
29 ноября 1999 г. Снилась мама, она была хорошо одета, солидна, спокойна. Во сне священники причащали людей, их было много. Ничего отрицательного в наших отношениях с мамой не было.
1 декабря. Ася Мамонова приснилась. Она улыбалась мне, я бросилась её обнимать, зная, что на земле её нет. Я спросила её: «Ася, почему ты такая маленькая, в жизни ты была выше ростом?» Не успела я договорить, как раздался небольшой взрыв, и Ася дематерилизовалась.
2 декабря. Мы не меняемся в основе своей личности. Я та же, что и в молодости, но тогда душа была неустроена, несгармонизирована, болезненна, тосклива. Её качества и сейчас таковы. Но они чуть смягчились привычкой, теплом от благодати благодаря молитве. Что касается свойств души, то та же страстность в ней, то же желание добра, желание любить, простить, понять людей. И тот же червь тщеславия её точит.
3 декабря. Обнимаю во сне Володю Поветкина и слышу его слова: "Как хорошо, если тебя кто-то любит". Потом он целует меня. Он должен уезжать, вокруг много людей. Какая-то его знакомая имеет смелость вторгаться в наши отношения и влиять на них. Володя опять передо мной. Он почти седой, коротко остриженный, в начале сна у него длинные волосы. Я их ерошу надо лбом его. У Володи более отчуждённый вид, чем в начале сна.
Безвозвратно потерянные отношения со множеством знакомых. «Жизнь развела», - сказала год назад моя троюродная сестра, отказавшись от меня, как только узнала, что у меня есть стихи и я пишу музыку. Это её волеизъявление, а не жизни.
Играла на фортепьяно Шопена, Бетховена, Гайдна, Моцарта. Гармонии и стиль Моцарта мне всех милей.
Я полюбила сидеть дома. Никуда не рвусь.
Весь день с Володей Поветкиным в сердце.
4 декабря. Ксенз в костёле мне сказал: «Вы творческий человек, поэтому у Вас сильные эмоции. Их надо отдать для служения Богу и людям».
5 декабря. Я бы хотела увидеть во сне Костю Кузьминского.
Я сказала Лине весёлым голосом: «Я оптимист, живущий в депресии». Она: «В постоянной».
Я не добилась того, что наметила себе в детстве. Одно меня утешает — я трудилась, писала, читала, рисовала, пела, сочиняла музыку, танцевала, стремилась к чистоте. Я пыталась любить людей.
6 декабря. Чем же всё-таки живёт душа моя? Вероятно, более всего прошлым.
Пишу стихи.
Тревожно небо над Арбатом.
Где оказалась я, скажи?
Твоя душа не мной богата.
Во мне немного было лжи.
И даже почерк безупречный
Мне не был дан. Но я пойму
Весь смысл жизни скоротечной
Быть может в миг, когда умру.
Но репетиции страданья,
Позора, смерти, нищеты –
Лишь пробуждение сознанья.
Прости нас, Господи, прости.
«Кого я вижу?», - воскликнул А.Н., увидев меня в коридоре. Я мрачно сказала: «Здрасьте!» Мы не виделись много месяцев. Он тотчас исчез.
Как-то мы говорили по телефону с Юрой Чекрыжовым. (Студия Художественного слова): «Андрей Вознесенский говорил о тебе: «В ней есть дарование какое-то...» ... Всё, что ты говоришь — истинно... С Асей у меня всегда были духовные встречи... Каждый настоящий художник не должен расплёскивать свою сущность... Я тоже слепой — только веки поднимаются... Я в тебе почувствовал интуитивно, что есть человек, который жизнь понимает выше меня, есть человек, живущий духовно».
8 декабря. Юлий считает себя сумасшедшим. Человечество на много процентов сумасшедшее, но мало, кто признаётся в этом. Я чувствую своё сумасшествие, когда влюбляюсь, когда вдохновение во мне.
По радио только что читали стихи в передаче «Своя колокольня». В эпиграфе американского поэта к этой передаче сказано, что в настоящем поэте должно быть что-то безумное.
Звонил Боря Талесник, говорил разумно, но болезнь подточила его дух. Я сказала ему: «Тебе надо было нарабатывать молитвенный навык, а ты любил путешествовать и ходить в гости. Я тебе часто говорила, что в старости труднее будет прорываться к Богу. Сил не будет...». Боря со мной согласен.
Звонил Толя, говорил, что надо молодеть и жениться. Я ответила: «Толя, поезд ушёл. Я не испытываю к тебе никаких чувств кроме дружеских». Он отвечает: «А других и не надо». Я говорю: «А зачем тогда и жениться?» Каким образом я стала такой независимой? С каких пор одиночество мне милей брачных уз?
Пишу стихи.
Снова я с тобой прощаюсь,
Странный - скуп ты, нелюдим.
Шар земной летит, качаясь,
Исчезает всё, как дым.
Ты не смог хотя бы словом -
Ни утешить, ни сберечь.
Оставайся впредь суровым.
Потечёт родная речь
Мимо. Вновь непониманье,
Маята. Гордец, чудак.
Расстоянья, расставанья...
Я нужна тебе? Дай знак.
10 декабря. На грани между жизнью и смертью вкус к жизни обостряется. Но пушкинского упоения в бою я не испытываю.
Египет
11 декабря. Мы с Нинель прилетели в Хургаду. Я боялась полёта, давно не летала. Отель наш в старой части города. На улицах грязь, море далеко.
12 декабря. Чистая милая солёная вода. Араб водит на верёвке верблюда. Прошлись вечером по лавочкам. Я наблюдала двух попугаев. Один бил лапой другого и яростно целовал его. Потешная парочка.
Египтяне ходят в длинных платьях не очень опрятных, у некоторых на голове тюрбаны. Дети просят милостыню. Народ бедный, но весёлый. У них сейчас пост рамодан до 12 января.
Побывала я около молельного дома, понаблюдала. Снимают обувь, встают на колени или кланяются стоя. Сидят и читают листы или книги. Женщины на улице яркие, красивые, весёлые, белозубые.
Читаю книгу Нинель о поэте Якове Полонском.
13 декабря. Постигаю мир людей, тех, с кем здесь знакомлюсь.
Апельсины здешние вкуснее, чем в Москве.
На пляже очень холодный ветер дует. Меня умиляют разноцветные фонари разных размеров, висящие на улице. Мы гуляли туда-сюда почти по одной улице. Одеваю очки, чтобы видеть жизнь.
Дух противоречияя почти не покидает мою соседку. Мне лучше помалкивать. Лицо у неё холодное. Она неприветлива. Она просила меня лететь с ней, ей не хотелось одной, но если бы я её знала раньше, я не стала бы с ней иметь дело. Трудно мне с ней. Она ищет, чем бы меня зацепить. Она легко оставляет меня и уходит. Я фактически одна.
14 декабря. Неприятности с пляжем. Арабы гонят с того пляжа, где наш отель, на наш пляж законный надо идти пешком 50 минут. В турфирме нас обманули...
Я всё-таки робкий человек, не наглый.
Мужчина около отеля подошёл ко мне, протянул руку и сказал: «Алладин». Я убежала от него. Другой сказал мне: «У тебя глаза красивые». «У тебя тоже», - ответила я. «Сколько тебе лет?», - спросил он. «Много», - сказала я.
«Как дела?», - часто спрашивают нас египтяне.
Пишу стихи.
Золотые глаза египтян.
Белозубое солнце пустыни.
Море нежное, штиль, туман.
Парус малый на синем стынет.
Пальмы, страсти, веселье, пыль,
Новостройки и камень столетий –
"Как дела?", - вопрошают, как дети,
В магазинчиках, где ты был.
Иллюстрация : Вольфганг Амедей Иоаганн Хризостом Моцарт.