ЯГА НА СТАЖИРОВКЕ
А как в ближнем-то во царстве, в закордонном государстве жили, шибко не тужили, три брата. Избушка у них небогата, всего-то богатства: метла, лопата, да коза бодата.
Выйдет утром солнце, заглянет к братьям в оконце, а они спят, храпят дружно, сны волшебные смотрят в избушке душной. Ладно и весело братья жили, хоть и не всегда сладко ели и пили.
От деда досталась в наследство избушка, крытая дранкой, да скатерть-самобранка. То ли дед не ту скатерть на ярмарке в Твери купил, то ли от ветхости и дыр, что за годы долгие на ней завелись, но не кормила скатерть братьев, как бы им хотелось. Просят мяса, а на столе - горшок каши без масла. Дед внукам говаривал: - Коли мясца захотелось, да щец наваристых, то поработайте, вот скатерть по трудам и накормит, не простая она, а волшебная.
Может, и так! Помнят братья, какой горшок с наваристыми щами на столе стоял. Заливные потроха и блины при деде на скатерти водились, а теперь вывелись. Ну, и на каше спасибо! Была у братьев работа миленькая, развлекали и кормили их балалайка, да гармоника «Ливенка».
А в соседнем доме тоже жили три брата, повезло им, жили они богато. Издавна известно, что в домах у бедных тараканы плодились, а у богачей - богатство водилось. Вон, у них даже корова двойней отелилась. Не лежится, не спится братьям богатым. Ещё петухи не поют, а братья уже встают, клопы, что ли, им спать не дают. Крику у них не слышно и гомону, но нет на них угомону. С зимы до лета соседям - лодырям от них покоя нету. То дрова те колют-охают, то в навесе у избы молотками грохают, и во дворе, и на огороде - везде работу находят.
Повадился, часто и раненько, старший брат в соседнюю деревню Раменье. И что за дело у него там нашлось, какое такое завелось? Ходил, высматривал, а что высматривал тайно - скоро стало явным. Невесту себе искал, как дед наказал: «Ищи невесту не ночью в хороводе, а днём в огороде».
Свадьбу сыграли, не поскупились, вся деревня веселилась, тут уж Митяю и братьям еда и работа были: от души пили, ели, плясали, на гармони и балалайке играли. На другое утро веселье кончилось, пир лентяи продолжить непротив, но соседи уже в работе.
Работящая Нюша - непоседа досталась соседу, то гусей на речку гоняет, то бельё стирает, гремит ухватами, да чугунками, то влево бежит, то вправо, у лодырей даже в глазах мелькало. А такой дух по деревне от их избы исходит, что у братьев от запаха мясного и сдобы, боль случилась и урчание в утробе. Разостлали они скатерть самобранку, загадали: пусть и у них мясом и пирогами запахнет. Но снова была в чугунке картошка «в мундирах» без мяса и масла. Совсем завредничала скатерть дедова. Ладно, своим умом проживут, богатствие наживут.
Поняли, посоветовавшись, что надо жёнку в дом привести, тогда и у них на столе щи с мясом будут, каша со шкварками, чай с пирогами и баранками.Слыхали братья-лентяи, как умные люди жён выбирают. Если чуток потрудиться, выгодно можно жениться. « Коли при кудрях, да красе нашей, богато бы обрядиться, - и на царевне можно жениться». Посидели, помечтали, кудри есть, - нет одёжки богатой, да не горевали три брата. Оженить решили Митяя, старшего лентяя.
Срезал Митяй рябинку у дома, смастерил лук, стрелу тупым ножом выстругал, кривая стрела получилась, но взлетела высоко, полетела по ветру в сторону леса, ворона её cхватила. А лес-то тот не простой, а колдовской. Страшно идти в него и болото, надо стрелу искать, хоть неохота. До околицы братья провожали, наказали:- Только на лягушке не женись, вдруг, и не царевна это, а колдовство какое, свет белый изменился, теперь и суду не докажешь, что по обману женился!
Положил Митяй в лукошко еды немножко, много-то в доме не было. Не улицей шёл, а дворами, вроде, как за грибами. Вьется, петляет тропка лесная, куда приведёт – никто не знает. Притомился Митяй, из ручейка лесного напился, да на лужке и свалился. То ли дрёма, то ли сон- это сам не знает он. Место незнакомое видится в лесу, пруд широкий, на берегу ворона со стрелой сидит. Вредно так, подлая птица, каркает, вроде, насмешки строит: - Кар – кар. Ха- ха, привела вам жениха!
Про кого это она? Никого вокруг не видно. Зарос пруд травой русалочьей, колдовской, белыми цветиками покачивает. Пошла волна высокая, расступилась тина, остров выплыл, луг на острове том. Вышли из вод, повели хоровод девицы блондинистые, все в белое разодетые, венки на головках из русалочьей травы. Увидали Митяя, обрадовались, в хоровод зовут, поют:
Ой, ты, Митенька, Митяй!
Про дела лесные знай:
Ищешь девку – павушку,
Встретишь – ведьму – бабушку.
А сами манят парня, манят. Любитель и мастак Митяй с девками игры поиграть, песни поорать. Отчего не пойти? Да слепень ужалил, пришлёпнул парень его, проснулся, - ничего понять не может. Нет ни пруда, ни девок в белом, только ворона на пне неподалёку каркает. Наснится же такое! А ведь русалки это, - понял Митяй, - затянут под воду, утопят, а мне ещё пожить и погулять охота. Стоило в место такое за невестой идти, коль дома из девок – запруду пруди. Идёт парень дальше за вороной.
А на окраине леса дремучего, ельника колючего, родня Яги жила, суженого ждала, Варварою звалась. Была она молода, всего двадцать годочков исполнилось, самая пора о женихах думать. Хозяйка леса волшебного, Яга (в детстве-то Ядвигой её матушка называла), тётушкой Варваре приходилась. Давненько она на работе лесной трудилась. Начальство лесное отпуск за многие годы ей предоставило, даму в круиз отправило. На песочке полежать, в тёплом море ей поплескаться охота, заслужила за долгие годы безупречной работы.
Слетала бабушка на личном метлолёте (Леший смастерил из метлы и ступы) в город ближний, платьев и обнов накупила, в чемодан на колёсиках уложила. Не летать же в лесных одёжках на дальний берег моря тёплого, не поймут, осмеют. Вошла в самолёт модная дама среднего возраста с фигурой топ-модели, каблучками тонкими поцокала, никто не признал в ней Ягу. Да и как узнать, коли парик она сняла, грим удалила, рабочую одежду в короб сложила. До лучшего времени, оставила внучатой племяннице на сохранение. Расселись пассажиры, взлетел самолёт, надо бы лоб перекрестить, да не положено так у нечисти.
Впервые Яга на самолёте летела, с высоты в иллюминатор на море-океан глядела, вот бы так на метлолёте летать! Да нельзя над лесом гудеть – живности лесную перепугаешь, разбегутся все, куда ни попадя. Тревожно Яге, хоть и училась прилежно её племянница в лесном колледже с изучением волшебных наук, да ведь опыта ещё нет, на стажировке она, не наделала бы глупостей!
Варвара тётушкины обязанности охотно исполняла, в избушке убралась, не скучала, колдовскую книгу изучала, реферат курсовой писала. Ох, и тяжела наука колдовская, ещё не все она премудрости понимала! Нечисть только в сказке старинной живёт в гнилой развалюшке. А у теперешней Яги на курьей ножке избушка, (как по статусу положено), но под черепичной крышей, с лежанкой изразцовой, с крыльцом высоким, охрана личная имеется. Филин на чердаке не дремлет, в дозоре он.
Видеонаблюдение за окрестностями ведёт, как постороннего в лесу заметит – сороке сигнал подаёт. А эта болтушка - трескушка на весь лес застрекочет, вести на хвосте разнесёт, такая у неё работа. Вот и сегодня с утра сорока раскричалась, хвостом размахалась. Подняла Варвару спозаранок, вести, разные из деревни принесла (с утра по помойкам собирала) всем рассказала. Тут и ворона со стрелой прилетела, на весь лес раскаркалась: «Быть нынче маскараду и веселью. Кар – кар, ха-ха. Встречай, Варвара, жениха!»
Перед зеркалом Варвара повертелась, для куражу разодеться хотелось. А что одеть, коли из нарядов в сумке только джинсы потёртые, да кофтёнки линялые, не на дискотеку собиралась – в лес не стажировку. Не положено здесь в нарядах хаживать, платья с глубоким вырезом нашивать. Думала-думала, да и придумала: надо в тётушкины наряды обрядиться. Известно: доставай из комода, что сто лет назад было в моде - самой модной будешь! Тётушка в молодости модницей большой и фантазёркой была.
Со школьных лет у неё только и разговоры, что про лесные чудеса, даже стихи писала, Варвара одно стихотворение запомнила:
От политиков, теле и рока
В твой, природа, поруганный храм
Ухожу, пусть бранится сорока,
Что иду я по белым грибам.
Фимиам трав болотных струится
Было в древности капище там
Я сюда прихожу поклониться
Нашим, ныне забытым, богам.
Говорила ей родня, что стихи и романтика добром не кончатся – как в воду глядели, на лесную службу, в Яги, подалась. А где ещё романтику искать, как не в лесу? Не на проспекте же!
Совсем Варвара забыла, - память-то девичья, что подходить к коробу тётушка настрого запретила, запретила племяннице короб открывать, наряды старинные даже шутейно примерять. Может, просто тётушка шутила, когда говорила: - Стоит одёжку колдовскую нацепить – век тебе в ней ходить, пока добрый молодец в жёны не возьмёт, тогда колдовской наряд и спадёт.
Одёжки Варвара примеряет, сама с зеркалом рассуждает: - Предрассудки это. Время изменилось, давненько не слышно, что царевичи и добры молодцы в лесу водились, на Яге женились. Ясно, коли воды колдовской напиться, тогда и Яга красной девицей обратится. Только где вода та – никто не знает. Это лягушке повезло – разведала, разузнала, где по камешкам струится колдовская водица, попила из ручейка,- сама в царевну превратилась, да ещё и царевича-жениха отхватила, но это давно в сказке было.
По-буднишнему женихов не встречают. Разоделась Варвара в одежду тёткину праздничную, что в коробе лежала, думает: «Царевичи теперь по лесам не ходят, хоть бы какому женишку завалящему появиться, а нам повеселиться! Скукота! Маскарад ныне с переодеванием устроим, раз жених на подходе.
Парик с космами встрепанными нацепила, - причипурилась, в зеркало на себя, раскрасивую, полюбовалась. Сам Сергей Зверев ни за какие деньги такой причесон не сможет сделать. Кофта по последней нынешней моде в коробе нашлась. Ретро теперь в моде, старьё древнее, но всё льняное, натуральное, для тела приятное, не выгорело, краски тогда, видать, хорошие были. Даже горб к кофте пришит, иначе, никто в ягу без горба не поверит.
Красота, что надо, для лесного маскарада! Любой жених такую красоту зацени'т, если от удивления на ногах устоит. Не каждый день Яга в полном прикиде человеку встречается. Ну что ж, что Яга, а сразу видно: из богатеньких дамочка. Вон сколько на ней золота навешано! А шаль-то какая: с кистями шёлковыми, старинная, дорогая, не иначе - Павловская. Теперь таких не выпускают. Украшения девичьи в узелочке тоже нашлись, до особого случая хранились, а теперь пригодились.
Серёжки кольцами крупными - не какая там простенькая бижутерия. Бусы из камней самоцветов уральских, величиной с орех-фундук, солнышком ясным переливаются. Шею цепь огрузила, это по ней кот учёный ходил у дуба волшебного. Кот тот к лисе посватался, надоело ему туристов и всяких бездельников сказками развлекать, к жене жить ушёл. Вместе с лисой мышей ловят. Довольнёшенек кот, на свободе, без цепи живёт. Сказки больше он не говорит, вот мне и приходится за него сочинять, хоть по цепи золотой не хожу, а у компьютера сижу.
Цепь та дорогая на сучке без присмотра осталась. Бабушка её и прибрала, очень даже пригодится, если надумает кто на ней, иль племяннице жениться. Только бабушка чуть грустила, женихов уже не ждала - времечко упустила, Варваре цепь отдала, вразумила: «Ну да, тяжела цепь, но ради жениха терпи! Всяко может случиться, вот цепь волшебная и пригодится! Что теперешние женихи, кроме золота, на девице, разглядеть могут? Диплом с отличием на шею не повесишь, а с цепью и серьгами сразу видно, - богатенькая дева, тут его, тёпленького, и бери голыми руками. Учись, Варвара, пока на практике!
Понадевала, понавешала это богатство на себя Варвара. Яга ей из зеркала подмигнула, но пальцем погрозила, головой покачала. К чему бы это – Варвара пока не знала.Как на крыльцо вышла Варвара, при полном прикиде тётушкином, ворона с сорокой от удивления на лапках не устояли - с крыши упали. Давно такого дива в лесу не было! Ворона положила к ногам Варвариным стрелу, скоро быть и жениху!
Смотрит филин вдаль, рассуждает: - А вот и сам красавец- Митяй шагает, высок и пригож, но лентяй, да кто об этом в лесу знает? Всякому ясно, красота парня нужна для погляду девкам красным, а про лень они потом понимают, когда уже поздно бывает.
У дома встречать не стали, – стоят на узенькой лесной тропке, чтобы мимо женишок не протопал. Пришёл красавец!
-Ах, ах, ой, ой! Кто же это такой? – вышла навстречу, всплеснула руками Варвара, словно, взаправду, от сороки не знала. Цепью и серьгами звенит, стрелу кривую в руке держит:- Не твоя ли стрела, Иван царевич, прямо к моему окошечку угодила, чуть стекло в тереме не разбила?
- Не царевич я. А стрела моя, да не для тебя делалась- стругалась, стал бы я трудиться, для такой, как ты девицы? Ничего себе отыскалась невеста, да тебе, бабка, лет триста, или двести. Хороша! Нос крючком, горб торчком, хоть бы космы причесала, коль жениха встречала! Много дурной травы надо нанюхаться, воды колдовской напиться, чтобы на красе такой ожениться!
- Да ты, женишок, совсем на глазоньки плох. К окулисту сходи, очки заведи. Не нашла я свой гребешок золотой, торопилась, вот и вышла непричесанной, простоволосой. Это снаружи - я ведьма страшная, а внутри - дева прекрасная. Ты, видать, в лесу царевну-лягушку ищешь, да она нашла жениха, а чем я для тебя плоха? Тоже знатного польского рода, Ядвигой зовусь, Ягой прозываюсь.
Превратил колдун меня, девицу красную, в старуху безобразную. Наложил заклятье страшное, что быть мне бабкой Ягой, пока не полюбит меня молодец, хоть хромой, хоть больной, хоть малый, хоть большой, да в жёны не возьмёт, тогда заклятье и спадёт. Ну, что, свататься будешь?
Веселиться, забавляется Варвара, не чает, что беда у неё за плечами. Небылицу сочиняет, а конца её не знает. Даже интересно, как дальше будет. Чтобы веселию не пропасть, надо женишку в сердце, глаза и уши запасть. Повела Варвара плечами, позвенела цепью и серьгами:- А лет мне, Яге, всего сто двадцать, по-вашему, это осьмнадцать. Ты нос - то не вороти, лучше терем и приданое моё огляди!
Умеют же девки рядиться, могут хоть жабой, хоть Василисой- красой явиться! Хорошо цепь и серёжки звенели, камни искрами на шее блестели, кого хошь околдуют, а Митяя не колдовали. Что в злате и камнях деревенщина понимает, если цены им не знает. Нет в них ему надобности, так Варваре и сказал:- Мне девица пригожая и молодая нужна в кокошнике, а не древняя бабка с горбом и серёжками. А, как Яга живет, отчего не поглядеть, интересно ведь!
Идёт Яга, как молодая, скоренько, болтает споренько, нахваливает места, что роду их древнему принадлежат:- Смотри, место здоровью не вредное, красивое, заповедное. А терем мой там, за бугорочком, на зелёном лужочке. Самое чистое место для всякой нечисти. Много на него богатеньких претендентов, олигархов и президентов, того и гляди – отберут. У них всё с обманом и омоном деется, а у меня бумаги с печатью имеются. Могу показать, пусть попробуют отобрать!
Деревенщина Митяй тоже с понятием, подумал, пошёл напопятную: »Обманет, околдует, вон, как каменья блестят, серёжки и цепь звенят! И терем тот, видать, не простой. Да ну её, ведьму - страхолюдину, с богатством, теремом и красой её колдовской. Ни в лес с такой, ни в люди» - думает.
- Расхотелось мне смотреть на бусы с серёжками, на терем твой на курьей ножке. Я красивый, талантливый и везучий. Пойду в град столичный, найду фабрику, где на звёзд учат. Буду петь и плясать, на Хамере разъезжать, от девок не будет отбою, терем не хуже твоего на Рублёвке построю! Подскажи, в какую сторону мне отправляться, чтобы в лесу не потеряться.
Куда идти, указала Варвара, хотя знала: куда не пойдет, а всё к пруду колдовскому придёт. Тут она ему и покажется без тёткиных нарядов, в красе своей девичьей, без носа-крючком и горба- торчком. Вот сейчас она одеяние тёткино снимет, на смех лентяя поднимет. Пошла в избушку Варвара, цепь снимать стала, а она, словно прилипла к ней, даже поднять не может. Не хотели тёткины колдовские вещи слушаться. Серёжки из ушей не вынимались, бусы не снимались.
Парик колдовской снимает, за волосы тянет, больно! Парик с носом- крючком не снимается словно, век тут произрастал, кофта с горбом - торчком тоже к телу приросла.
- Ой, мама! - вскрикнула Варвара, - Что же мне делать? Где теперь того жениха найти, что от наряда колдовского освободит? Один был – и тот в бегах, тётка на югах, выручить некому, что же мне так Ягой и оставаться? Надо за ум браться – в колдовской книге копаться. Внимательно всё просмотрела, вот и место нужное, как от колдовской одёжки избавится, только нет там ни единой буковки.
Нарисованы пироги, бутылка шампуня и гребень. Думай, Варвара, думай! Да, загадала тётка загадку, не зря из зеркала пальцем грозила. Сколько ей ещё оставаться «Ягой на стажировке» - так себя назвала. Ладно, утро вечера мудреней, может, завтра что придумается, откроется. Три дня и три ночи прошло – не собирались тётушкины вещи ни днём, ни ночью уходить от Варвары, им на ней понравилось, за хозяйку признали. Только Варваре тяжко в них было.
Села на крылечке молодая Яга, слёзы катятся, вороне и сороке зёрнышек насыпала, разговор с ними ведёт об участи своей горькой: - Ты, ворона, птица мудрая, посоветуй, как от одёжки тёткиной избавиться? Я ведь только пошутила, одежду нацепила.
- Не нашего ума это дело, мы птицы подневольные, живём, как прикажут. Подарочки захвати, на поклон к нечисти лесной и водяной иди, может, что они присоветуют.
- Подскажите хоть, сделайте милость, что дарить лесной нечисти?
- И чему только вас в колледже учат? – попеняла ворона. - Захвати русалкам гребешок костяной, да шампунь для волос.
И отправилась Варвара с дарами к пруду лесному, где русалки жили. Нагнулась к воде, поплескала рукой, - знак дала. Выплыла из пруда красавица – госпожа русалок, передала ей Варвара подарение.
- Знаю, Варвара, что за беда привела тебя к нам. Не мы наряды колдовские на тебя надевали, а сама по доброй воле, не нам и снимать, тут мы тут бессильны, сходи, поклонись водяному, напеки пирогов с грибами и картошкой, он их любит. А живёт дед в лесном глубоком озере.
Села практикантка на берёзку, ствол её низко над водой свесился, голову обхватила, слёзы в пруд капают. Хорошо Варваре видно, как плавают, по своим подводным делам, шевелят широкими хвостами русалки. Никому до неё дела нет, хоть топись. Ладно, топиться она подождёт, надо водяному пирогов напечь, а там - видно будет.
И пошла Варвара в избушку, рыжиков дорогой в сосняке собрала, нажарила, картошку, размяла, в колобки скатала, положила внутрь начинку, вот и пироги готовы, зажарила их на сковородке до розовой корочки. Такие-то пироги и царю подать не стыдно, не только водяному.
Интересно вороне с сорокой, да и досмотр за молодой Ягой вести надо, тоже к озеру лесному прилетели, на берёзу старую сели, всё замечают.
Выплыл из вод озёрных стол, вынырнул пень, весь мхом и тиной обросший. Это хозяин появился! »Неухоженный, видно, хозяйки нет» - пожалела его Варвара» - Здравствуй, хозяин лесных и болотных вод! Угостись пирожками картофельными, ещё тёпленькими, сама пекла.
- А ты их на стол поставь, мне на берег выходить нельзя. У стола и поговорим, коли пироги твои понравятся.
- Тебе на берег выходить нельзя, а мне нельзя заходить в воду, я плавать не умею.
- Экая, Варвара, ты неумеха, да непослушница. Тётку нужно было слушать, а Яга худому не научит. К ней многие за советами ходят.
Всё- то, вы, молодые, норовите сделать по-своему, ума мало, а гонору много. Ладно, вот тебе мосточек из тонких досочек , иди по нему. Качается мостик, но пошла, поставила пироги в тарелке расписной на стол. Протянул водяной сук-руку, пирожок наколол, развздыхался: - Бабушка моя точно такие пирожки пекла, с луком и рыжиками.
Ест водяной пирожки, Варвару рассматривает:- А что это ты вырядилась в сатанинские погремушки? Погибель от них только! Сними, а то худо будет, в лесу от золота - одни беды! Тут мы с лешим бал правим, сатану сюда не пускаем.
- Не могу, дедушка, снять, они ко мне, приросли. Приросли цепь и бусы с серёжками, прирос парик с носом – крючком, приросла кофта с горбом-торчком.
- Это худо! Жених-то есть?
- Да проходил тут один, так я над ним шутки шутить вздумала, он и ушёл.
- Ладно, попробую помочь тебе, да не знаю, получится ли? Рисковое дело!
Скрылся под воду водяной, мосток узенький качнулся и перевернулся. Варвара погрузилась с головой в озеро, тяжёлая цепь на дно потянула, с шеи упала. Вынырнула Варвара, руками по воде колотит: - Караул, тону, помогите!
Ворона с сорокой тоже кричат, а за ними и другие птицы гвалт подняли.Совсем недалеко в лесу Леший с Митяем дело важное делали – из деревины дубовой древнего бога вырубали, услыхали крик, вроде бабка Яга кричит, сорока с вороной тоже раскричались, беда в лесу.
Побежали Леший и Митяй к озеру, - не видно Яги, только волосы седые сверху плавают. Нырнули они в озеро. Хоть и Яга, а выручать надо, раз о помощи просит. Совсем утонула Яга, схватил её Митяй за волосы, тянет вверх. Оказались те волосы седым париком, сорвал его Митяй. Яга уже глубоко под водой, пузыри пускает. Нырнул Леший, схватил Ягу за одежду, вверх тянет, кофта снялась вместе с горбом и бусами. Вытянули бабулю, положили на берег, - да и не бабка это древняя, а молодая девица в маечке и джинсах. Дела!
Нахлебалась девица водицы, еле откачали. Сидит, косу длинную отжимает, воду выплёвывает, икает. Оглядела себя: - не остались на ней колдовские одежды и украшения. Это хорошо, но что она тётке скажет?
- Пошли ко мне в избушку, будем обсыхать, чай на травах пить, пока девицу не застудили ,а я мигом вернусь, только переоденусь. –ушёл Леший
Холодно, лужа на полу под Варварой, мокрая одежда к телу прилипла. Вошёл в избушку
статный парень, рубашка на нём шишками еловыми расшита, понятно, кто.
Я - Леший, Алексеем называют. Накинул Леший на девицу безрукавку лисью:- Согревайся, а я самовар поставлю, лежанку протоплю.
Стоял, пел песенку пузатый тульский самовар, душистый пар шёл от чайника с травами, вылетали из дверцы открытой лежанки еловые угольки.
- Варвара я, на стажировке у тётки в лесу – отогрелась, поклонилась спасителям девица.
- А я Митяй, деревенский лентяй, по миру хожу, занятье по душе ищу. Хочу Лешему в работники проситься, научиться из деревины древних идолов вырезать, пусть в лесу нашем стоят, от бед хранят, понравилось мне это дело.
Трое чай с мёдом в сотах пили. Поглядывала Варвара украдкой на Лешего, краснела. Нравился он: смелый, надёжный, не побоялся, в озеро нырнул, кофту сорвал, от колдовства избавил. С таким в лесу и в жизни не пропадёшь. Не ошиблась Варвара
Верно, никто и не пропал в колдовском лесу, если с добром туда шёл. Где поселяются добрые герои сказочные, там силы тёмные уходят, и всем вокруг хорошо, но об этом – другая сказка