Дневник VI-50 Меня побереги во имя совершенства
18 декабря 1999 г.Египет. Хургада. Я была у моего знакомого Марко, мы говорили с ним по-немецки, он учил меня арабскому языку. Немного потанцевали с ним танго под нетангообразную музыку. Он сказал, что мне 25 лет. Я учила русскому языку Марко и Мубарэка.
19 декабря. Я избавила от назойливого араба новую свою знакомую Галю, встретив их на дороге. «Тебя мне Бог послал», - сказала она мне.
Яков Полонский: «Поэзия есть истина в красоте и красота в истине. Но не всякая истина поэтична, и не всякая красота истинна... Трудиться над стихом для поэта то же, что трудиться над душой своей».
20 декабря. В магазине серебра я показала Джозефу своё новое кольцо. Он сказал, что оно стоит тех денег, которые я заплатила. Говорили мы с ним по-немецки. Он поцеловал мне левую руку и предложил с ним встретиться. Я наврала, что у меня в Москве муж. Это его не остановило. От него исходили эротические волны. «Я по возрасту гожусь Вам в матери», - сказала я ему. «Нет», - ответил он. Очевидно, я здесь помолодела и похорошела.
Некоторые женщины на пляже загорают без лифчиков, хотя не у всех дам грудь хороша.
За ужином я познакомилась с Юрием из Киева. Он произнёс: «Я верю в Бога». Он очень интересный яркий человек, изящен, говорит быстро, движения его легки, одет он галантно. Он пять лет жил в Германии, знает английский язык, занимается подводным плаванием. Мы с ним хотели после ужина почитать Библию. Но мы пошли с ним к Марко. Юрий сказал мне, что Марко неиспорченный мальчик, чистый, что я должна помочь ему с русским языком. Говорили мы с Марко по-немецки.
21 декабря. Я выловила из моря пакеты, мусор, апельсин, его я помыла пресной водой и отдала верблюду. Он съел его с кожурой. Сказал мне «спасибо».
Один парень просил меня посмотреть за его сумкой. Я предложила ему сумку поставить с моими сумками рядом, он не захотел, не доверяет мне. Я тоже склонна бываю к подозрительности. Я хотела поблагодарить его за недоверие, но отказалась от этого. Иногда у него бывают злые глаза.
Галя дала мне несколько французских слов. Потом говорит: «С тебя билет в театр». Я удивилась: «Ты мне, я тебе?» Галя: «Теперь все так делают». Кроме меня, кроме меня...
22 декабря. Знание некоторых арабских слов и фраз мне очень сегодня помогло в магазине и в аптеке.
Я простужена, болит горло, кашель.
Вот солнце среди туч серебряным приветом.
Прошу тебя: не мучь, стань отраженьем света.
Меня побереги во имя совершенства.
Мы – други, не враги, и встреча – только средство
Отдать тепло, помочь, понять, обогатиться.
Жизнь без тебя лишь ночь. Ты будешь долго снится.
Я учила русской грамматике Аймана из магазинчика. Искали с Юрой кружку со скатом, не нашли. Араб Саша-Сафот тих, хорошо говорит по русски, хочет читать Евангелие на русском языке. Он христианин. У меня с собой было Евангелие от Иоанна. Я подарила его ему. Он был очень тронут, благодарил.
Я побродила у моря, попрощалась с ним. Поблагодарила его.
Юра пришёл в наш номер, принёс траву для чая и натуральный сахар. После чая он читал мне Библию, делился своими мыслями. Я в свою очередь мыслила вслух, помогая ему расширить своё сознание. «Вы много в себя вмещаете, я не вмещаю», - сказал он.
Мы очень много говорили о религии. Он пренебрежительно отзывался о священниках. Я заметила, что нам не велено никого осуждать. Я прикоснулась к таким темам: Лемурия, гипербореи, египетско-персидско-ассиро-вавилонская эпоха, греко-римская и так далее. Я сказала, что Бхагават-Гита написана пять тысяч лет тому назад, что надо прочесть главные религиозные источники и сравнить их, что каждая религия утверждает, что она истинная. Я дала ему возможность над этим поразмыслить. В заключение наших бесед я сказала: «Вы можете всю Библию знать наизусть, но если нет любви, то это всё пустое». Он согласился.
Он говорил о важности имени Божьего. Я сказала, что Бог даёт людям всё новые откровения, сознание людей меняется. То, что дано в Библии, давалось людям жестокосердным.
На душе у меня было тепло. Неожиданно Юрий вынул флейту и попросил меня поиграть, что я и сделала. Я сыграла то, что знаю наизусть и две пьесы по нотам, которые были у Юрия. Он взял бумагу, разлиновал нотные линейки и попросил меня написать ему английскую лютневую музыку, которую я сыграла. Я написала ему ноты, потом танцевала. Юрий, кажется, смотрел в пол. А я очень пластично двигаюсь. Дело в том, что на Алексеевской гимнастике мы танцуем под эту музыку.
«Искусство мне не нужно», - сказал он. Я заметила, что когда я пишу стихи, то я чувствую Бога и чувствую себя живой. Наконец, он собрался идти к себе в номер. Он успел подарить мне натуральный сахар. Я поблагодарила и сказала: «Пока»,- прощаясь с ним. «Как я замечательно буду спать», - сказал он.
23 декабря. Я играла на пляже на флейте. Раздались аплодисменты. Один из разбитных парней называет меня Нефертити.
Пишу стихи. Черновик:
Одинокой тронь молитвой
Солнце, воздух, океан
(Ветер стылый... мглистый...зыбкий...)
Золотистый ветер гибкий
Вдохновеньем снова пьян.
И меня, кружа и множа,
Рассыпая в облаках,
Разволнует, растревожит,
И нагонит смутный (лёгкий) страх
Перед жизнью, перед Летой,
Перед взглядом молодым…
(Продлевая это лето)
(Гениальностью томим)
Догорающей каметой
Полечу я вслед за ним.
Получилось в отработанном законченном виде так:
Одинокой тронь молитвой
Солнце, воздух, океан.
Золотистый ветер гибкий
Вдохновеньем снова пьян.
И меня, кружа и множа,
Рассыпая в облаках,
Разволнует, растревожит,
И нагонит смутный страх
Перед жизнью, перед Летой,
Перед взглядом молодым…
Догорающей каметой
Полечу я вслед за ним.
Зашла в магазинчик. Продавец взял меня за руку, я осторожно освободила свои пальцы. Думаю, что если бы на моём месте была бы фрау или сеньора, или мисс, он бы себе такого не позволил. На моём лице написано, что я мягка и не устраиваю скандалов.
Я потеряла голос, простудившись. Меня лечил приятель Марко Мустафа, а Марко массировал мне горло, смазанное мазью. Мустафа сказал, что я должна укутать горло, иначе потеряю голос. Наверное, не удалось мне закутаться так, чтобы не заболеть.
Я зашла к Джозефу, он написал мне по-немецки письмо. Почти любовное. Я написала ему, что не могу говорить.
Солнцем согрей, убаюкай морем,
Ласковым ветром думы развей.
О, для чего отнимается голос,
И для чего так много потерь?
Я много рисую ручкой в дневнике.
За ужином Юрий окликнул меня, мы сели за один столик. Потом в моём номере пили чай. В его номере играли на флейтах. «А Вы знаете, что Вы по детски играете?», - спросил он меня. Он сказал, что пять минут погуляет и займётся своей работой. Вот и всё общение. Прощаясь, я сказала ему: «Храни Вас Бог».
Я написала стихи, в какой-то степени о знакомстве с Юрием, о том, что все встречи бессмысленны.
Зачем эти встречи, надежды?
Не тронуто сердце ничем,
Иначе привычною болью
Оно б загорелось. Зачем?
Зачем этой флейты вечерней
Чуть робкий доверчивый звук?
Простились навеки, должно быть,
Без слёз, без пожатия рук.
На миг, на огромной планете
Среди бесконечных миров
Мы встретились, чтоб затеряться
Опять средь зыбучих песков.
(В Москве я переправила последнюю строчку на: "Опять среди серых домов".)
Позже в этот же вечер мы с ним встретились ещё раз на лестнице. Я сказала ему: «А я уже с Вами простилась навеки... Таков мой характер». «До завтра!», - сказал он, улыбаясь. Он был светел, лёгок.
Таинственны люди в длинных одеждах и тюрбанах.
Иллюстрация - пророк Моисей в пустыне.