Этот рассказ не окончен. Я обратился к сюжету, который уже был у меня. Почему? Есть книги, которые перечитываешь и каждый раз узнаешь новое. Так бывает с классикой, например. У меня было с Ницше, с работами Торчинова. Первого, я прочел в 15, перечитывал несколько раз и перечитываю, но не могу сказать, что знаю его и сейчас, более того я его не знаю, второй автор исследователь религиозно-мистических направлений, особенно востока, исследователь даосизма. И опять же, его работа, посвященная даоским практикам была мною понята, после обучения на философском факультете (после чего окончательно развеялся мистический ореол, вещей, которые мы называем мистическими, все оказалось проще, чем нам кажется). Но это работы, которые стали мне интересны уже, когда я увлекся философией и занимался ею профессионально. а был первый сборник настоящей фантастики. После Герберта Уэллса, я читал сборник "Лавка миров", названный по рассказу Роберта Шекли, чьим поклонником, я потом стал. Опять же, вначале, я не понял ничего, так как это была социально-философская фантастика, а для ребенка это ничего не говорило. Потом, меня будто осенило, когда я прочел второй раз, я начал понимать, тогда и проявился интерес к этому жанру, тогда лавка миров стала для меня чем-то вроде музы, открывающей путь для многих сюжетов.
Затем я читал и фэнтези и космооперы, но, все это поблекло резко, когда я прочел Пьер Буля и, особенно Роберта Шекли. сюжеты были словно выстрел, Шекли играл со смыслом, играл со всем, переплавлял, перелепливал, шутил, его черный юмор уничтожал все грани, все смыслы.
Одно время на меня напала хандра, я решил, что все это ерунда, это не серьезно, потом наткнулся на автора, пишущего в похожем жанре на прозе, а потом решил возобновить чтение Бернара Вербера, которого первый раз прочел еще в армии. А ведь он пишет, опять же в похожем жанре, не витиевато, не создает своих миров, своих идей, а пользуется популярностью у миллионов в мире.
Рекомендую для чтения следующих авторов: Роальд Даль, Бернар Вербер, Роберт Шекли.
Все эти чтения, изучение философии оказались нужны не для того, чтобы нагружать себя чужими фразами, витать в мире непонятного, все это стало нужно для понимания отсутствия иерархии и границ, не нужны святыни, пафосные слова, нужно немного чувства юмора, чтобы быть философом и писателем и по меньше напускного.
- Это лавка возможностей, стоит всего лишь внести маленькую плату, нет, это плата ни душа, ни деньги, - лавочник усмехнулся и подмигнул.
- Что это за плата? – Спросил путешественник.
- Одно из условий моей лавки, - протирая стакан, отвечал лавочник, - плата взимается после того, как вы отправитесь в путешествие.
- А если я откажусь ее платить?
- Вы сами не поймете, что заплатили, - усмехнулся лавочник.
Путешественник стоял у дверей.
- Обман. Ведь обман, – думал он.
Но как приветливо и открыто лицо лавочника. А может и это симулякр? Мы в мире подобия без оригинала. Есть шанс отправиться в мир оригинала.
- У дзэн-буддистов есть интересная фраза, - сказал он.
- Какая фраза? – С явным интересом, спросил лавочник.
- В начале, постигающий дзэн думает, что горы, это - горы; реки, это – реки; леса, это – леса. Когда он начинает постигать дзэн, он уже понимает, что горы, это вовсе не горы, а леса и реки, вовсе не леса и реки, - ответил путешественник, и шагнул вперед.
- Не будем взимать с него плату, - сказал лавочник.
- Почему? – Удивился его помощник.
- Он не знает продолжения, - ответил лавочник, - когда ты постигнешь дзэн, то поймешь, что…
- Что?
- Что горы, это – горы; леса, это – леса; реки, это – реки.
- Черт! – Выругался путешественник, - вот в чем загвоздка, - он махнул с досады головой, - нет не реального мира, все это и есть реальность.
Он стоял посреди той же улицы, на которой и нашел лавку.
Вновь «ветер» зазвенел у дверей.
- Ну как путешествие? - Спросил лавочник.
- Ну вы и черти, - усмехнулся путешественник, - я просил путешествие в реальность, но у меня есть вопрос.
- Пожалуйста.
- Моя плата?
- Ее нет.
- Не понял…
- В условиях контракта говориться, что ее взимают, только когда клиенту все объяснили, а я не сказал продолжения притчи.
- Не надо, я ее понял, когда вышел на улицу.
- Оставайся с нами, все равно, главное путешествие в жизни, ты уже совершил.
- У нас впервые в лавке военные, - радушно, но без доли плебейства, сказал лавочник.
- Да, ребята, - важно сказал генерал, - у вас будет не легкая задача, - он положил фуражку на стол, и взял стакан, который подал ему путешественник.
- Да! – Как бы, между прочим, сказал лавочник, - у нас новшество в нашей лавке.
Лавочник показал на путешественника. Генерал брезгливо посмотрел на горделивого незнакомца, будто осматривал призывника.
- Он вручает тех, кто не сможет нормально вернуться из путешествия.
- Ха! – Генерал только усмехнулся, поднося стакан ко рту.
- Да нет, в вашей силе и умении, я нисколько не сомневаюсь, просто…
- Ну хватит! – Резко оборвал его генерал, - к черту туманные фразы, оставьте их для богатых цыпочек, чтобы коммерческий успех словить, давайте уже, что мне там надо подписать?
- Только одно условие, - сказал лавочник, оплата.
- Что оплата? – С раздражением, спросил генерал.
- Она будет производиться потом…
- Плевать!
Это должен быть величайший бой. Бой на века. Генерал захлопнул дверь. В тот же момент, его оглушил дверь. Он обернулся, но не увидел ни двери, ни улицы. Это было сражение.
- Как сразу? - Удивился генерал. Вокруг полыхал огонь, а небо застилал дым и пыль. Генерал подбежал к трупу, и хотел схватить винтовку, но…руки прошли сквозь нее, словно он был призраком из старого готического романа.
- Что за черт! – Он еще и еще пытался взять винтовку, затем нож, затем пытался перевернуть раненного, пнуть его ногой, толкнуть бегущего солдата. – Проклятье! Сукины дети! Аааааа, неужели, это – плата! Вы прогадали, прогадали ребята! – Он кричал в воздух, пытаясь перекричать взрывы и крики, - прогадали! Я же не уязвим, я не могу убить других, но и меня не берут пули.
Эйфория скоро прошла. Он брел, будто был и впрямь призраком. Брел, сквозь дым, взрывы, люди пробегали сквозь него, словно он и не существовал больше, пули пролетали через его тело.
Сначала он злился, потом равнодушно сидел, словно Иисус в пустыне, на поле брани, потом начал рыдать. Стихали бои, уже темнело небо. Вновь разразился бой. Какой раз, генерал пытался поднять оружие, покончить жизнь самоубийством, но, каждый раз, его прикосновение оставалось призрачным, невесомым.
- Сволочи, - шептал он, ненавижу, ненавижу…
Внезапно, вдали появилось странное зарево. А затем огромный гриб.
- Страшно умирать! – Крикнул он, - господи, как страшно умирать, не хочу, слышите, я не хочу, какое вы имеете право меня убивать!
Но взрыв прошел сквозь него, свет не выжиг глаза. Мощная ударная волна сносила города, людей, скалы, деревья. Огромный дом пролетел сквозь генерала.
- Лучше бы я умер! – Мелькнуло у него в голове, это хуже смерти.
Все стихло. Не было видно солнца. Стало холодно, даже ему – вечному и неуязвимому.
- Что это? Зачем это? – Бубнил он сам себе.
- Удобно, - раздался голос позади.
- Я схожу с ума? – Резко обернулся он.
- А может уже сошел, - вновь послышался голос. В темноте появились очертания незнакомца.
Лицо было знакомо генералу, знакомо до боли. Щурясь, он начал разбирать, кто перед ним - И ты бессмертен? – Спросил военный у него, - и с тебя взяли плату.
- Считай меня льготником, - ответил путешественник, - а говорил я не нужен.
- Почему все закончилось так?
- Ты про взрыв? Ну, это оказалось единственное средство, чтобы всем угодить, видишь, недовольных нет.
- Даааа, - протянул помощник лавочника, - еще пару таких путешествий и лавку закроют, а нас посадят.
- Ты паникуешь, - усмехнулся лавочник, это же модно среди бомонда, да и кто признается, что остался в дураках, помнишь как со спектаклем у Марк Твена.
- Привел, дайте ему чего-нибудь дернуть, - ввалился в дверь путешественник с генералом.
Генерал бормотал что-то, куда-то показывал, а затем выпил содержимое стакана одним залпом, потом еще и еще, пока не опьянел. После этого, он попытался ударить лавочника, но, вместо этого, потерял равновесие и рухнул.
- Вызвать ему такси? – Предложил помощник лавочника.
- Да, это за наш счет, все - таки, мы заведение высшего уровня, - согласился лавочник.
- Мне скучно, - визжала полоумная блондинка, - говорят, вы умеете делать, что- нибудь этакое. Сколько стоит «этакое»?
- Вы уверены, что плата вам по плечу? – Спросил путешественник, листая газету.
- Это ваш работник? – Надменно посмотрела на лавочника гостья.
- Более того, самый ценный работник, - ответил лавочник и улыбнулся в сторону путешественника.
- Так вот, мальчик, - подошла она к дерзкому незнакомцу, - мне многое по плечу, в моем распоряжении несколько заводов, а наличных у меня хватит на бюджет даже не страны третьего мира, так что мне многое по плечу.
Сигаретный дым из ее рта, окутал лицо путешественника.
- Начнем, - предложил лавочник.
Гостья молча подошла к стойке.
- Про плату, я тоже знаю, - сразу отрезала она, и взяла ручку.
- И так. – Хлопнул ладонью по журналу лавочник, - вы само совершенство…будете, через секунду, прошу в ту дверь.
- Убожество, - усмехнулась гостья.
Дверь захлопнулась.
- Это она про него или про лавку? – Спросил помощник лавочника.
- Про него, в первую очередь, - невозмутимо, без тени иронии, ответил лавочник.
- Слышь, Валер! Эта мадам, считает, что ты убожество! – Заржал помощник.
- И слава богу. Хуже было бы, если бы она меня положительно оценила, - спокойно ответил путешественник, перелистывая очередную страницу газеты.
- Они поклоняются, - мелькнуло в голове клиентки лавки, - поклоняются. Мне? Да! Они поклоняются мне! Я позволю поцеловать свою руку. Стоп! Почему я не шевелюсь?
Она попыталась сдвинуться, но не смогла. Попыталась кричать, но тоже ничего не вышло.
- Как, почему, что все это значит? - Лихорадочно мелькало в ее мозгу.
- Проклятье! – Думала она про себя, - они за это ответят.
Люди подходили к статуе. Кто-то просто глазел, кто-то подносил дары. Все были загорелые, одетые в туники.
- Я статуя! - Поняла клиентка, - статую, совершенная, но бездвижная.
Эмоции сменялись, потихоньку умирала надежда. Проходили века, уже не было храма, какая – то мусорка. Она лежит, разбитая на берегу моря. Противный запах водорослей и воды, летают чайки. Какой-то негритенок подбежал к ней, и помочился на нее. Затем еще несколько лет. Землетрясение, потом темнота. Темнота на века, а над ней тонны и тонны земли. Внезапно свет. Мелькнул луч, потом стало ярко. Зазвенела лопата. Знакомое лицо. Да это же тот самый назальный тип! Он поднимает статую. И тащит, ругаясь и, что-то приговаривая.
Руки шевелятся, глаза обрели веки, вновь кровь течет по жилам.
- Плата. – Пояснил лавочник, - мы ее взяли с вас, теперь вы ничего не должны.
«Ветер» зазвенел, и гостья ушла.
- Благо, что молча, - выдохнул путешественник.
- А ты говоришь, закроют, прогорим, - засмеялся лавочник….
(продолжение следует, может быть)